Так Рождество ведь!

Холодный снег падает на землю неспеша, маленькие снежинки танцуют, так медленно кружась в сказочном вальсе. Мороз постепенно сковывает улицу, а ночь заботливо убаюкивает город в своих руках... Я, наверное, скоро умру. Руки и ноги отказываются слушаться, кожа настолько остыла, что даже снежинки, падающие на лицо, не тают (и я, кажется, чувствую как они вонзаются своими острыми углами в мои щеки), а волосы покрылись инеем. Одежды на мне почти никакой. Только легонький плащ да порванные в основании штаны. Почему, интересно, так? Не знаю... ничего не знаю. Не помню кто я, как зовут, откуда родом и где живу. Даже ощущение реальности с каждой минутой все меркнет в моих глазах. А холодный снег все падает, так же безмятежно, так же неспеша. Он укрывает меня ватным одеялом, которое ткет сам, и уже кажется, что я согреваюсь под ним. На минуту закрыть бы глаза. Всего на минуту... или даже секунду, этого вполне хватит, чтобы выспаться... но я боюсь. Боюсь заснуть надолго... навсегда. - Эй, парень, - откуда-то сверху раздается немного грубоватый, но в целом приятный голос. - Ты жив? - прикладываю немного усилий, чтобы приподнять голову. Кажется теплая шапка снега, образовавшаяся на самой макушке, съехала набок. - Жив, - довольно улыбается чье-то лицо. Глаза щиплет от чего они слезятся и становится совершенно невозможно рассмотреть незнакомца. Он единым темным пятном стоит сейчас, выделяясь, на прозрачно-светлой улице. Вдруг контур становится явно неоднородным и, кажется, что-то приближается. Это... его рука? - Хватайся, - говорит он чуть ли не касаясь моих рук. Я лишь беспомощно посмотрел на него. Не то что бы я не хотел, просто не мог. - Ям, - невнятно мычу я. Голоса почти нет, связки словно разрывает на части. Будто туго натянутый канат, по которому обычно ходят акробаты, решили натянуть еще туже. - Ах, что же это я! - раздается звук шлепка. Наверное, мужчина стукнул себя по лбу. - Сейчас-сейчас, - приговаривает он, подхватывая меня как пушинку и укрывая сверху весьма большим шарфом. Теплый... он теплый. Незнакомец, шарф, снег... все смешалось в едином потоке. Голова сильно кружилась, а живот сводило. Не то от тошноты, не то от голода. Окончательно пришел в себя я только тогда, когда мне под нос сунули что-то приятно пахнущее. Немного приоткрыв глаза, я узрел красную дымящую кружку чего-то мутного и поморщился. Холодный свет лампочки неприятно резал глаза. - Проснулся наконец? - тепло спросил мужчина, стоящий сейчас в шаге от меня. - На, выпей. Это суп, он должен помочь согреться, - я еще раз приоткрыл глаза. Недоверчиво, словно пугливый щенок, я ослабевшей рукой взял кружку. Никогда еще не ел чего-то настолько потрясающего на вкус! Или ел? Не помню, даже тело, кажется, забыло какого это - еда. Когда кружка была опустошена и отправлена в мойку, незнакомец спросил: - Что ты делал на улице в таком виде? - если бы я знал... решил так и ответить. - То есть как? Не помнишь? - на удивленный взгляд я ответил лишь утвердительным кивком. - Эх, ясно, - ну вот что тебе ясно-то? Мне ничего не понятно, а ему ясно. И тут мне интересно стало... - А почему вы мне помогли? - голос звучал еще очень неуверенно, но уже намного лучше по сравнению с прошлым разом. - Как почему? Так Рождество ведь! - широко заулыбался мужчина. А мне вдруг еще теплее стало. Словно в духовку сунули. Но отогрелась от этих слов видимо только душа, поскольку тело по-прежнему била мелкая дрожь. - Все еще холодно? - неожиданно спрашивает он и берет в руки одеяло. А потом бережно завернув в него, садится сзади меня, к стенке спиной, и обнимает. - Так теплее, - поясняет он и затихает, а я, подумав с минуту, откидываюсь назад, решая довериться. Мысли устало копошатся в моей голове. Я думаю о том, что незнакомцу безумно идет небритость, что глаза у него такие глубокие, пусть и зеленые, о том, что руки такие теплые... впрочем, об этом можно поразмышлять завтра, ведь сегодня Рождество. А пока только тепло одеяла, только его тепло...