Гипоксия

«Raindrops falling from heaven Will never wash away my misery» A-ha

- Шо-чан, как думаешь, правда ли, что у каждого человека есть вторая половина? – Бьякуран задумчиво вертит в руках сладость по ту сторону большого экрана. Рыжий Милльфиорец нервно подбирается, напряженно всматриваясь в лицо босса и о чем-то размышляя. - Не исключено. Хотя полная идентичность, думаю, невозможна – Шоичи пожимает плечами.- Процент вероятности чересчур мал. Бьякуран кивает, улыбаясь, и благодарит Ирие, тут же отключаясь, а капитану Мелоне остается только задаваться вопросом, почему это так мучает Бьякурана Джессо. - Не притворяйся, что тебе не больно, Мукуро-кун. Тебе ведь оч-чень больно. – Бьякуран медленно растягивает слова, почти промурлыкивая их. И, приставив дуло к бедру иллюзиониста, спускает курок. Звук выстрела – и правую ногу Мукуро разрезает огненной лавой боль. Вид сломленного иллюзиониста питает Бьякурана не хуже солнечной батареи, искаженное болью лицо – приносит ему наслаждение. Бьякуран хочет продолжать эту странную сцену, он засовывает руки в карманы форменных брюк и улыбается. А под ним, едва сдерживая стоны, ползет по полу Мукуро. Он видит перед собой трезубец. Его глянцево-металлический отблеск – и ничто больше. Он даже почти не слышит насмешек, только резкий цветочный запах смешивается с металлическим запахом крови и совсем чуть-чуть – пороха, ударяя ему в ноздри – так кстати не давая терять сознание. Мукуро просто знает: если сейчас он не поднимется и не убьет эту склизкую белобрысую мразь – это будет конец. Его конец, Мукуро. Его ждет бездна, он уже чувствует рядом со своим плечом ее смрадное дыхание. Поэтому он, еще раз послав Джессо самым изысканным способом, ползет по гладкому, почти до зеркального блеска начищенному полу, оставляя за собой грязный кровяной развод от раны в бедре. Ползет – прикрыв один глаз, чтобы туда не затекла кровь из височной раны. Он ползет, тихо кряхтя, когда рана начинает особенно дико болеть, а Бьякуран, стоя рядом, так, что иллюзионист краем глаза видит белые кожаные сапоги, продолжает толкать псевдо рассуждения о жизни и смерти. Рокудо даже немного удивлен – иллюзионист всегда думал, что моральное насилие это его профиль. О чем незамедлительно сообщает своему противнику: - Мукуро-кун, - Джессо улыбается, и иллюзионист слышит тихое потрескивание барабана. Обернувшись, Туман видит перед собой дуло: его черная зияющая пропасть зовет иллюзиониста, где-то там он видит оскаленную в ехидной усмешке Сциллу, и переводит взгляд на Бьякурана.- хочешь стать частью вечности? Холодность Мукуро его немного бесит: будь он не так самоуверенно горд, убить его не составило бы труда - Бьякуран не любит стелящихся по земле. Но Мукуро так неприступно холоден, что заставляет растягивать удовольствие, как канцелярскую резинку – долго-долго, пока, наконец, не наступит верхний предел: - Собрался меня пристрелить, как раненную кобылу? – Мукуро находит силы изобразить усмешку и сесть на полу. - Dulce et decorum est pro patria mori* – c наигранной торжественностью произносит Бьякуран, и Мукуро берет в руки трезубец. - Знаешь, – Мукуро усмехается, – нет в этом ничего торжественного. И прекрасного в этом тоже – ни капли нет. Иллюзионист делает рывок, и стук Трезубца о пол смешивается с тупым и гремящим звуком выстрела. Тело Леонардо Липпи безжизненно оседает на кафельный пол, в мутном багряном ореоле крови на белом кафельном полу, в котором отражается чужая, счастливая улыбка. - Ген-чан, – изображение Бьякурана чуть размытой голограммой появляется перед немедленно склонившимся в поклоне Генкиши, он поправляет вазу с цветами на высоком стеклянном столике – что ты думаешь о вечности? Он попал сюда не впервые, но стойкий резкий запах гниения все еще больно бьет ему в голову. Он стоит и пустота всматривается в него тысячами алых, как красная ткань корриды, глазниц, пустых, невидящих, и в то же время следящих за каждым его движением. - Ты действительно так сильно хочешь жить? – спрашивает пустота, и он чувствует, как из ее оскаленной пасти валит клубами смрад. Мальчик боязно, но твердо кивает, и пустоту разрезает детский высокий крик. Он кричит, так сильно, что мир вокруг него колеблется, как сбитая голограмма, а пустота, обнажив зубастый рот, подобно голодному падальщику вгрызается в его правый глаз. Иллюзионист просыпается, жадно глотая воздух, и одергивает себя на полпути, так и не тронув глаз. Тишина впервые за долгое время давит на уши – там, на уровне С не было вокруг тысяч тонн воздуха, был только он. И заморозочная жидкость, в которой он, подобно младенцу в формалине, плавал много Земных циклов подряд. Рокудо даже не задается вопросами где он, или что будет дальше. - Ах ты белобрысый говнюк,– он сжимает руки в кулаки и улыбается. Мукуро уверен: три дня до финальной битвы в Японии пролетят незаметно. . –Лео-кун, что ты думаешь о любви? - спрашивает Бьякуран, проглаживая пальцами пакет с пастилой. Приторный запах постепенно расползается по кабинету, впитываясь в диван и пальцы Бьякурана. - О, Бьякуран-сан, – подчиненный улыбается – вы в кого-то влюбились? Джессо лишь улыбается и останавливает парня уже в дверях, окликая по имени: - Эй, Лео-кун, приходи ко мне сегодня ночью? Юноша исчезает за автоматической дверью, так и не ответив на вопрос. – Какой сюрприз! – Огненные столбы взрезают небеса, отбрасывая на Бьякурана отблеск цвета небесного пламени. Потоки горячего воздуха, проносящиеся вдоль столбов лавы, растрепывают его волосы, и из тени от век на Мукуро смотрят с ледяной ненавистью два рыжеватых, в отсвете иллюзии, глаза. – Мукуро-кун оказался жив. А я столько денег потратил на кремацию бедного Лео! – он прячет свою ненависть за широкой улыбкой, как прячет вор в карман украденную им вещь, и с картинным сожалением качает головой - а ты, оказывается жив! Бог явно на твоей стороне, Мукуро-кун - Бог всегда на стороне тех, у кого артиллерия лучше** – иллюзионист пожимает плечами. - Давно не виделись. – Мукуро делает легкий пас рукой, возвращая Бьякурану приветственную улыбку. – Передашь потом Лео привет от меня. – Он чуть слышно фыркает, а Бьякуран громко и заливисто смеется – они оба понимают, что Липпи никому не жаль. - Мукуро-кун, ты пришел, чтобы снова попытаться меня одолеть? – он делает ударение на слове “снова”. – Но тебе не одолеть меня не в своем теле, разве ты еще не понял? - Ну зачем же? – Мукуро мстительно улыбается, разворачиваясь к Саваде Цунаёши, застывшим на секунду у телепорта, а затем исчезнувшем в ярком луче телепорта – я уже это сделал. – Он разворачивается, встречая взгляд Бьякурана и постепенно рассеиваясь сизой туманной дымкой. - Зачем тебе это, Мукуро-кун? – спрашивает Бьякуран, как ни странно, довольно искренне, и полурастаявшее лицо Мукуро ему отвечает: - Может я и подонок, – он усмехается – но не ренегат. Бьякуран прикрывает глаза, усмехаясь: - Эй, Мукуро-кун, придешь ко мне сегодня ночью? Иллюзионист громко, искренне смеется, так, что даже огненные столбы, кажется, содрогаются под эмоциями Мастера Иллюзий. Бьякуран улыбается, едва заметно поджав губы. Теперь он точно уверен – он желает заполучить Рокудо Мукуро. Он нужен Джессо, как кислород после длительной гипоксии. Он уверен – они сингулярны в одном из сотен смыслов этого слова, идентичны. Сизая полудымка посылает его к чертям. _____ *Dulce et decorum est pro patria mori - отрадно и почетно умереть за отечество (Гораций) **Бог всегда на стороне тех, у кого артиллерия лучше – заимствовано у Хайнлайна.