Amor caecuc

Amor caecus — латинское крылатое выражение. В переводе с лат. «Любовь слепа».

Мы не заложники матрицы судеб. Делай, что должен и будь, что будет.

Не смотря на причастность к некому общему делу, Стас являлся единицей автономной. Может дело было в том, что он рижанин и был далек чисто географически. Может быть, что его шоу выходило ровно и четко, не ухудшая свое качество, не скатываясь в скукоту и пошлость. И не смотря на тяжелую работу развлекательного шоу, положенных на Интернет-Шоу массу сил и времени, у каждого из членов команды была настоящая жизнь за рамками проекта. Закройся шоу, исчерпай оно себя – они спокойно разойдутся каждый к достижению своих целей. Да, это приносило деньги и славу, но это всегда было зыбко. Что двести лет назад, что сейчас. Честно говоря, своих российских коллег Стас искренне недопонимал. Там постоянно творились какие-то закулисные игры, продажность, натянутость улыбок. И многое уже стало, откровенно говоря, не смешно и выглядело жалкими потугами выдавить что-то из себя и зрителей. Можно было б подумать, что Стас банально завидует кому-то из них. Но зависти не было вовсе, у Стаса ситуация была похуже – в одного из подобных он влюбился. Как дурак и старшеклассник. А конкретнее в счастливого обладателя красных штанов, тощего друга Миши и смазливого личика. Несмотря на уже несколько лет пусть порой запутанных и сложных, но все же отношений, Стас задавался вопросом – как и вообще свело… Что его самого зацепило в темноволосом питерце, а что того в кареглазом латыше. Земной улыбчивый парень и холодная медийная шлюха. Их быт был сложным, вечным нахождением косы на камни, тяжело было вместе, они сходились и снова расходились, пробовали каждый жить в своем городе и иногда видеться, но не хватало близости, пробовали жить вдвоем, и тут близости было слишком, просто «слишком». Становилось хуже. Каждый замыкался в себе и на расстояние вытянутой руки до чужого плеча – зияла бездна. В которую они смотрели, и остывал их чай. И сейчас на грани очередного кризиса – Стас сидит на диване и ковыряется в запчастях своего велосипеда, душа хочет тепла, лета и ветра в лицо. Давыдов размышляет, почему же его дурное сердце выбрало именно его. Руслана. Который сейчас сидел в стасовом свитере с чашкой кофе и сочно комментировал, идущий по телевизору отечественный боевик. Стаса не смущало, что он полюбил парня, ей богу стадию принятия и смирения он уже прошел, не сильно легко прошло, но не смертельно. Но почему, черт возьми, именно Усачев. Весь инфантильный и будто с гнильцой внутри, безумно красивый и ласковый, эгоистичный и улыбчивый, такой разный… Настолько сильно рождающий диссонанс с чувством любви Стаса к нему. Может быть не очень ленивый, но капризный, словно он английская королева, вечно всем недовольный… И тот Руслан, которого видит Стас, приходя после работы домой, спящего, такого родного и теплого, что внутри сжимается что-то от этого двойственного восприятия. Умом и сердцем. -- Стас? – Руслан перебивает мысль. -- М?.. -- Опять думаешь почему ты со мной? – как-то нервно и криво усмехается Руслан. -- Откуда ты знаешь? – пытается отшутиться. -- Ты всегда, когда думаешь о нас – начинаешь что-нибудь разбирать, перебирать, скручивать заново, - он теребит край толстовки. -- Любопытно. Не замечал за собой. -- А я замечал, не слепой же. -- А вот любовь слепа. Руслан смаргивает, поднимается, отставляя кружку в сторону, и залезает на диван, ложится Стасу головой на колени. -- Мы ведь справимся, правда? Стас? – куда-то в живот Давыдову шепчет Руслан. Тот не отвечает, лишь слегка поглаживает питерца по темным волосам. Руслан плачет. Никто из них уже не верит в хороший конец.