Новый закон бутерброда

— Семнадцатое марта 1994 года, одиннадцать часов двадцать пять минут. Допрос проводит агент Фокс Малдер. — Малдер… — Итак, что вы можете сказать о происшествии? — Мал-дер, — она скрещивает руки на груди, приподнимает бровь и недовольно смотрит на меня. Вот такой тебя люблю я. Нет, не в том смысле, напарник. — Где вы находились сегодня с восьми до одиннадцати утра, когда был причинен ущерб личному имуществу потерпевшего? — Малдер! Малдер, Малдер, Малдер, да я уже тридцать два года Малдер! Нечего сказать в свое оправдание? В кабинете была только ты, Скалли. Ты заканчивала здесь отчет, который запросто могла написать еще вчера. Надо было меня слушать. И не откладывать дело в долгий ящик. — Мне что — позвать ребят из криминалистического отдела? Агент Пендрелл будет в восторге и примчится сюда в два счета. — Малдер, не смей, — Дана Скалли надувает губки. Наверняка, это действовало безотказно на её братьев. Именно на братьев, ведь Мелиссу просто так не проведешь, — за показной невинностью скрывается хитрый манипулятор. Учти, со мной этот номер не пройдет! Твой поступок чересчур ужасен, чтобы вот так легко предать его забвению. Я требую чистосердечного признания! — Давай сыграем в хорошего и плохого следователя. Это классика жанра, Скалли! Ты не устоишь и сдашь позиции. — Спешу напомнить тебе, партнер, что роль плохого следователя здесь досталась тебе, а игры такого рода возможны только в присутствии двух агентов. Или ты забыл, что допрашиваешь меня в одиночку? — Ого! Партнер?.. — Малдер! — всё тот же фирменный взгляд «я-тебя-сейчас-укушу». Так на меня только Тумс смотрел. Кстати об «укушу»… — Полагаю, Агент Пендрелл еще не забыл навыки полевого агента? Он и сыграет хорошего копа, а заодно проведет экспертизу следа зубов, оставленного на месте преступления. — Не смей, Малдер! Ладно, ладно… Расскажу все, как есть. Всё утро я провела в кабинете. За полчаса до того, как ты соизволил появиться на работе, я отлучилась, чтобы принести кофе. Между прочим, автомат на первом этаже сломался, и мне пришлось тащиться на третий. А потом ехать вниз, в набитом туристами лифте, с двумя стаканчиками кофе и маленькой булочкой из отрубей, которая, к слову, оказалась черствой, — Скалли измученно склоняет голову и сдувает с лица непослушную прядь волос. — Я всё утро корпела над этим проклятым отчетом, про который ты вспомнил только вчера! Из кожи вон лезла, чтобы уложиться, чтобы уложиться в сроки, которые перед нами поставил Скиннер. К тому же он звонит каждые полчаса, а ты отвлекаешь меня всякой ерундой! — Обвиняемый! Не пытайтесь направить следствие по ложному пути! — мне нужна правда и только правда. Зачем? Сам не знаю, но разве это не отличный способ поднять настроение перед грядущей выволочкой у начальства. Там-то ведь и рот открыть не дадут. Как раз Скалли и не даст, — будет шикать и негодующе коситься в мою сторону. — Мы взрослые люди, а ты ведешь себя так, словно… Что ты делаешь? А что я делаю? Изучаю пресловутые следы укуса на своем горячем бургере. Еще вчера ты твердила, что мои сосуды скоро превратятся в бранденбургские колбаски из-за безумного количества холестерина в фастфуде. А что теперь? Правило номер один: никогда не оставляй еду в одном помещении с женщиной, которая завтракает пыльцой. Поправка: йогуртом с пыльцой. Всё равно, что питаться пустотой — этим наестся только философ. Психологу, вроде меня, нужен «Джек Дэниэлс ультимейт» с картошкой и двумя котлетами. Целый, а не надкусанный с двух сторон чьими-то зубами! — Ну-ка, открой рот. — Что? — Открой рот, говорю! Я и без Пендрелла разберусь, кто откусил кусок от моего бургера! — Нет-нет-нет… Даже не думай об этом. Малдер! Мы на работе! Что ты делаешь? — Скалли подается назад вместе со стулом, на котором сидит, самонадеянно считая, что удержится и не упадет. Брось, Скалли, в этом деле ты профан. Это я качаюсь на нем каждый день и знаю не понаслышке, как удерживать равновесие, чтобы… — Ай! Я же говорил! Не будь у меня реакции Супермена, подкрепленной острым голодом, кто-то из двоих точно шмякнулся бы на пол. Или Скалли, или бургер. А так — рывок, и стул уже стоит на всех четырех ножках. Скалли хихикает, уткнувшись мне в живот. Она умеет хихикать? Следует запомнить этот день — такое случается еще реже парада планет. Да и бургер — слава рефлексам тренированного полевого агента — всё еще у меня, только немного соуса капнуло на палец. — Что… здесь происходит? — голос замершего в дверном проеме Скиннера напоминает хрипы недодушенного котенка. Похоже, замдиректор не совсем верно интерпретировал происходящее в кабинете. Впрочем, осуждать его не за что: ситуация и впрямь выглядит двусмысленно. — Агент Малдер? Агент… Скалли? Скалли вскакивает с места чересчур стремительно, и стул с грохотом опрокидывается на спинку. — Что вы… позволяете… себе… на… работе? А соус вот-вот сползет с пальца и закапает на пол. О нет, это же самое вкусное! Сдерживаться выше моих сил: я перехватываю бутерброд другой рукой и поспешно слизываю с пальца майонез. ...Скиннера и след простыл. Только что стоял на пороге, и вот его уже нет. Может быть, нас навестили пришельцы? По привычке я бросаю взгляд на часы — минуты мы не потеряли, яркого света не было, а значит, замдиректора никто не похищал. Похоже, старина Уолтер подумал о чем-то… своем. Скалли пожимает плечами, стряхивает воображаемую пыль со своего костюма и, наконец, сознается: — Ладно, это я откусила кусок от твоего бургера. Но всё потому, что торчу здесь с шести утра, а ты соблаговолил приехать только в восемь. А он… Он лежал на столе и источал такой аромат… Это же пытка для человека, который утром съел только йогурт! Что ж, ничего не поделаешь, придется поделиться с напарником. Я протягиваю ей половинку и получаю благодарный взгляд в награду. Учти, признание вины не избавляет от ответственности. — Обедаем за твой счет. — Малдер! До чего же я люблю свою работу!