Привык сочинять для тебя сны

«Бриттани Пирс — тупая шлюха». По крайней мере, так гласит записка, которую пустили по всему классу; взрывы хохота слышны то тут, то там. Бриттани сидит у окна, задумчиво посасывая кончик шариковой ручки, и не понимает, почему всем так смешно. Себастиан хмуро косится на всеобщее веселье, пока к нему не попадает измятый клочок бумаги, который уже успели изрисовать корявыми карикатурами. Азимио рядом роняет голову на руки, глухо фыркая и пытаясь не гоготать. — Кто это сделал? — спрашивает Себастиан, рассматривая один из особенно удачно изображенных ракурсов. Азимио, все так же не поднимая головы, что-то бурчит, но у Себастиана идеальный слух, поэтому из неразборчивого бормотания друга он выхватывает нужное ему имя. Рик Нельсон сидит в центре класса с видом короля. — Эй, Бриттани! — громко зовёт он. — Не хочешь перепихнуться? Я угощу тебя зефиркой! Если хорошенько постараешься, конечно, — Рик ухмыляется, и когда Бриттани смотрит на него, она похожа обиженного ребёнка, а Себастиан терпеть не может, когда обижают детей. Скатанная в шарик записка попадает Нельсону прицельно в лоб, и тот взвывает, скорее, от обиды, нежели от боли. — Смайт, ты охуел?! — Рик пружинисто вскакивает на ноги, видя, что Себастиан приближается к нему. — Какие-то проблемы? — Да, — мрачно отзывается Себастиан. — У тебя. С прической, с головой и с поведением. А теперь вот еще и с зубами будут, — и в подтверждение своих слов бьет Рика кулаком в челюсть. Нельсон от неожиданности пропускает удар, но быстро приходит в себя, давая обидчику сдачи. Они успевают перевернуть несколько парт, разбросать чьи-то тетради и учебники и посеять панику среди особо визгливых девчонок, прежде чем их разнимают, а учительница геометрии кричит не хуже болельщиц, мол, что за представление вы тут устроили? Себастиан морщится: разбитая губа кровоточит, и уши, кажется, скоро последуют её примеру. Рик исподлобья смотрит на него, давая понять, что они не закончили, но Себастиану все равно, потому что Брит растерянно стоит посреди класса, сжимая в руке злосчастную записку. — Ебаный Брюс Уиллис, — ворчит Азимио, когда Себастиан выходит из кабинета директора. — Далась она тебе. — Заткнись, Зи, — беззлобно огрызается Себастиан. — Пошел бы ты, — начинает Адамс, но ловит предупреждающий взгляд друга и, ничуть не смущаясь, продолжает, — поискал её, что ли. Бриттани обнаруживается в хоровом классе сидящей на пианино и мотающей ногами в воздухе. — У тебя ссадина на лбу, — говорит она, разглядывая свои кроссовки. Себастиан только фыркает в ответ. — И необязательно было это делать. — Мне необязательно переводить тебя через дорогу и постоянно снимать твоего кота с дерева, — язвительно парирует Смайт, — потому что, очевидно, с этим ты можешь справиться сама. Как и с тупыми хоккеистами, которые явно изобрели машину времени ради того, чтобы стричься в девяностых. — У них тоже есть машина времени? Я думала, она есть только у меня, — разочарованно произносит Брит, и Себастиан вздыхает, мысленно проклиная свой длинный язык. — Вставай, — командует он, протягивая руку, — я отвезу тебя домой. Через пару дней Брит будет прикладывать лёд к новым ссадинам на его лице, а еще через пару — даже это не понадобится, потому что после драк с хоккеистами его заменит слаш, пропитавшийся солью, а Себастиан, сплёвывая кровь на пол, будет слабо улыбаться ей и скажет: — Зато теперь машина времени есть только у тебя.