Воспоминания о Миезе

Учитель жмурился, и солнечные блики дробились на его коже, сглаживая ранние морщины. День выдался безветренный, и даже со стороны моря ветры не приносили долгожданной свежести. Воздух был тяжел, и рассеянная тень кипарисов и платанов не могла нам помочь. Здесь, в Саду Нимф, нам, еще совсем юным македонцам, сынам самых преданных воинов царя Филиппа II, а значит, достойнейшим, было должно совершенствовать свою душу – вместе с самим наследником трона. Учитель настоял на том, чтобы заместо одного августейшего ученика иметь целую школу. Правитель, так поздно узнавший собственного сына, внезапно глубоко озаботился его воспитанием – и ценой невероятных уступок заманил лучшего ученика самого Платона в Македонию, Миезу, отстроив ему богатый дом и беседку, где мы все располагались вкруг нашего учителя. Мы все были горды, неусидчивы, и нетерпеливы, словно уже предвкушая ту славу, что была отведена нам судьбой и, как свойственно юношам такого возраста, желали повзрослеть как можно быстрее, чтобы надеть броню и взять в руки оружие – уже для настоящих Дел,чтобы чужими страданиями, коие считали великими подвигами, вписать в историю свои имена. Детские души в мужающих телах, еще не окрасившие руки чужой кровью. Сдерживало нас окроме всего прочего то, что наилучший из нас никогда не позволял себе лености ума и рассеянности внимания. Он ловил каждое слово, в прекрасных глазах его горел интерес и нечто такое, что было столь сложно уловить и распознать тогда ; его вопросы были выверены, а замечания точны ; мы чувствовали лидера, нашего будущего повелителя, и покорно смирели. Иные ощущали за ним огонь божественной силы, который всегда был с ним, и лишь разгорался все ярче , грозя однажды затмить славой героев прошлого – они заранее боялись его; другие знали, что только следуя за ним, они достигнут того, о чем мечтают, воплотят честолюбивые планы и прославят свой и без того достойный род; я же любил его безмерно. -… важнейшая победа в жизни – это победа над своими страстями. Совладавший с собой сможет подчинить себе весь мир…- Я наблюдаю за Александром, как мне кажется, незаметно, глядя на него из-под прикрытых ресниц, спрятавшись в перекрестии теней. Право, он так увлечен, что и без того ничего бы не заметил. Я почти физически ощущаю, какое впечатление производят на него слова Аристотеля. Учителю нельзя отказать в ловкости ума, иначе он не был бы тем, кем он являлся. Он знал Александра достаточно хорошо, чтобы поверить в него. И направлять, сплетая свою речь единственно верным образом. Стагирит был мал ростом, любил одеваться дорого, любил, задавая вопрос, смотреть надменно и с прищуром - он был бы хорошим жрецом, наверно. Он знал, что превзошел других людей в знании, хотя относился пренебрежительно к занятиям атлетикой. Среди нас, юных и крепких, хорошо сложенных и обещавших стать славными воинами, он смотрелся особенно неуместно, с этой его гордостью. Я видел в его облике нечто колдовское, что мне не нравилось. Однако никто не умел вести речей так ловко, а слава о нем гремела на всю Грецию. -Мы рождаемся такими, наделенными страстями; мы подобны богам, но мы смертны. Наше тело тленно, наш ум столь часто замутнен по нашей же слабости.. мы стремимся к другим людям, мы нуждаемся в них, такова наша природа. Мы ошибаемся, увлекаемся, гаснем… - Я чувствую на себе взгляд. Герпал, среди юных честолюбцев уже отличающийся особенно своим неуемным темпераментом, словно намеренно привлекает к себе мое внимание. Во взгляде темных глаз его сквозит самодовольство как у человека, недавно осознавшего свое какое-то тайное превосходство над давним противником. Словно знает он нечто, чего мне следует бояться. Я выдерживаю его взгляд, а после перевожу взор на Учителя. Высоколобый любитель книг Птолемей также успел что-то приметить в этой нашей молчаливой беседе и я чувствую его задумчивость. -… союз мужчины с женщиной освещен землей и небом, ибо дает развитие роду человеческому. Но пагубна страсть, способная делать из достойных мужей безвольных животных, рабов своей похоти! Она, подобно излишней любви к вину, разрушает тело и мутит разум… человек становится человеком только в обществе себе подобного и ищет, ощущая в себе эту потребность – но только союз равных в своем достоинстве людей может дать взаимное развитие и духовные плоды.. Такая дружба подобна соревнованию, она крепче семейных уз… - Александр внимает, обдумывает, движение его мысли отражается в его удивительных глазах. Он среди нас, но он не с нами – он исключителен. Он все еще самый чистый среди нас, уже впитавших в себя разнузданные шуточки и пересказы стражников о любовных подвигах; его минует все; он очарован Гомером и пропускает взгляды благородных дев, его взор устремлен в дали нам неведомые, он мечтателен без меры, но относиться к таким мечтаниям снисходительно не решается никто – ведь если и был на земле человек, для которого не было ничего не возможного, то этим человеком был наш будущий царь. Солнце движется по небосводу, тени неторопливо ползут, и вот самый шустрый луч попадает на его светлые волосы. Колдовские блики, словно предначертанный венок триумфатора, которому еще не было равных. Он подобен богу. Пройдет совсем немного времени, и он останется единственной моей верой.