Неправильное завтра

      Я должен рассказать хоть кому-нибудь.       Мог бы и Сэму, он всегда рад выслушать, поговорить по душам и развести сопли на пустом месте, но именно этого мне совсем не хочется. Мог бы рассказать и Кастиэлю, в конце концов, его эта история тоже касается. Правда, в этом случае я сам разведу сопли, чего мне хочется еще меньше. Поэтому я расскажу бумаге. Ну не бумаге, а виртуальному миру интернета.       Про нас пишут много историй, пусть эта затеряется среди них. ____________________________       Было очень дико слышать и видеть себя со стороны.       — Значит, Зак закинул тебя сюда полюбоваться, как все хреново?       Странное ощущение, будто знаешь каждое слово, которое вот-вот будет сказано.       — Типа того, — я звякнул наручниками. — Кроатон? Такой вот ход конем?       — Эффективный, неизлечимый, жуткий до чертиков, — будущий я щелкнул затвором. — Он превращает людей в монстров. С тех пор, как два года назад заразились крупные города, весь мир покатился под откос.       Это понятно. Прогулка до домика Бобби, а потом до лагеря оказалась весьма показательной. Мир действительно скатился ко всем чертям. В буквальном смысле. Поэтому я кивнул и задал главный вопрос:       — А что с Сэмом?       Будущий я на мгновение замер и стушевался. Всего доля секунды, я заметил промелькнувшую по лицу тень прежде, чем он отвернулся. Нет, вряд ли это заметил бы кто-нибудь еще, но я-то знаю себя очень хорошо, верно?       — В Детройте была крупная заварушка. И насколько я понял, Сэм не выкарабкался.       По спине пробежал холодок. «Насколько, я понял?» Старик, ты даже не узнал точно?       — Ты был с ним? — я уже догадался, каким будет ответ.       — Нет, — бросил он, делая вид, что ужасно занят сбором оружия. Нет, чувак, меня не обманешь. Я свои собственные повадки неплохо знаю. — Мы с Сэмом не общались, черт, уже лет пять.       Пять лет. Тот телефонный звонок оказался последним? Нет, это чушь, такого не может быть. Но не верить самому себе было бы совсем нелепо.       — И мы не пытались его найти?       — У меня есть о ком позаботиться, кроме него!       Будущий я в упор посмотрел мне в глаза. Знаете, в этот момент мне стало действительно не по себе. Я и не предполагал, что мое лицо может быть настолько страшным. Боль, ярость и… что-то еще. Снисхождение? Точно, это самое точное слово. Если бы я вчера встретил самого себя из прошлого, скажем, того, кто вытащил Сэма на поиски отца, я бы тоже так смотрел: «Что этот молокосос знает вообще?»       — Куда ты?       Оставаться одному черт знает где, да еще и со скованными руками совершенно не хотелось.       — У меня дела.       Вот засранец. Я мысленно восхитился.       — Ты что, собираешься меня тут бросить?       — Да. У меня полный лагерь уцелевших людей с изломанной психикой и Апокалипсис на нашу голову, — начал будущий я, а я уже знал, что он сейчас скажет. — Нам до кучи не хватало только фильма «Двое — я и моя тень». Так что, посиди-ка под замком.       — Ладно, как скажешь, — я знал, что он прав, но торчать тут неизвестно сколько без возможности пошевелить руками… — Старик, но зачем же наручники? Ты что, самому себе не доверяешь?       — Нет. Ни на грамм.       Дверь со скрипом захлопнулась.       — Вот гад.       И ведь он, черт возьми, прав.       Делать нечего, я постарался устроиться поудобнее и закрыл глаза, обдумывая все то, что я увидел за время пребывания в будущем. Накопившаяся за двое суток усталость одержала победу над раздражением. Не знаю, насколько я отключился, но проснулся от боли в онемевшей руке. Вы сами-то попробуйте долго держать над головой руку в стальном кольце наручника. Я с шипением растер запястье и огляделся. Чертов будущий я предусмотрительно вытащил из моих карманов все, что могло бы послужить отмычкой, но я не собирался сдаваться. Мой взгляд упал на деревянный пол. Отлично, то, что нужно.       Гвоздь поддался где-то через час. Под ноготь попала щепка, выступила кровь. Матерясь вполголоса, я все-таки вытащил этот блядский ржавый кусок металла. Зато открыть наручники было совсем просто.       На улице уже совсем рассвело. Оглядываясь, словно шпион, я вышел из домика и остановился в нерешительности. Итак, я выбрался. Просто потому что должен был выбраться. Что же дальше? Не знаю, как обычно поступают люди, оказавшись в таком затруднительном положении, но знаю, к кому я обратился бы в первую очередь.       Кас. Точно. Если кто и может отправить человека назад во времени, то только ангел. Цель намечена, осталось найти Кастиэля. Мысль о том, что его может не быть не только в лагере, но и на Земле, тогда почему-то даже не пришла мне в голову. Кас всегда находится где-то неподалеку, это факт, это данность. В самом деле, куда этот пернатый революционер мог деться? Правильно, никуда.       Неожиданным препятствием оказался Чак. Борода пророка стала гуще, а выглядел он еще более помято, чем в мое время, если такое вообще возможно. В руках планшетка, а на лице озабоченное и целеустремленное выражение. В глазах — готовность повиноваться. Вылитый секретарь, каким-то образом оказавшийся на поле боя. Если он меня еще «командиром» назовет...       — Эй, Дин, есть минутка?       Жаль.       — Нет. Да. Кажется…       Главное — не спалиться.       — Привет, Чак, — доброжелательная улыбка, как старому знакомому. Кажется, я переборщил, пророк странно окинул меня взглядом, словно я был неизвестным бургером в только что открывшейся забегаловке, но продолжил что-то говорить о консервах и туалетной бумаге. Он ждал от меня каких-то распоряжений. Я искренне пытался придумать хоть что-то, но, честно говоря, моя голова была занята проблемами более важными, чем чья-то хрустальная задница, которая не может удовлетвориться обычными газетами.       Черт, я не хочу заниматься в будущем именно этими вопросами!       Частично от неловкого разговора с Чаком спасло появление странной женщины. Она налетела на меня, словно фурия, крича что-то о прошлой ночи и какой-то Джейн. Да еще и отвесила совсем не женскую оплеуху. Вот так я схлопотал по шее авансом.       Никаких объяснений этой валькирии — Рисе, кажется, так — не было нужно. Женщинам вообще не нужны объяснения, если они злятся. Это было хорошо, вряд ли я смог бы объяснить, что не просто не изменял ей с неведомой Джейн, но и ее саму в первый раз в жизни видел. Рассерженная женщина ушла, а Чак понимающе вздохнул.       — Чак, а Кас... все еще здесь?       Пророк наградил меня еще одним подозрительным взглядом.       — Да... — и добавил со странным выражением. — Куда же он теперь денется.       Но нужный домик он все-таки показал и ушел, недоуменно оборачиваясь.       Я понимал, что веду себя, как слон в посудной лавке. Мне тогда не было важно, что подумают люди о каком-то будущем Дине, который ведет себя, мягко говоря, непривычно. Важно было то, что скоро я вернусь в свое время, к своим придуркам и своим проблемам.       Осторожно отодвинув рукой безвкусную занавеску из бусинок, я зашел в комнату. В ноздри ударил терпкий запах каких-то масел и марихуаны.       — ... И таким образом, вся картина бытия откроется нам лишь через призму общего восприятия, ключом к которому, как известно, не только духовное единение, но и физическое.       На полу в круг расположились пять человек. Четверо были миловидными девушками с одухотворенными лицами. Окруженный этим цветником, сидел Кас, скрестив ноги, словно инструктор йоги. Это точно был он, привычно взъерошенный, но не в мятом и грязном плаще и нелепом деловом костюме, а в голубой рубашке, правда, не менее мятой, и холщовых брюках. И он улыбался. Нет, я и раньше видел его улыбку — легкую, едва заметную и всегда очень неуверенную, ведь ангел еще не совсем разобрался с этим аспектом человеческого бытия. Эта улыбка была совсем другая, довольная и сытая, как у кота, обожравшегося сметаной. Я понятия не имею, как он, с головой погруженный в пикаперский развод, замаскированный под философские рассуждения, ухитрился меня заметить. Затылком, наверное. Обернувшись, Кас мне подмигнул.       — О. Дамы, прошу прощения, мне нужно переговорить с нашим бесстрашным лидером.       «Дамы» с весьма разочарованным видом стали расходиться.       — А вы пока омойтесь перед оргией.       Вы когда-нибудь прыгали с разбега с головой в холодную воду? Так вот, то ощущение, когда тело охватывает холод и организм инстинктивно пытается вдохнуть полной грудью, всего лишь щекотка по сравнению с тем шоком, который буквально пригвоздил меня к месту. Слово «оргия» совершенно точно не могло быть произнесено Касом. Нет, могло, конечно, ангел никогда не стеснялся называть вещи своими именами, но в данном конкретном случае это было совершенно неподходящим словом. Неправильным.       — Ты что, хиппи заделался? — едва смог выдохнуть я, когда последняя из девушек покинула домик.        — Я думал, ты уже давно завязал навешивать на меня ярлыки, — рассеянно ответил Кас, поднимаясь с пола и разминая плечи. Ко мне он не спешил поворачиваться, и на миг в моей голове мелькнуло сомнение. Со спины это был не тот Кастиэль, которого я знал. Все дело в жестах и движениях: слишком расслабленные, слишком развязные. Вообще их как-то слишком много. Прошлый Кас никогда не двигался больше, чем это было нужно, и из-за этого часто напоминал робота.       Ладно, это будущее уже не должно меня сильно удивлять. Я решил отмахнуться от ощущения ирреальности происходящего и подошел поближе.       — Кас, нужно поговорить.       — Ух ты, чудно.       Ангел все-таки обернулся и отшатнулся от меня, словно увидел призрак. Судя по расфокусированным и странно поблескивавшим глазам, это вполне могло быть правдой, но лучше уточнить.       — Что?       — Ты — это не ты, — выдал этот тип. — Во всяком случае, не нынешний.       Вот тут я обрадовался. Вот теперь все точно было в порядке. Кас меня признал и сейчас отправит назад.       — Нет! То есть, да. Вот именно!       — Из какого ты года? — перебил он, и его взгляд стал более осмысленным, что не могло не радовать.       — 2009-го.       — Кто постарался? Захария?       — Да.       — Интересно, — протянул Кас, задумчиво поднес к губам палец и умолк.       — Да уж, очешуеть можно, — я решил сразу перейти к делу. — А теперь расправь свои ангельские крылышки и смахни меня на мою страницу календаря…       Изысканную метафору прервал какой-то изломанный смех. Судя по тому, как подрагивали плечи Каса, смех этот принадлежал ему. Неестественный, горький и безнадежный.       — О, если б только мог крылья я расправить, — пафосно изрек ангел и вновь повернулся ко мне, посмотрев в глаза. — Но не судьба. Прости.       Тут-то я и заметил, что именно показалось мне странным. Во взгляде того, кто сейчас стоял передо мной, отсутствовала чистая голубизна летнего неба и не было и следа тех отблесков ангельского света, из-за которых лично я не мог долго смотреть Кастиэлю в лицо и потому всегда первым отводил глаза. Зрачки почти полностью перекрывали радужку, отчего взгляд казался мутным. А еще этот взгляд был насмешливым. Он как будто говорил: «Хей, ну что, как я тебе? Не ожидал такого от ангела Господня?» Такого, конечно же, просто не могло быть, и я решил, что мне показалось. Хотя, следовало кое-что уточнить.       — Ты чего, обдолбанный что ли?       — Обычно, да. Кас склонил голову и продолжал испытующе взирать на меня.       — А с тобой-то что приключилось?       — Жизнь.       Нет, так никуда не годится. Прежний Кастиэль всегда отвечал на вопросы (да и задавал их, чего уж там) настолько прямо, что, казалось, его фразами можно было выстилать дорогу. А этот играл словами, как кот с мышью, ухитряясь одновременно и ответить на вопрос, и не ответить, и вдобавок намекнуть собеседнику, что он задает совсем не те вопросы, которые следовало. При одном взгляде на неестественную для лица Джимми Новака саркастичную ухмылку было понятно, что этот Кастиэль уже весьма поднаторел в подобных играх, знает об этом и они доставляют ему несказанное удовольствие.       Наш странный разговор был прерван шумом с улицы. Голоса людей и рев моторов. Мне стало интересно, как я отреагирую на свой побег? Наверняка буду очень недоволен.       Мы вышли из домика как раз в тот момент, когда Дин будущего с ловкостью выпрыгнул из джипа. Надо отдать должное, я в неплохой физической форме. Я чуть было не пропустил момент, когда он вдруг вытащил пистолет и без малейшего колебания прицелился в голову ничего не подозревающего парня, который вылез из машины на пару секунд раньше.       — Эй, эй! Берегись!       Проклятье. Знал, что не успею, но все равно бросился вперед и остановился, лишь напоровшись на не предвещающий ничего хорошего взгляд самого себя. Наверное, я все-таки сделал глупость. Слишком много вокруг людей, настороженно уставившихся на меня. Я обернулся на Каса. Тот стоял чуть поодаль, уперев руки в бока, и внимательно наблюдал, склонив голову набок. Вмешиваться он не собирался, да и произошедшее его явно не удивило. Слова застряли в горле.       Но в будущем у меня не было права отмалчиваться. Лидер заговорил твердо и громко.       — Я не стану вам врать. Мы с ним, — он кивнул в мою сторону, — вляпались в довольно дерьмовую историю, но обещаю: придет время, и вы обо всем узнаете. А пока у нас всех есть чем заняться.       Он грубо схватил меня за плечо и молча потащил в сторону домика. Я знал, что он с радостью пристрелил бы меня, но его останавливали нехилые проблемы, которые могли вслед за этим последовать. Например, собственная смерть.       — Какого хрена ты творишь?       — Какого хрена ты творишь? Сказано было практически одновременно.       — Ты хладнокровно пристрелил парня, — я закипал. Я бы никогда не поверил, что способен на такое: без разбирательства, без видимой причины, без объяснений. А хуже всего была та покорность, с которой люди принимали на веру не только слова своего командира, но и поступки. Неужели я так их выдрессировал? Это какими же методами?       — Мы были в карантинной зоне и на выходе напоролись на кроатонов. Один из них заразил Ягера.       — Как ты узнал?       — У меня было время поднабраться опыта.       Мне совсем не понравилось, каким тоном это было сказано.       — Полчаса назад я стал замечать симптомы, еще чуть-чуть, и он бы осатанел. Зачем расстраивать хорошего человека плохими новостями?        Мне не понравилось и такое объяснение. Это была чушь.       — Расстраивать? — я едва не кричал. Идиот совсем не понимает, что подобные вещи обычно не нравятся людям и сеют панику? — Думаешь, ты не напугал народ, когда прямо у них на глазах вышиб ему мозги?       — Сейчас 2014-й, — будущий я отнесся к моей вспышке до обидного снисходительно. — Убийством кроатона никого не напугаешь. В отличие от хренова клона, шастающего по лагерю.       — Ладно, послушай… — я решил зайти с другой стороны. Он же должен помнить о том, каким был? Должен понять, что это неправильный поступок, несмотря на все эти логичные, но жуткие объяснения.       — Нет, это ты послушай, — мне не дали закончить. — Сейчас не твое время, а мое. Здесь я принимаю решения. Если я сказал «не высовываться» — сиди смирно.       Отчего-то вдруг захотелось сказать «Есть, сэр!». Кажется, я услышал в его голосе отцовские интонации.       — Ладно, прости, — я попытался сгладить ситуацию. Не потому что согласился, а потому что мне просто нечего было возразить. — Я не собираюсь усложнять жизнь тебе… то есть мне... ... в смысле — нам.       Ох, к этому невозможно было привыкнуть.       — Я знаю, — Дин поставил на стол два стакана и плеснул в них виски. Мы выпили. Такое вот необычное примирение с самим собой.       — Не выходные, а просто песня.       — И не говори.       В этом перебрасывании ничего не значащими фразами, было что-то болезненное. Ощущение раздвоения личности. Я поспешил перевести тему.        — Ну, и какое было задание?       Дин из будущего выложил на стол знакомый кольт и стал рассказывать историю о том, где было это легендарное оружие, из которого можно убить кого угодно, и как долго ему пришлось его искать. Я слушал вполуха и отвечал невпопад, во все глаза разглядывая кольт. Мысли находились далеко.       Кастиэль все же был прав, зря я ему не поверил. Демоны не уничтожили кольт, а значит, есть шанс убить Люцифера. Единственная хорошая новость за все время, проведенное здесь.       Потом Дин повел меня на собрание. Я устроился на стуле в дальнем углу, игнорируя подозрительные взгляды собравшихся. Люди рассаживались вдоль стен, кое-кто предпочел стоять. К моему удивлению, ввалившийся последним Кас демонстративано занял единственный стул, стоявший за столом, на котором лежала карта, и водрузил на него ноги, откинувшись на спинку.       Будущий я начал с краткого объяснения, откуда в лагере взялся его двойник. Никто не высказал особого удивления, все с поразительной легкостью поверили в эту историю с путешествием во времени.       Чертовы бараны.       После этого лидер продемонстрировал кольт. Видимо, о нем здесь наслышаны, потому что все уставились на старинное оружие, как на Кольцо Всевластья.       — Что, это и есть тот самый кольт? Риса не то чтобы не поверила, она просто была зла. Она все еще обижена.       — Если Люцифера и возможно убить, то только из него, — будущий я как будто бы ничего не заметил.       — Круто. А найти Люцифера нам кольт поможет? — в голосе женщины отчетливо слышался яд.       — Ты чего? — он наконец-то сообразил, что что-то не так.       — Ну, прошлую ночь мы провели у Джейн, — я не смог удержаться, чувствуя странное удовлетворение от вершащейся справедливости. — А у нас, как выяснилось, «отношения» с Рисой...       — Может, заткнешься? — грубо оборвал меня Дин будущего, но настроение определенно стало улучшаться.       Я посмотрел на Каса. Он невольно притягивал мой взгляд своим ненормальным видком. Все в нем было неправильно. И одежда, и совершенно не Касовская поза, и полупьяная улыбка, блуждающая по лицу.       — Нам не надо искать Люцифера, мы знаем, где он, — будущий я тем временем продолжал. — На прошлой неделе мы поймали демона — из свиты большого босса. Он рассказал.       — И ты так запросто поверил тому, что наплел демон? — Риса не собиралась так просто сдаваться и прекращать словесную войну.       — Уж поверь, он не лгал.       — С чего ты взял?       — Боюсь, что наш бесстрашный лидер изрядно поднаторел в искусстве выбивать правду, — неожиданно подал голос Кас и лениво обернулся ко мне, многозначительно приподняв брови.       — Пытки?! — я не сразу понял, что высказал свою догадку вслух. Ответом было красноречивое молчание.       — Так значит, мы снова взялись за пытки, — я не мог молчать. Я не мог поверить, что вновь начну это делать. Что же со мной приключится, что я снова возьму в руки инструменты палача, наплевав на рвущее на куски душу чувство вины? Сэм считал, что я просто не хотел причинять людям боль, оттого и пытался своими навязчивыми беседами вытравить из меня эту самую вину. Откуда ему знать, что она взялась не столько из-за чужих криков боли, сколько из-за извращенного удовлетворения и мрачной радости от того, что мучаюсь не я? Нет, не хочу об этом вспоминать. И точно не хочу к этому возвращаться.       — Отлично, просто классика жанра… — выдавил я, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями и спрятаться за какой-нибудь циничной шуткой.       Но меня прервал незнакомый хохот. Хриплый, и какой-то неуместный смех человека, который нашел юмор там, где его нет и быть не может. На долю секунды мне послышалось в этом смехе понимание и горечь.       Смеялся Кас. Наверное, это было вполне обычным явлением, потому что никто особо и не удивился. Лишь будущий я уставился на него с раздраженным удивлением. Готов поклясться, что услышал невысказанный вопрос.       — Что? — Кас тоже его услышал. — Я прям тащусь от тебя прошлого.       И вновь почти прозвучала несказанная фраза. Чем дальше, тем интереснее.       — Люцифер здесь. Я знаю улицу и номер дома, — вслух лидер вернул беседу в деловое русло.       — Прелестно, в самом сердце «горячей зоны», — растягивая слова, заметил Кас, разглядывая карту.       Сарказм? Нет, наверное, все-таки послышалось.       — Кроатонов там хоть отбавляй. Считаешь мой план безрассудным?       Ого, бескомпромиссный Дин из будущего спрашивает чьего-то мнения? Да ведь искренне спрашивает, без намека на привычный даже мне тон «я, конечно, спрошу, но на самом деле мне плевать, что ты там думаешь, все равно поступлю по-своему». И не просто «чьего-то», а мнения хиппующего ангела с нетрезвыми глазами. Не то чтобы я сам никогда бы не поинтересовался мнением Кастиэля по поводу какого-нибудь вопроса, но не настолько важного. Что мог знать о жизни ангел, только недавно спустившийся с небес на землю?       — Значит, мы подкатим к парадному входу перед самым носом у демонов и кротов и пристрелим дьявола?       Нет, это точно сарказм. Странный, невозможный и циничный сарказм. В наркотическом угаре Кас явно не понимает, что речь идет о смертельно опасном риске. Или понимает?       — Ну, если тебя не устраивает слово «безрассудный», тогда могу предложить «безбашенный».       Вот опять. В повисшей короткой паузе мне померещился целый диалог. Кас и я будущий смотрят друг другу в глаза, а пространство между ними буквально звенит от количества информации, передающейся, видимо, телепатически. Этого никто не замечает что ли?       — Ты пойдешь? Губы двигаются, с них срывается пара слов, хотя все мои инстинкты орали о том, что сказано совсем не то, что услышано, что сказано намного больше. В конце концов, это был я. Более взрослый, более воинственный, жесткий, но я. И этот я сказал нечто более важное. Теперь-то я могу оформить это в более или менее подходящие слова: «Мы умрем, у нас нет шансов».       — Конечно.       Краткий ответ, за которым тоже высится гора невысказанных слов. В этом я тоже твердо уверен. «Я уже умирал за тебя. Умру и еще раз.»       — Может ему не стоит идти? — Кас бросил на меня быстрый взгляд и снова уставился на... другого меня. — Он из прошлого. Случись что с ним, тебе крышка.       — Он пойдет.       Снова ощущение спора, неслышного для окружающих. Кас поморщился и вздохнул.       — Хорошо.       Обсудив детали будущего похода, все разошлись. Я остался один на один со своей будущей версией.       — Тебе следует вздремнуть, у Каса есть свободное спальное местечко, — он усмехнулся и стал складывать карту.       Я не понял, в чем тут юмор, и решил задать вопрос, который не давал мне покоя:       — А нафига я-то тебе там сдался?       — Не дрейфь, все будет ништяк, — он тоже неправильно истолковал мои слова. — За тобой же приглядывает Зак.       — Да нет, я не об этом, — я помотал головой. — Я хочу знать, в чем дело.       — Хорошо, — неожиданно легко согласился он. — Я хочу, чтобы ты кое-что увидел.       Я вопросительно поднял брови.       — Увидел нашего брата.       — Сэма?       Мне понадобилось несколько секунд на осмысление. Облегчение от новости, что Сэм жив, сменилось нехорошим предчувствием. И оно меня не подвело.       Думаете, к этому моменту я уже не должен ничему удивляться? Черта с два, это было только начало.       Сэм не погиб в Детройте, он сказал Дьяволу «да». То самое роковое «да». Мой младший брат опять не устоял перед дьявольскими кознями и сделал тот самый поступок, который привел к разрушению мира. И меня не было рядом, чтобы его остановить. Чувствовал ли будущий Дин ту вину, которую почувствовал я? Я решил, что нет. Он верил, что виноват не в этом. Я понял это по его словам, призванным убедить меня ответить согласием Михаилу. Он считал, что когда я увижу Люцифера, напялившего Сэма, как мясной костюмчик, если я увижу самого себя, убивающего брата, то по возвращении домой отдам себя под власть архангела. Будто бы я и так еще не понял, насколько хреново это будущее.       Он ругался и сыпал проклятьями. Он взывал к моему благоразумию. Он говорил о том, что ангелы ушли и теперь его не слышат. О том, что человечество на грани уничтожения. О том, что выход только один.       Я смотрел на него и ждал, когда он скажет хоть что-нибудь о Сэме и о том, почему тот так поступил.       Но он не сказал.       Блять, он даже не заикнулся о том, что виноват в первую очередь перед собственным братом!       Истолковав мое молчание по-своему, будущий я грустно ухмыльнулся:       — Ты не скажешь «да». Я ведь не сказал. Такие уж мы с тобой.       Нет, чувак, ты ошибаешься. Я не такой. Ты потерял надежду и перестал верить.       Перед походом оставалось немного времени. Несколько часов, чтобы немного поспать. Лично мне вздремнуть удалось на час, не больше. Что-то меня разбудило, какой-то звук. Ответ пришел через пару мгновений в виде сдавленного стона. Некоторое время я лежал в своем спальнике и начинал злиться. Если этот чертов Кас разлива 2014 года решил все-таки устроить обещанную тем незапоминающимся девицам оргию, то я сейчас встану и... И что, кстати? Присоединюсь? Нет, вряд ли. Слишком много впечатлений за этот еще один день будущего, я слишком устал.       Решив, что самым лучшим вариантом будет прикинуться спящим, я выровнял дыхание и закрыл глаза, стараясь не думать о том, что сейчас творится рядом в темноте. Вновь раздался стон, и тут я к своему ужасу услышал собственный шепот:       — Если ты не заткнешься, я уйду.       — Ты и так уйдешь, — в хрипловатом голосе Каса слышались незнакомые нотки. Нет, они были мне знакомы. Обычно я их слышал в стонах девушек, тех, что не могли отдаваться молча, стараясь разбавить однообразные стоны страсти невнятными высказываниями. Тех, с которыми я проводил не более одной ночи.       Не веря своим ушам, я повернул голову к уютному гнездышку из покрывал и подушек, где всего час назад видел Каса за чтением при свете свечи какой-то потрепанный книжки. Свеча была потушена, но в отблесках фонарей, освещавших лагерь по ночам, вполне отчетливо угадывались два силуэта. Пока еще я никогда не видел себя со стороны в таком скудном освещении, но одним из них точно был я. Второй же, методом исключения, явно принадлежал Касу.       Ситуация была настолько дикой и нереальной, что первым, что я сделал, стала попытка проснуться. Мне даже показалось, что я в этом преуспел, когда из сосредоточенного оцепенения меня вывел хлопок двери, заставив дернуться.       Через некоторое время послышался скрип пружин — Кас поднялся с кровати, которая служила ему постелью и, как я понял, траходромом. Тихо ступая босиком, он подошел ко мне и сел рядом, скрестив ноги. Видимо, дает понять, что прикидываться спящим дальше бессмысленно. Вжикнув молнией, я раскрыл спальник и тоже сел, прислонившись спиной к стене. Глаза уже окончательно привыкли к темноте, и слабого света, пробивавшегося через окна хижины, вполне хватало, чтобы смотреть друг на друга.       — Он ушел к Рисе, — тихо проговорил ангел, испытующе всматриваясь в мои глаза. — Или к Джейн.       — Я его понимаю, — я старался говорить привычно развязно, как будто только что проснулся и ничего не слышал и не видел. Прикинулся дураком, все как обычно. — Я бы тоже пошел поразвлечься с девчонкой в сложившихся обстоятельствах.       — Ох уж эти обстоятельства, — Кас вдруг рассмеялся, — в этих обстоятельствах случаются порой очень поразительные вещи.       Он поднял руку и осторожно, словно боясь спугнуть, коснулся кончиками пальцев моей щеки. Я сдержался от крепких выражений, но его руку от своего лица убрал. Этот укурок решил заменить меня будущего мной прошлым? Нет, допустим, я стану через пять лет педиком, после возвращения к пыткам я уже во все готов поверить. Но пока что я в своем уме и, очень надеюсь, мало похож на то чудовище, каким, возможно, стану.       — Хочешь, я расскажу тебе, что случилось в сложившихся пару лет назад обстоятельствах?       Голос Каса был очень тихим. Я медленно кивнул. Это был единственный шанс узнать, что же за катастрофа произошла, превратив меня в монстра.       Кас полез за сигаретой. Огонек зажженной спички ослепил на мгновение, а затем исчез вместе с мимолетным и таким ненавистным запахом серы. Когда потянуло терпким дымом, Кастиэль начал рассказ. ___________________________________       В Детройте Сэм сказал Люциферу «да». Ни Дин, ни ангелы, ни демоны, никто не знал, что же там произошло. Просто в один момент в голове Кастиэля по всем частотам ангельское радио взорвалось закольцованным сообщением:       «Люцифер обрел истинный сосуд».       Когда же он пришел в сознание, то обнаружил себя на полу мотельного номера. Дин встревожено похлопывал ангела по щекам и вопрошал, что случилось. У Кастиэля так и не получилось описать человеческими словами то разрывающее чувство то ли жалости, то ли страха. Необходимость сообщить о беде, смешанная с точным осознанием того, что это известие может сломать. Тогда Кастиэль был ангелом, совсем еще немного поддавшимся тлетворному влиянию человечности. Он сказал. Это и стало началом конца. Он увидел и запомнил, как в один момент что-то внутри Дина Винчестера не выдержало, лопнуло, погасло.       Разумеется, сам Дин ничего не сказал, а Кастиэль еще пока не был осведомлен о силе слов. Они сидели молча на полу долгое время. Потом человек встал и взял со стола початую бутылку пива. Это был уже не Дин. ___________________________________       — Теперь точно можно сказать, что именно тогда ты и умер.       Кас привычным жестом сгреб за горлышко неизвестно откуда появившуюся зеленую бутылку и отвинтил крышку. Запах полыни ударил в ноздри. Он протянул бутылку мне и некоторое время наблюдал, как я удивленно морщусь. Горло обожгло крепким алкоголем.       — Абсент? Ты серьезно?       — А что? Зеленых фей не существует. Как и ангелов.       Мы немного помолчали. Я почти задумался о последнем замечании Каса, но мысли вернулись в прежнее русло.       — И что было потом?       — Потом? — рассеянно переспросил Кас и ухмыльнулся. — Потом ты решил не сдаваться. Ни демонам, ни Михаилу, ни Люциферу. И ты не сдавался, — горькая усмешка, — пока не ушли ангелы. А когда они ушли, появился этот лагерь, в котором нашли прибежище те, кто тоже все потерял.       — И это все? — мне не очень хотелось ему верить. В ответ он сунул мне в руки бутылку.       — Ты просто не совсем хорошо представляешь... Хлебни-ка еще.       Покачнувшись, Кас поднялся на ноги и исчез в темноте.       — Все просто. Есть такая притча…       Послышался шорох, какое-то бряцанье, звон, и вот он уже вернулся и снова уселся рядом. В руках у него был метровый металлический прут не толще мизинца, а на лице — сосредоточенное выражение, из-за которого его можно было бы принять за Кастиэля из прошлого. Если бы не лихорадочный блеск в глазах.       — Смотри внимательно.       Взяв прут за концы, он напрягся и с видимым усилием согнул его пополам. Я тупо уставился на железку.       — Весьма... поучительно, — надо же было что-то сказать.       — Не глупи, это всего лишь гнутый кусок железа, — фыркнул Кас, выпрямляя прут. Потом он перегнул его еще раз и снова выпрямил. И еще раз. И еще.       Я молча наблюдал за этим безумием, иногда прикладываясь к бутылке. Просто затем, чтобы немного разбавить творящийся вокруг хаос чем-то более или менее привычным. Во рту уже стойко обосновался крепкий запах полыни, в ушах шумело, а то, как напрягались мышцы Каса, вызывало смутное и непонятное беспокойство. Тогда я впервые засмотрелся на тонкие сильные пальцы, а потому пропустил момент, когда прут не выдержал и сломался. Очень мягко и беззвучно.       Кас продемонстрировал мне две половинки с видом фокусника, вытащившего из шляпы кролика.       Я с усилием перевел взгляд с пальцев на прут, а потом заставил себя посмотреть в глаза ангелу. Поднял брови.       — И?..       — Металл устает, Дин, — с легким разочарованием проговорил Кас. — Даже самый гибкий, даже самый крепкий металл устает, если его постоянно перегибать в одном и том же месте. Ты никогда не был слаб, Дин. Ты гнулся, но не ломался. Даже в аду ты не стал демоном, несмотря на все усилия Аластара. Тебя согнули, но сломать не смогли. Но так не может продолжаться вечно, видишь?       Он снова сунул мне под нос куски прута, приблизившись почти вплотную и заглядывая в глаза. Опять слишком близко, так, что я почувствовал на губах его отдающее смесью дыма и алкоголя дыхание. Будущий Кас так и не понял, что такое личное пространство. Или все-таки слишком хорошо понял? С метафорами же он неплохо научился управляться.       Я поймал себя на мысли, что все чаще и чаще сравниваю прошлого Каса с теперешним. Поначалу мне казалось, что этот тип и мой ангел — совершенно разные. Ничего общего, кроме некоторого внешнего сходства. А вот я и будущий я казались мне ну очень похожими. Прошло всего несколько часов, и я понял, что я будущий и я сам — абсолютно разные. Мне никогда его не понять, если удастся каким-то образом избежать этого постапокалиптического будущего. А прошлый Кастиэль и нынешний Кас все же похожи. Если я, по словам ангела, умер, то Кас… еще в агонии. Или может быть, я просто мало приглядывался к Кастиэлю, оставшемуся в прошлом?       Я невольно сглотнул, опустил взгляд и облизнул вдруг пересохшие губы.       Выражение в глазах Каса изменилось, и он прошептал:       — Ну да, откуда тебе знать, как сильно я соскучился по этой привычке.       — Что?       Я не сразу понял, что он говорит. Я не мог оторвать взгляд от его губ.       — Она исчезла почти тогда же, два года назад, — продолжал Кас, обжигая своим дыханием.       Черт возьми, твердил я себе, Дин, приди в сознание. Это же Кас, ангел божий, мать его за ногу три раза. Ты не настолько пьян, почему тебе вдруг кажется, что взять вот сейчас и поцеловать эти шепчущие какой-то бред губы, было бы очень приятно? Безумный год, безумный мир, возможно, я просто заразился этим общим безумием?       Когда мягкие сухие губы Каса коснулись моих, я был не просто удивлен. Я был шокирован. Именно поэтому я и приоткрыл рот, впуская теплый и влажный язык. Нет бы оттолкнуть или хотя бы отстраниться, конечно, нет. Самым правильным, разумеется, было ответить на поцелуй, подавшись навстречу.       Железки с глухим звоном упали на пол.       В мгновение ока поцелуй стал глубоким и горячим. Мной овладела легкая паника. Не знаю, чего я испугался, ведь получаемые ощущения мне, в общем-то, нравились. Даже не так, это были просто очешуенные ощущения. Интересно, кто учил Каса целоваться, уж не я ли сам?       Но я все равно сделал отчаянную попытку оборвать поцелуй. Честное слово, у меня даже вертелись на языке приличествующие случаю шаблонные фразочки. Куда там. Кастиэль каким-то образом не просто оказался слишком близко, он буквально навалился на меня, прижимаясь всем телом и запустив пальцы в волосы на затылке, не позволяя отодвинуться ни на миллиметр.       И вот тут что-то лопнуло. Не знаю, почему и отчего. Возможно, дело было в том, что я не мог остановить то, что сейчас происходило. Одно потащило за собой другое, тормоз где-то в моей голове болезненно чихнул и вырубился. Откуда-то из глубины души начал подниматься гнев. Чистый и незамутненный гнев на Кастиэля, явно вознамеривавшегося изнасиловать меня прямо на холодном полу, на Сэмми, поддавшегося Люциферу, на Зака, зашвырнувшего меня сюда, на этот окаянный год, на себя будущего. Да и на себя прошлого тоже. Стало плевать на все происходящее и происходившее, хотелось просто выплеснуть из себя это обжигающее чувство, иначе оно просто сожжет изнутри и вырвется наружу закрученной до упора пружиной, которую вдруг сорвало, и которая уже целенаправленно летит кому-то в глаз.       Первая же волна этого гнева повалила Каса спиной на пол. Вторая смяла губы ангела до солоноватого привкуса крови. А третья... замерла. Она никуда не делась, просто застыла в ожидании. Я так и не понял, в какой момент открыл глаза, но время вдруг остановилось, замороженное ответным взглядом синих глаз. И я тоже замер, совсем не понимая, что делать дальше с этим странным рвущимся наружу чувством, и почему вдруг перед ним оказалась какая-то преграда. На шею легла прохладная успокаивающая ладонь.       — В этот раз рулить буду я, — хриплый шепот чуть было не вернул в реальность. — Опыта у меня больше, и я знаю, что с этим делать.       Кас ловко вывернулся из-под меня и потянул к кровати. Я, словно загипнотизированный, послушно последовал за ним.       Все в действиях ангела говорило о том, насколько подобное привычно для этого мира. Он надавил мне на плечи, усаживая, сел верхом и, не теряя времени, потянул за край моей футболки. За те несколько мгновений, что ткань закрывала лицо, я успел начать думать какую-то мысль, которая должна была попытаться меня остановить еще раз. Но едва я вновь увидел потемневшие глаза Каса, как она оробела, затухла и смущенно испарилась. Еще один глубокий поцелуй. Перехватить инициативу оказалось совсем непросто, Кас с каким-то остервенением исследовал мой рот языком, будто и он делал это впервые. В то же время ловкие пальцы пробежались по спине и бокам, дразнящими движениями касаясь даже тех чувствительных участков, о которых я и не подозревал. Голова пьяняще закружилась, и захотелось раствориться в умелых руках ангела.       Оказывается, я не только жесткий лидер, но и хороший секс-инструктор. Кас честно уже заслужил от меня высший балл.       С легким удивлением я отметил, что мне совсем не не нравится получать удовольствие от мужских ласк. Мне совсем не неловко упираться отвердевшим членом не в женские ягодицы. Мне отнюдь не неловко ощущать чужой член уткнувшимся в живот. Зато я чуть не застонал от разочарования, когда Кас вдруг отстранился, всего на долю секунды, чтобы стянуть через голову рубашку. И с облегчением опять нырнул в его объятия.       Гнев постепенно растворялся.       Потом все смешалось. Можно было бы списать головокружение на действие абсента, но я совсем не ощущал алкогольного опьянения. Это было опьянение совсем другого сорта.       Я не помню, как и куда делась остальная одежда. Я не помню, как оказывался то лежащим на спине, то на боку, или вдавливая влажное от пота тело Каса в поскрипывающий матрас. Я не помню, почему позволял ему делать с собой то, от чего раньше при одной мысли чесались кулаки и хотелось вымыться с мылом. Я не помню, почему сам это делал.       Зато я помню мягкие губы, которые тщательно изучали каждый сантиметр моего тела, подолгу задерживаясь в самых нужных и необходимых местах, и помню, что не мог сдержать стонов. Я помню, как судорожно цеплялся за плечи, целовал, кусал прохладную кожу, и как впервые в своей жизни положил ладонь не на свой член, искренне надеясь, что то, что всегда доставляло удовольствие мне, принесет его и тому, чьи умелые руки отнесли меня к облакам. И помню свою неподдельную радость, когда, услышав стон, понял, что мои надежды оправдались. Еще я помню боль, вышибающую воздух из легких, и накрывающее с головой блаженство, от которого так же невозможно сделать ни единого вздоха, когда Кас неожиданно осторожно вошел в меня. И конечно помню, насколько он сам тесен и горяч внутри, насколько сильно хотелось проникнуть под кожу и слиться с ним воедино. Помню терпкий запах пота, смешанный с каким-то цветочным маслом. Помню бессвязный шепот и сцепленные в замок руки, исступленные вздохи и учащенное биение сердец.       За всю жизнь я не участвовал в таком бешеном марафоне. Нет, это не марафон, это был сумасшедший спринт. Мы знали, что у нас очень мало времени, а потому не могли себе позволить ни минуты передышки.       Никогда не думал, что способен на такое.       Я очнулся — да, именно очнулся — и некоторое время не мог понять, где нахожусь. Несколько блаженных мгновений беспамятства, а потом на меня обрушился всей своей массой треклятый 2014. На руке ощущалась тяжесть, рядом было тепло. Я повернул голову и встретился с задумчивым взглядом синих глаз.       В первое мгновение мне стало не по себе, но скорее по привычке. На самом деле я не чувствовал себя неловко или как там должно быть после безудержного гомосексуального траха с лучшим другом. Впервые за все время пребывания здесь я чувствовал себя спокойным и знающим, что нужно делать. Ну не совсем точно, но я был твердо уверен, что разберусь на месте и сделаю правильный выбор. Оставалось скрепя сердце досмотреть спектакль до конца.       Я улыбнулся Касу. Или все же Кастиэлю? Сколько раз он успокаивал таким вот странным образом своего бесстрашного лидера, даруя ему уверенность и спокойствие? Будущий я жесток и сломан. Я знаю, какая тьма живет в его душе, и как она может быть опасна. От этого знания становится по-настоящему страшно.       — Опыта в чем?       Кас не ожидал вопроса.       — Что?       — Ты сказал, у тебя больше опыта.       — В сексе с тобой, конечно, — тихий смех.       — О. И… — я замялся, сам не знаю, зачем мне это было нужно. — Давно мы?..       Кас вздохнул и лениво задал встречный вопрос:       — Зачем тебе это знать?       Вот мерзавец! Будто мысли читает.       — Если подумываешь о том, чтобы трахнуть меня прошлого, когда вернешься, — продолжил он, — то можешь попробовать сделать это в любой момент. Я не стану… — он запнулся, хмыкнул и поправился. — Я не стал сопротивляться, хотя и не понимал еще, что к чему.       И после паузы, которая была дана мне на осмысление этих слов, добавил:       — Возможно, если тебе удастся изменить этот мир, я и сам тебя трахну...       Я ничего не ответил. Что-то подсказывало, что я сейчас услышал признание, но связать воедино Каса, который был мне знаком, и Каса, что сейчас лежал рядом, все еще было чертовски трудно.       Едва мне это удалось, как голова снова пошла кругом от нахлынувших эмоций и озарений. Взгляды, поступки Кастиэля вдруг приобрели дополнительный смысл, причем смысл этот не замечал не только я, далекий от чего-то романтичного охотник на нечисть, но и сам ангел.       От размышлений меня оторвал скрип двери и легкое шуршание занавески.       — Ого, — Дин будущего остановился около кровати и присвистнул. Я мысленно выругался. — Быстро же вы.       Удивленным он не был.       — Раз уж ты все-таки проснулся, не мог бы нас оставить, — он окинул понимающим взглядом смятую постель и разбросанную одежду и добавил, — это не займет много времени.       — Да ладно, пусть остается, — встрял Кас. Он отодвинулся от меня и широко ухмыльнулся. — Будет интересно. Через несколько часов мы умрем и...       — Заткнись, а?       Вновь прибывший поймал взгляд Каса, и я вдруг отчетливо почувствовал себя лишним. Лишним и неуместным. Вором — вот точное слово. Словно украл у этих двоих кусочек их времени. Стараясь ни на кого не смотреть, я поспешил одеться и выйти на улицу.       Если бы я курил, то сейчас было бы неплохо достать сигарету, медленно так со вкусом затянуться, глядя в ночное небо, и освободить голову от всех мыслей, заполнив ее табачным дымом. Но я не курю, а потому от мыслей было не так просто избавиться.       Вот я и сидел на пороге, размышляя о том, куда и к чему могут привести решения, какими непредсказуемыми могут быть последствия выбора. К тому, что происходило внутри домика, я старался не прислушиваться. Именно здесь мне и пришла в голову мысль о том, что я, точнее, тот человек, кем я стал спустя эти пять лет, не достоин любви. Ни Рисы, ни неведомой Джейн, ни тем более ангела, который все еще ухитрялся оставаться хранителем.       Когда мы отъехали от базы, Кас заговорил.       — Ты же в курсе, что он не просто так решил взять тебя с собой?       — В курсе. Зак тоже считает, что я должен увидеть своими глазами все последствия своего выбора. Он хочет, чтобы я встретился с Люцифером в костюмчике Сэма.       — Ага.       — Чтобы я увидел и изменил свое решение.       — Одно из своих решений.       — Что? — я повернулся к Касу.       Он как ни в чем не бывало смотрел на дорогу. Я почти было решил, что мне послышалось, как вдруг бывший ангел вздохнул и вдруг посерьезнел. Рассеянную улыбку стерло с его лица, будто ластиком.       — Я не считаю, что ты сделал неправильный выбор, отказав Михаилу. Но то ли это решение, что тебе стоило бы изменить?       Я задумался над его словами. Уточнять у Кастиэля, прошлого или будущего, что именно он имел в виду, было бесполезно. Некоторое время мы ехали в тишине, а потом послышалось шуршание. Удерживая руль одной рукой, Кас полез в карман, достал баночку и высыпал себе в рот пару таблеток.       — Что там у тебя?       Я подозревал, что это не аспирин, но все же.       — Хочешь? — он отдал баночку мне и довольно крякнул.       — Амфетамины…       Что ж, я уже не был удивлен.       — Отлично прочищает мозги после абсента, — зачем-то добавил Кас.       — Кас, — начал я, решив выяснить кое-что для себя раз и навсегда. — Я, конечно, рад, что ты у нас больше не пай-мальчик… Но на кой тебе сдалась наркота, оргии, и весь этот замут с объединенным сознанием... — меня опять прервал хохот. Это становится уже традицией. — Чего ты ржешь?       Очень уж мне не нравился смех этого Каса, был он каким-то совсем не радостным.       — Дин, я больше не ангел.       Вот это новость, правда?       — Что?       — Да, я стал смертным.       Я задавал вопросы, потому что не знал, как реагировать.       — Не понял? Как это?       — Когда ангелы решили отсюда свалить, вместе с ними мое ангельское моджо испарилось. Теперь я почти настоящий человек. И нынче от меня никакого толку. В прошлом году я сломал ногу, и провалялся два месяца.       — Ух ты, — высказался я, не предполагая, что тут еще сказать.       — Да-а, — в тон мне протянул Кас, явно не желая продолжать беседу.       — Значит, ты человек, — я все-таки подобрал нужные слова. — Добро пожаловать в нашу команду.       — Спасибо, — кисло улыбнулся бывший ангел. — Хотя раньше я играл в высшей лиге. А теперь я немощный, несчастный, отчаявшийся. Разве не отличный повод пуститься во все тяжкие и предаться блуду? Это конец, малыш. Так что, грех не согрешить, — он ухмыльнулся своей шутке. — Как говорится, помирать, так с музыкой. Вот такая вот у меня нынче житуха. Ни надежды, ни цели, и я абсолютно бесполезен.       Горечь и давнее смирение, прозвучавшие в этих словах, хлестнули, словно пощечина. Я уставился вперед, но не видел ни маячащего впереди джипа, ни каких-то развалин по обе стороны от дороги. Как будто стеклышки в детском калейдоскопе повернулись, и из уже примелькавшихся цветов сложилась новая картинка. В самом деле, каково некогда могущественному существу, которому было подвластно время и пространство, оказаться в плену тесной человеческой шкурки?       Я почти почувствовал, что бывшему ангелу просто физически больно от осознания своей беспомощности. Кас всегда был уверен, что нужен, пока приносит пользу, а теперь так же уверен, что раз он бесполезен — то и не нужен вовсе. Эдакий сверхъестественный комплекс неполноценности.       Люди всю жизнь учатся быть людьми. И я тоже учился быть человеком всю жизнь, сколько себя помню и даже раньше, а Кас… Два года назад ушли ангелы. То есть, сейчас рядом со мной сидел, по сути, двухлетний ребенок с тысячелетним опытом использования ума и коэффициентом интеллекта под тысячу из ста восьмидесяти возможных. Но ведь не только разум делает человека.       «Ребенок», несмотря на ударную дозу амфетаминов, вел джип ровно и выглядел вполне спокойным и расслабленным. Будто ехал не на Дьявола охотиться, а на пикник. Это неправильно. Страх должен быть, без страха не бывает храбрости, не бывает правильных решений без побежденного страха.       Интересно, кто учил его чувствовать? Долг, ответственность, да, все это и так должно быть знакомо небесному воину. Но ведь еще есть тот же страх, отчаяние, радость, счастье, а еще дружба, любовь, уважение, привязанность, зависимость — много всяких чисто человеческих вещей. Кто-нибудь учил всепрощающего и наивного ангела тому, как справляться с болью, зачем нужны близкие люди и как бороться со своими недостатками? Вряд ли. Из того, что я услышал и увидел, становилось ясно, что у меня будет достаточно проблем и без возни с великовозрастным птенцом, пытающимся постичь самого себя. А больше никого не было.       И вот итог. Из небесного воина, ангела, — единственного, которого я сам готов был признать настоящим ангелом, а не очередной сверхъестественной сволочью, — получился никудышный человек. Сломанный и разбитый, маринующий хрупкие остатки ангельской сущности в веществах и скрывающий боль под универсальной маской раздолбая. Да, мне это тоже знакомо не понаслышке, но в случае Кастиэля слишком уж беспросветно и неправильно.       Мы прибыли в город с первыми лучами солнца. Больного и серого солнца, которое, впрочем, быстро скрылось за тучами. Оставив машины в каком-то полуразрушенном ангаре или складе на окраине, мы двинулись за Дином.       Постапокалиптический мир будущего уже не вызывал во мне удивления. Земля стала просто полем боя, но именно здесь что-то было не так. Кас назвал это место «горячей зоной», но ничего «горячего» или просто хоть немного опасного вокруг не было: мои инстинкты молчали, а я привык им доверять. В голове тренькнул звоночек, сигнализируя о какой-то неправильности. Как вы понимаете, он уже далеко не в первый раз подавал голос, а потому я решил пока не обращать на него внимания.       Мы без приключений добрались до места и заняли позицию за проржавевшими остовами машин.       — Нам туда.       Я посмотрел на здание бывшей психиатрической больницы. На первый взгляд, оно ничем не отличалось от прочих. Те же частично выбитые окна, те же выщербленные стены. Тишина и ни единого движения.       Некоторое время я молча наблюдал за очередной перебранкой Рисы и Дина. Женщина с поистине взрывным характером, и где он ее откопал? Кас молчал. Лицо его было задумчиво-отрешенным.       Дин, не глядя, сунул бывшему ангелу бинокль. Кас помедлив, забрал его и вопросительно уставился на лидера. Тот упорно отводил взгляд.       — Проверьте оружие, выдвигаемся через пять минут.       Кас равнодушно полез проверять пистолет. Мысль о том, что пистолет наверняка окажется бесполезным против демонов, а против кроатонов у него есть автомат, была заглушена вновь проснувшимся звоночком.       — Эй... я! — может быть с опозданием, но я решил не отмахиваться от подозрений. — Можно тебя на пару слов?       К моему удивлению, будущий Дин, наградив меня мрачным взглядом, все-таки изволил снизойти. Кас бросил на меня быстрый и какой-то грустный взгляд. Мы отошли от группы достаточно далеко, и я спросил в лоб:       — Выкладывай, что задумал.       — Чего?       Хах, он состроил невинную физиономию. Я слишком хорошо знаю, как это делается.       — Я тебя знаю. Ты врешь и мне и своим людям.       — Вот как? — он и не думал отпираться. Меня это начало бесить.       — Да. Мне знакомо это выражение лица, видел его в зеркале, — продолжал я, подступая ближе. — Что-то ты не договариваешь.       — Не понимаю, о чем ты, — в обманчиво спокойном голосе будущего меня звякнула сталь, он тоже начинал выходить из себя.       — Неужели? — мне в голову пришла неплохая идея. — Похоже, не у одного меня здесь возникли вопросы, пожалуй, пойду поделюсь с коллективом.       Я даже успел сделать пару шагов, прежде чем он меня остановил.       — Стой, стой, стой. Погоди, — на лице будущего меня мелькнуло смятение. Мелькнуло и пропало. Его голос снова стал уверенным и настойчивым. — Оглянись. Что-то вокруг не видать ни одного кроатона. Где же они?       Я начал понимать:       — Нам расчистили дорогу… а значит, это...       — Ловушка. Именно.       Что ж, это многое объясняло. Я даже почувствовал некоторое облегчение: интуиция меня не подвела. Мне даже показалось, что я понял план:       — Значит, в лоб мы не попрем.       — Мы — нет. Они — да.       Нет, не понял.       Я вглядывался в собственное лицо в поисках хоть какого-нибудь намека на то, что он опять лжет. Нет, он говорил правду. Невозможную и неправильную правду.       Видимо, он прочитал на моем лице непонимание и уточнил:       — Они будут приманкой. А мы с тобой обойдем с тыла.       — Ты собираешься отправить своих друзей на бойню? — я не мог в это поверить. — И Каса тоже?       Нет, ни капли сомнений, ни тени сожаления. Лишь решимость и уверенность.       — Они должны погибнуть, только чтобы отвлечь внимание?       Он молчал.       — Старик, в кого ты превратился? — это был риторический вопрос. Человек, стоявший передо мной, уже давно не был Дином Винчестером. Он стал чудовищем, таким же, на которых я охотился с тех самых пор, как научился держать оружие в руках.       — Я бы никогда не пошел на такое. Не стал бы жертвовать друзьями.       — Верно, ты бы не стал, — он смотрел на меня все с тем же легким превосходством и вдруг яростно выпалил. — Именно поэтому мы и оказались по уши в дерьме!       — Эти люди на тебя рассчитывают, — я тоже сорвался на крик, — верят тебе!..       — Они верят, что я убью дьявола и спасу мир, — он решительно перебил меня. — Это я и собираюсь сделать.       — Нет, только не так, — проговорил я, уже зная, что нужно сделать. Я вернусь к оставленной группе и уговорю их вернуться в лагерь. Вместе мы обязательно придумаем другой способ уничтожить Дьявола. Мы сможем поймать Зака, когда он вернется за мной, мы сможем вернуть ангелов. Я был уверен, что смогу исправить этот загубленный мир, раз уж оказался здесь. То, что делает этот Дин, бесконечно неправильно. Я не мог объяснить, у меня не было ни одного аргумента против, но я верил, что логичное решение, из-за которого погибнут люди, не может быть верным и правильным.       — Я тебе не позволю.       — Что, правда? — будущий я вдруг успокоился и усмехнулся.       — Да.       Я пропустил его удар.       Сознание вернулось с предсказуемым звоном в ушах и болью в челюсти. Все-таки удар у меня поставлен хорошо, с гордостью признал я. В здании гремели выстрелы. Сколько же я провалялся? Так, Дин будущего, согласно своему плану, отправился на задний двор, и если следовать логике, мне нужно отправиться за ним. Но когда я последний раз поступал разумно? И вряд ли теперь когда-нибудь буду. Я уже насмотрелся, к чему приводят логичные решения.       Дверь в здание была выбита, возле входа лежали два трупа. С некоторым облегчением, я увидел, что это не были наши спутники. Выстрелы стали реже. На ходу доставая пистолет, я бросился к лестнице на второй этаж, взлетел наверх и буквально нос к носу столкнулся с кроатоном. Тот явно сам удивился, увидев перед собой человека, и это дало мне ту долю секунды, чтобы нажать на спусковой крючок.       Труп повалился на пол, и неожиданно наступила тишина. Зловещая тишина, мертвая. По-прежнему держа пистолет наизготовку, я осторожно выглянул за угол. Никого. Никого живого, по крайней мере.       Под ногами похрустывают осколки стекла, ветер завывает в пустых коридорах. И мертвые тела. Увидев взлохмаченную голову Рисы, я вздрогнул. Да, я знал, что так и будет, но все равно надеялся на… неважно, на что. Надежда просто должна быть. Опустившись на корточки, я провел рукой по ее лицу, закрывая глаза. Дура, нельзя со мной связываться, ох нельзя…       Все чувства обострены до предела, мне даже не надо было оглядываться, чтобы понять: живых тут нет. Ни людей, ни кроатонов. Я очень не хотел замечать неподвижную фигуру, сидящую у стены в пяти шагах. Не веря, подошел ближе.       Будучи ангелом, Кастиэль выглядел как оживший манекен. Неестественно четкие движения и застывшие, словно для витрины или фотосета, позы. Став человеком, он стал как будто бы полностью расслабленным. Алкоголь, наркота, медитации — с физическим аспектом человеческого бытия у Каса проблем не возникло.       Вот и сейчас он выглядел так, словно присел отдохнуть.       Я упал на колени.       Плечи расслаблены, голова откинута назад и вбок. Пустые и мертвые глаза цвета неба смотрят в грязный обшарпанный потолок. Одна рука изодрана до мяса, труп кроатона, устроившийся у ног мертвого ангела, ясно свидетельствовал о том, чьих рук, точнее, зубов эти раны.       Вторая сжимает пистолет. Взгляд пробегает от пальца на спусковом крючке вверх, к виску, где среди слипшихся от крови прядей зияет черная дыра, из которой вниз по скуле пробежала густая кровавая дорожка. Ангел умер, так же бесстрашно пустив себе пулю в висок, не желая становиться кроатоном, как и пошел на смерть за своим командиром.       Сразу стало трудно дышать, словно нахлынувшее отчаяние было материальным. Хотелось кричать, что нет, это неправильно. Все неправильно. Да, логично, да, разумно, но абсолютно совершенно окончательно напрочь неправильно.       Нельзя жертвовать друзьями, нельзя пытать, нельзя посылать на смерть тех, кто тебе дорог, и тех, кто тебе верит. Если мир можно спасти только так — то к Дьяволу этот мир. Не заслуживает такой мир спасения.       Я крепко зажмурился, надеясь, что Зак наигрался и теперь заберет меня, но нет. Открыв глаза, я все еще видел спокойное и по-прежнему отрешенное лицо Каса. Протянув руку, я коснулся его потемневшей от крови рубашки, провел рукой по груди, шее, плечу, чтобы запомнить. Запомнить то, чего никогда не должно случиться. Затем я его обнял. Чертовски глупое и бесполезное действие, но я должен был. Тело было еще теплое. Не такое горячее и податливое, как несколько часов назад, и пахло не эфирным маслом, а смертью и железом.       Я усадил Каса в более привычное, «живое» положение и уставился на окровавленные руки. Пора было сделать хоть что-то правильное в этом проклятом 2014. Я провел пальцем по стене, оставляя длинную красную полосу. И еще одну. Несколько мазков с одной стороны, с другой. Крови здесь более чем достаточно.       Закончив, я поднялся на ноги и дал себе обещание: не допустить. Даже не так. Я поклялся в этом перед мертвым уже не ангелом и еще не человеком, за плечами которого по стене раскинулись рваными мазками кроваво-красные очертания крыльев.       И только после этого я отправился искать будущего Дина, надеясь хорошенько ему врезать за то, что он так бездарно проебал весь мир. ____________________________       Мне не удалось дать по морде самому себе. Люцифер убил его раньше.       Тяжело, очень тяжело смотреть на Сэма, видеть Сэма, но говорить с исчадием ада, для которого ты — всего лишь муравей. Эта сверхъестественная сука пыталась объяснять мне то, чего я никогда не смогу принять. А я смотрел на Сэма и хотел только одного — умереть.       Зато теперь, когда меня вернули в свое время, я знал, что должен делать. Ответ с самого начала лежал на поверхности, но я его почему-то не видел. Да и никто не видел, разве что мертвый падший ангел.       Меня пытались убедить, что я не должен отказывать Михаилу, чтобы спасти мир от полного уничтожения. Это не так.       Я не должен оставлять Сэма. Он и я, мы начали это вместе, должны вместе и закончить.       Что же до мира… Мир должен быть правильным, даже если ему суждено быть разрушенным. В моем правильном мире, мире Дина Винчестера, должен быть Сэм, борьба и надежда. В нем нет места предательству, пыткам, самоуничтожению.       И в нем никогда не будет ангела-наркомана со сломанными крыльями.