Прощание

Я сижу за столом в своей комнате. Вот уже больше часа пытаюсь написать письмо матери, но ничего не выходит. Я люблю писать письма, ведь на бумаге мысли всегда выражаются более четко, тем более в них я могу сказать то, что не сказал бы лично. Могу, но никогда этого почти не делаю, так как практически не раскрываю никому своих чувств. Другим, возможно, казалось, что их вовсе и нет. Порою и мне самому. Мама. Люблю. Прости. Я не достоин.…Прощай. Наконец я все же нахожу слова, которые должен был написать и, аккуратно сложив письмо в конверт, кладу его под дверь маминой спальни. Я выхожу из дома. Погода была теплой, солнечной. Не жаркой и безветренной. Идеальная. На самом деле я бы предпочел бы, что бы в этот день шел дождь, поэтому поспешно трансгресирую, что бы больше не чувствовать на себе этих теплых ласковых ненужных лучей. Светило бы раньше. Теперь ты не для меня. Я оказываюсь около дома Малфоев. Здесь живет моя старшая сестра Нарцисса. Я должен попрощаться и с ней. Я звоню в дверь, и, к счастью, открывает ее именно она. С ее мужем Люциусом я даже не стал бы разговаривать: настолько он мне не нравится. — Регулус? Ты не предупреждал, что придешь, — говорит она, удивленно приподнимая свои тонкие нарисованные брови. Она накрашена, хотя вышла ко мне в домашнем халате. Она всегда старалась хорошо выглядеть, даже находясь дома одна. — Я пришел попрощаться. — А ты куда-то уезжаешь? — Нет, — отвечаю я и какое-то время молчу, — то есть, да. Но куда, тебе я сказать не могу. Сама знаешь почему. — Догадываюсь. — Знаешь, я пришел пожелать тебе удачи. Сейчас сложное время, она тебе понадобится. — Ой, и тебе того же. — И будь осторожнее с Люциусом. Он опасный человек. — Знаю. Но он ведь меня любит. — Правда? Не думал. Тогда это очень хорошо. — В смысле, не думал? Знаешь, мог бы быть и повежливее. — Прости. В общем, удачи тебе. Пока. — Ну, пока. Я отхожу от дома. Нарцисса не поняла, что это была наша последняя встреча, и, скорее всего, уже через десять минут забудет о том, что виделась со мной. Я оборачиваюсь, мне хотелось, что бы она до сих пор стояла там и смотрела мне вслед. Но этого не оказалось. Есть у меня еще две сестры, но с Андромедой я никогда не общался, поэтому и прощаться вовсе было незачем, а Беллатрикс вовсе видеть не хочу. Друзей у меня нет, по крайней мере, таких, которых бы я хотел увидеть. Остается только Сириус. Мы почти не общаемся, Сириус, наверное, ненавидит меня. А вот я люблю. Втайне. Поначалу, даже втайне от себя. Лишь только недавно я смог себе в этом признаться. Сейчас Сириус жил вместе со своим другом Ремусом Люпином. Я думаю, что они геи, хотя Сириус всегда говорит, что они просто друзья, и что я полный идиот, если так думаю. И латентный гей. Или уже и не латентный. А еще безмозглый придурок. В общем, он много чего говорил обидного. Но я не обижался, так как привык, и сам говорил ему еще что-то более оскорбительное. Хотя, возможно, в чем-то Сириус и был прав. Люпин жил в маленьком доме на окраине леса. В очень маленьком доме, чуть больше моей комнаты. Он был бедным, а я ненавижу бедных. Они всегда такие жалкие, противные. Мне нравятся сильные личности. Сначала я думал, что, такие, как Темный Лорд. Но потом я понял, что такие, как Сириус. В доме громко играет музыка какой-то неизвестной мне рок-группы. Наверное, магловской. Звонить, наверное, нет смысла, все равно не услышат, поэтому я захожу в дом без звонка. Напротив двери стоял большой обшарпанный диван. Комната была настолько уродливой и безвкусной, что мне даже захотелось уйти. Особенно, учитывая, что на том обшарпанном диване лежал Люпин. Но все бы ничего, если бы сверху него не лежал Сириус. Они целовались. Хорошо, что они еще были одеты. Услышав, что кто-то вошел, они тут же вскочили, вытащив волшебные палочки. — Привет, Сириус. Какая невнимательность. Будь бы я пожирателем, я бы уже убил вас. — Кажется, ты и есть пожиратель. — Ага. Тебе стоит меня опасаться. — Мне – тебя? Да я тебя за секунду обезврежу. И убью, конечно же. — Конечно. Но может ты и не прав. Я стал сильнее, чем был раньше. — Ты слишком бездарный в магии. Да и во всем остальном тоже. Я все равно сильнее тебя! — Я просто хотел сказать, что тебе понадобиться немного больше, чем секунда. Сириус молча и очень злобно смотрит на меня. Он хочет напасть. Возможно, если бы не присутствие Люпина, он бы сделал это. — Сириус, перестань. Давай не будем драться. Я пришел поговорить — Чего тебе надо? — Просто выслушай меня. Ремус, оставь нас ненадолго. — Нет, никуда он не пойдет. — Да ладно тебе, Сириус. Вам, наверное, нужно поговорить. Ну, я подожду снаружи. Нет, даже в лесу, пойду, поищу вчера потерянные там ключи, вот. Не совершай только глупостей, ладно? И Люпин, как-то неловко поцеловав его в щеку, уходит. Кажется, он был необыкновенно рад моей просьбе оставить нас наедине. Не хотел он вмешиваться в наши разборки. Я подхожу ближе к Сириусу и вижу, как он напрягся, видимо все еще ожидая, что я нападу. Я действительно достаю палочку, но тут же бросаю ее на пол. Я понимаю, что это было крайне не осмотрительно, но на тот момент мне все вдруг стало все равно. Я даже забыл про свою главную цель, за которую я собирался отдать свою жизнь. Забыл, что мне никак нельзя умереть до этого. Сириус смотрит на меня непонимающими глазами. Палочку не убирает, хотя нападать сам, видимо, уже не собирался. Ведь его правильные друзья наверняка навязали ему принцип, что на безоружных нападать нельзя. Я подхожу совсем близко, и мне приходится теперь смотреть на него снизу вверх. Сириус был чуть ли не на голову выше меня. — А поцелуй и меня. — Что? Регулус ты вообще в своем уме? — Ладно, забей. — Ты рехнулся. Мы с тобой уже года три не виделись, и век бы еще тебя не видел. Хотя я с радостью бы увидел тебя на фотографии у могильной плиты. Я даже, может быть, принес тебе цветочки. — А потом бы плюнул на нее и потанцевал? — Какой ты сообразительный стал. Так чего пришел? — Попрощаться, Сириус. Сегодня я умру. — Чего ты мелишь!? С чего бы тебе умирать? — Неважно. Тебе я этого говорить не собираюсь. А вот что скажу…. Сириус внимательно и нетерпеливо на меня смотрит. Он раздражен и обеспокоен. А я молчу. — Так что ты собирался мне сказать, а? — Я тебя люблю, Сириус. — Ты вообще понимаешь, что говоришь? Это я, Сириус, твой ненавистный брат. Мы ненавидим друг друга, разве ты забыл? Я могу тебе напомнить, и… — Заткнись и послушай. Я тебя люблю. Давно. Я всегда хотел быть похожим на тебя, пока был маленьким. Но у меня ничего не выходило, поэтому я очень злился на тебя. А ты ведь понимал все, но тебе так нравилось показывать свое превосходство. Но это уже неважно… — Регулус, долбанный ты придурок, немедленно прекрати нести бред и… — Заткнись. Теперь я уже не хочу быть похожим на тебя, но я хочу быть с тобой. Твоим. Я люблю тебя, хочу тебя. Но… все это очень убого, ведь… — Ведь я тебя ненавижу. — Да. Он молчит. Кажется, он немного в шоке. Я же чувствую себя очень убого. Хуже себя я еще не ощущал. Мне стоило бы уйти, но я не могу, я должен услышать, что он мне скажет на это. Но явно ничего хорошего. А он все молчит. — Регулус, — наконец говорит он и проводит рукой по моей щеке. Я только сейчас понимаю, что у меня текут слезы. Как отвратительно. — Регулус, — зачем-то еще раз повторяет он мое имя, — я до сих пор не могу и предположить, что это правда. Но даже, если и так, то я не понимаю, зачем ты мне это говоришь. — Потому что больше никогда не будет возможности этого сказать. Мне жутко обидно. Хотя ничего особенного он и не сказал. А теперь и я не знаю, что говорить. Ничтожество. Я вытираю слезы, пытаясь остановиться плакать, но вместо этого плачу еще сильнее. — Успокойся. Он обнимает меня, гладит по спине. Но по его деревянным движениям я понимаю, что делать ему это чуть ли не противно. — Регулус, я не знаю, что на тебя нашло, но я надеюсь, что скоро это пройдет. Успокаивайся. Может тебе принести воды? Валерьянки? — Поцелуй меня, — говорю я, поднимая взгляд. — Хорошо. Он опять вытирает мне слезы, и какое-то время внимательно смотрит мне в глаза. Потом осматривает остальное лицо, затем и тело. Слегка улыбается и целует меня. Это был долгий поцелуй, я обнимал его за шею, он меня за талию. На этот раз не так холодно, а так, будто бы я на этот момент ему тоже нравился. Когда мы перестали целоваться, он еще какое-то время не отпускает меня. Но я отошел сам. — Ты уходишь? — Да. Пока. Я подхожу к двери. Перед тем как я вышел, он окрикивает меня. — Эй! А насчет смерти, ты серьезно? — Забудь. Я ушел. Навсегда. Я позвал Кикимера, и мы направились к пещере, где я должен был осуществить свой грандиозный план, который, возможно, помешал бы Темному Лорду и ускорил его смерть. А по дороге я размышлял о том, что я, должно быть, слишком молод, что бы умирать, о том, что вся моя жизнь не имела смысла, и я никогда не был по-настоящему счастливым. Я мог бы еще жить и жить. Но с другой стороны, я все всегда делал слишком рано. Слишком молодым стал Пожирателем Смерти, слишком молодым смог пойти на такое страшное предательство. Слишком рано полюбил и слишком рано разочаровался в людях, в своих идеалах, в жизни в целом. Так что и умирать больше не страшно.