Зов самоцветов

Каковы бы ни были перемены, производимые народами, населяющими Арду, вечный круговорот времен года остается незыблемым. Так, быстротечно и незаметно, зима уступила место весенней поре. Все жители Лихолесья чувствовали скорое пробуждение природы, а потому во дворце царила атмосфера гармонии и спокойствия. Все чаще слышались веселые песни и добрые шутки. Правда, большинство из них Инэс не понимала, потому что за время своего пребывания в плену успела выучить лишь несколько простых выражений, часто используемых в разговорной речи. Лица многих стражников и других жителей дворца украшали улыбки, что было совсем ново для девушки. Пообщавшись некоторое время с этим народом, Инэс уяснила одну простую истину: между собой эльфы, как правило, были очень дружны, а их холодность и вспыльчивость адресована была чаще всего в сторону оппонентов. Даже с самой Инэс, являющейся наполовину эллет, большинство из них были приветливыми и услужливыми. Однако, не только лица стражей сияли, Трандуил также часто дарил своим подданным искренние улыбки, особенно в дни, когда у владыки было прекрасное настроение. Инэс с гордостью наблюдала за переменами, произошедшими с Ороферионом, понимая, что явилось тому причиной. Месяцем ранее девушке удалось уговорить Гелиона взять ее с собой на свежий воздух, потому что «стены дворца невыносимо давят, а так хочется услышать хруст снега под ногами». Виночерпий, конечно, заподозрил неладное, но спорить с помощницей не стал, зная наперед, что ничем хорошим это не кончится. Вооружившись книгой учета и пером, оба направились контролировать сплав пустых бочек. Но рутина ежедневной работы нисколько не интересовала Инэс, потому что все ее внимание отняли заросли можжевельника, находившиеся неподалеку от крепостной стены. Это и была основная причина, по которой обычно мерзлявая Инэс напросилась с другом на улицу. Стоило виночерпию отвлечься на разговор со стражником Айглосом, девушка тут же поспешила к пахучим кустарникам. Нарвав полную охапку веток, она вернулась в погреба, хоть и замерзшей, но с довольной улыбкой на лице. Гелион молча смотрел на то, как Инэс перебирала приятно пахнущие ветки, понимая, что в голове девушки родилась какая-то сумасшедшая идея. Спрашивать о надобности доброй половины можжевелового куста у них в комнате эльф не стал, потому как знал, что правдивого ответа все равно не добьется. Когда на вечерние посиделки в винном погребе пришел главный королевский повар, Инэс выклянчила у него бутылёк с лавандовым маслом. На все вопросы девушка лишь хитро улыбалась и подливала гостям вина. В конце концов, жалобный взгляд служанки сломил непоколебимую натуру повара, и масло было доставлено девушке в тот же вечер. Гелион все это время закатывал глаза к потолку и принюхивался к вину в чарке Инэс, боясь, что привычного количества напитка ей многовато. Девушка же не обращала на эти взгляды и волнительный шепот никакого внимания и продолжала скрупулёзно возиться с небольшими холщевыми мешочками, которые начала изготавливать – кто бы мог подумать – из края накидки Гелиона. - Тебе все равно не идет этот плащ, - говорила она виночерпию, когда тот начинал разговор о безнадежно испорченной вещи. В такие моменты Гелион опять закатывал глаза и, судорожно хватаясь за голову и вырывая волосы, удалялся из комнаты на кухню. Впрочем, это было единственное место, где он мог отдохнуть, забывая о всех «бедах и несчастьях, которые свалились ему на голову с приходом в винный погреб Инэс». Тем временем пять мешочков уже были готовы, а в них, распространяя прекрасный аромат, лежали веточки можжевельника. Как и предполагалось, после падения короля, якобы на мокром полу, Инэс все же немного досталось, а именно – уборка королевских покоев. Надо сказать, на это девушка и рассчитывала, продумывая свой хитроумный план. Правда, о масштабе этих самых покоев Инэс имела весьма смутное представление, а, оказавшись в них первый раз, едва подняла челюсть с пола. И если комната принца Леголаса являла собой образец чистоты и аккуратности, то об обыкновенном порядке в кабинете короля оставалось только мечтать. Конечно, владыке некогда было сгребать свои важные бумаги в кучу, но слуг в покоях он особо не жаловал, объясняя это тем, что после уборки ему трудно найти какой-то важный документ. Итак, вот уже около месяца Инэс, по своему обыкновению, застилала постель Лихолесскому владыке, протирала пыль, мыла окна и лечила его от всепоглощающей тоски. Девушка подкладывала в покои к Трандуилу мешочки с можжевельником, чтобы король чувствовал себя бодро и уверенно, а еще капала лавандовое масло в воду для омовений, это должно было действовать на короля успокаивающе и благотворно, даря добрые сны и чудесное пробуждение и убирая нехорошие мысли в сторону. Такое лечение было не безрезультатным, потому что уже через неделю владыка Трандуил начал улыбаться и один раз даже засмеялся во время разговора с советником. Инэс это не могло не радовать, однако, она продолжала вершить свои маленькие дела во благо короля и всех его верноподданных, оставаясь незамеченной в своем маленьком успехе. - Я смотрю на тебя украдкой В тишине напряженной, звенящей. Ты всегда был моею загадкой, Самой трудной и самой манящей… - Давно не слышал от тебя песен, - посетовал Гелион, присаживаясь напротив Инэс. Девушка захлопнула книгу учета и испуганно посмотрела на виночерпия. Он весь светился, чем сразу ввел служанку в ступор. - Скажи, когда вы уже поцелуетесь? – спросила она, ехидно посмотрев на друга. Но по широченной улыбке, чуть ли не до ушей, девушка смущенно опустила глаза вниз. – Ясно… Значит, уже. - А о ком эта песня, что ты сейчас напевала? - Не о ком, - смутилась Инэс. – Просто так… - Нужно быть слепым, чтобы не заметить твоих вздохов и томных взглядов. Стоит признаться, кто во дворце стал объектом твоей любви. - Перестань говорить глупости. Между прочим, к тебе приходил главный страж темниц и спрашивал, не будет ли сегодня посиделок? - И что ты ответила? – спросил эльф, поднимаясь со скамьи. - Сказала, что все зависит от них. Придут – значит, будут, а нет – в другой раз. Гелион принялся придирчиво осматривать графины с вином, которые менее четверти часа назад закончила протирать Инэс. После того, как виночерпий узнал, что из подола его накидки девушка сшила непонятного назначения мешочки, он попытался обидеться на нее и теперь из какой-то там мести всякий раз проверял сделанную работу. И как раз в тот самый момент, когда Гелион уже успел заметить пятно на боку одного из сосудов и готовился высказать девушке свое крайнее неодобрение, он чуть не уронил графин, потому что Инэс безапелляционно произнесла: - У него такая забавная корона… «Торчковатая» какая-то. Боюсь, в свое время выколола не один глаз. Эльф удивленно уставился на нее: - О, Элберет! Ты хоть слышишь себя? Ты говоришь о владыке! - Не о владыке, а об его короне, - поправила Инэс. – К тому же, весьма смешной и странной. Гелион хотел еще что-то сказать, но, махнув рукой на улыбающуюся девушку, поставил графин на место и отправился к стражу темниц, чтобы пригласить его распить вина в конце трудового дня. В одно утро Инэс снова застилала спальное ложе Орофериона свежим бельем. В покоях царило безмолвие, поэтому девушке стало немного скучно. «Не удивительно, что владыка пребывает в тоске. В такой тишине и с ума можно сойти!» Она положила в подушки мешочек с можжевельником и направилась к большому зеркалу, еще издалека заметив на нем какие-то водяные разводы. Натирая поверхность до блеска, Инэс случайно заметила небольшой столик, на котором лежала она. Корона. Впервые за все время король Трандуил оставил ее в покоях, не надев на голову. Инэс осторожно взяла в руки сие сокровище и принялась внимательно рассматривать хитросплетение веточек. Теперь среди тех самых торчков, что так не нравились девушке, были белоснежные цветы, добавляющие этой непонятной конструкции своеобразный шарм. Девушка не смогла справиться с соблазном примерить тиару, поэтому, откинув в сторону тряпку, увенчала свою голову этим великолепием. «Эх, великовата! – с досадой подумала Инэс, придерживая корону, чтобы та не опускалась ей на лоб. – Хотя… Если вот так посмотреть, то вполне себе очень даже ничего!» Так девушка вертелась перед зеркалом, размахивая подолом платья в разные стороны, представляя, что это мантия. Она вальяжно прошлась по комнате, опираясь на швабру, точно на посох, и даже не заметила, как стала объектом внимания. - Не к лицу, увы, - произнес Трандуил, наблюдая за ее игрой, и прошел в центр своих покоев, остановившись возле служанки. Инэс от неожиданности уронила свою швабру и склонилась в поклоне: - Простите, мой король, я убиралась… И в этот момент корона предательски сползла ей на глаза, закрывая обзор, а Трандуил улыбнулся неожиданно для себя самого. Странно, но даже собственному сыну он запрещал трогать свою корону, а уж тем более – надевать ее, но сейчас не испытывал никакого гнева и, более того, даже раздражения. Он, подойдя к Инэс, ловко снял с ее головы корону и положил обратно на стол. Инэс хотелось провалиться со стыда, будучи застигнутой в таком неудобном положении. Впрочем, она бы удивилась, если предстала перед королем в лучшем свете. Попадать в переделки у Орофериона на глазах стало для нее своеобразной традицией. Но сейчас девушка не могла даже выйти из покоев, просто потому что король не давал ей разрешения. - Благодарю за лавандовую воду и можжевельник в подушках, - произнес тем временем Трандуил, усаживаясь в кресло и закидывая ноги на пуф. Девушка сжалась в смущении. Она и подумать не могла, что владыка догадается о том, что все это делает она, а не заботливый советник Галдор. - Но этим ты не загладишь свою вину, Инэс. С наступлением тепла в твои обязанности войдет еще уборка открытой веранды. Думаю, ты догадалась, почему теперь вынуждена убирать столько комнат. - Да, мой король, я виновата, - ответила Инэс, понимая, что до сих пор несет наказание за несостоявшееся убийство главы стражи. - Тауриэль думает совсем иначе, терзая капризами несчастную служанку. Девушка подняла на короля удивленный взгляд, забыв обо всех приличиях. Тауриэль? Едва ли она ослышалась. Неужели лесной король знает, кто является истинным виновником отрезанных волос рыжей красавицы. Но почему, в таком случае, он не изгнал Инэс из дворца, если эта Тауриэль живет чуть ли не в королевских по величине покоях. - Вы что же… знаете правду, мой король? – спросила она. В ответ на это Трандуил утвердительно кивнул и продолжил пристально вглядываться в лицо Инэс, словно чего-то ожидая. - Тогда почему вы не… сердитесь на меня? - Не сержусь? – вскинул бровь Ороферион. – Сержусь, еще как сержусь. Но даже сильным мира сего порой полезно указать на их место. Инэс совсем ничего не понимала, она уставилась на короля каким-то безумным взглядом. Ей казалось, что, узнай он об этом инциденте, давно бы сморил голодом или вышвырнул из дворца, как голик*, но девушка и подумать не могла, что великодушный король даже встанет на ее сторону. Опередив последующие вопросы, Трандуил произнес: - Мне известно о вашей ссоре. Ты была не права, но и Тауриэль тоже. Обе получили по заслугам. Наконец, понимание вернулось к Инэс, и она вспомнила, как в тот день рухнула к ногам короля. Он находился в непосредственной близости от них с эллет во время ссоры, поэтому вполне мог слышать все оскорбления, которые так щедро сыпались из уст Тауриэль. Ей стало тошно от всего. Особенно от того, что король так просто нагрузил ее работой, в наказание за страшный проступок. Хорошо еще, что ему не известно намерение, с которым Инэс пришла в комнату эллет. Узнай он об этом, точно не оставил бы ее в живых. Трандуил встал с кресла и прошелся по комнате, шурша подолом одеяния по полу. Инэс не могла не заметить, насколько грациозны его движения. А с полуулыбкой лицо короля нравилось ей гораздо больше. Замечтавшись о том, как, возможно, приятно целовать тонкие губы, Инэс мысленно дала себе пощечину – кажется, она медленно сходит с ума. Лишь бы Трандуил не прочел ее мысли в этот момент! - Я кое-что узнал о тебе, - молвил король, а Инэс побелела, предчувствуя, что сейчас ее ждет новый удар от судьбы. Ороферион остановился посреди комнаты и строго посмотрел на служанку: - Даже из кошки мать лучше, чем из тебя! – презрительно хмыкнув, произнес он. Инэс мгновенно поняла, о чем толкует Лихолесский владыка. Но ведь она поступила так во благо сына, в противном случае, ни его, ни ее сейчас бы не было в живых. Он несправедливо обвиняет, незаслуженно! - Вы говорите так, будто никто, кроме меня, не совершает подобных ошибок, - вопреки здравому смыслу, сказала она, не думая, что своими словами высказывает некое неуважение. - Вот как? – удивился такой смелости эльф. – Кто же еще, кроме тебя? - Вы, например, тоже не слишком много времени уделяли сыну, но это не помешало ему вырасти прекрасным воином и эльфом с чистым сердцем. От такого ответа владыка чуть не позеленел. Еще никто в этом дворце не позволял себе говорить подобное в его присутствии. Но правда в словах Инэс все же была, и с этим он поспорить никак не мог. Повисло гнетущее напряжение, которое, казалось, можно было пощупать руками. - Ты можешь идти, - произнес он после некоторого молчания и проводил взглядом удаляющуюся девушку. - Еще сегодня утром ты порхала, словно бабочка, а сейчас сидишь здесь, надувшись, как мышь на крупу, - удивлялся Гелион, когда заметил, что за вечер его помощница не проронила почти ни слова и даже не притронулась к чарке с вином. - Да, сегодня ты необыкновенно грустна, - вторил ему главный повар. – Попалась под горячую руку нашего дворецкого? - У меня болит голова, - ответила Инэс и встала из-за стола. – Кажется, я снова не выспалась. Все присутствующие на посиделках проводили ее взглядами, а после продолжили оживленную беседу. Оказавшись в комнате одна, Инэс захлопнула дверь и, облокотившись на нее, закрыла глаза. «Что происходит?» - думала она, стараясь сдержать слезы. Вопреки здравому смыслу, все ее мысли сводились к королю Трандуилу! Инэс сама не понимала, как так получалось, но ничего не могла с этим поделать. Кажется, нечто похожее с ней уже случилось много лет назад, когда при виде молодого художника из Эсгарота, сердце в груди радостно подпрыгивало, а по телу разливалась приятная нега. Сейчас же она еще не испытывала тех бурных порывов и восторгов, которые считала признаками всепоглощающей страсти, но где-то на границе сознания уже понимала, что начинает любить холодного лесного короля. Потому что, думая о нем, вся замирала, и, надо сказать, думала она о Трандуиле постоянно. В его присутствии у нее тревожно билось сердце, она бледнела и краснела, когда встречала его взгляд или сталкивалась в коридорах. Что и говорить, она даже вздрагивала от звука его голоса. И с каждым днем эта пропасть волнующего желания все сильнее затягивала ее. «Этого не может быть! – повторяла Инэс, словно заученное заклинание. – Не может быть!» Она столько раз пыталась найти в себе какой-то ответ, даже гадала по бобам, но все ее действия сводились к одному – Инэс окончательно и бесповоротно влюбилась в грациозную походку, горячие руки, томный взгляд голубых глаз и властный голос. В отчаянии закрыв лицо руками, девушка бросилась на кровать, не снимая обуви. Она почти не спала эту ночь. Примечания автора: *Голик - ободранный веник Фоном к моменту, когда грустная Инэс сидит в винном погребе во время вечерних посиделок, можно включить эту музыку Secret Garden – Chaconne