Бесконечный бег

Солнце нещадно палило. Скарлетт задрала голову, вглядываясь в бесконечно высокое голубое небо. Дома она обычно просыпалась только ко второй половине дня, когда жарило уже вовсю — и ложилась спать с рассветом, встречая первые солнечные лучи как благодать Божью. Не то, чтобы Фокс верила в Бога, но крестик не снимала даже тут, черти знают где, вечером коротко молилась и надеялась, что совсем скоро увидит свою квартирку на Оакстрит. И зачем она только послушала этого мистера Смита, такого харизматичного и запоминающегося, настоящего Индиану Джонса в квадрате? Ему нужен был картограф и знаток искусства — так почему бы не вскружить голову бедной студентки-художницы? Чертов Монтана Смит. За свое любопытство Скарлетт поплатилась сразу — огромное чудище, схватившее её, позаботилось об этом. Она задыхалась от вони, ей казалось, она сейчас утонет в этой скатавшейся грязной шерсти — вот сейчас, сейчас она умрет даже раньше, чем этот монстр начнет рвать её своими клыками. Тогда её буквально вырвало из его пасти. Это был Гай, добрый, милый мальчик Гай с непослушными рыжими волосами и огромным сердцем. Слишком добрый и милый мальчик, чье вырванное сердце с отвратительным шлепком приземлилось прямо у ботинок Фокс. Она тогда бежала, бежала так быстро, как только могла, не обращая внимания на ушибы и царапины, на кровоточащий бок и стертые ладони. Она слышала дьявольский рёв за собой и кричала, что черта с два они достанут её сегодня. И завтра. И вообще когда-нибудь. Крепкая рука Монтаны схватила её за плечо и потянула в сторону. Они прыгнули в реку и оторвались от мерзких тварей, оторвались хотя бы на день. Едва они оказались в безопасном месте, Скарлетт вырвало. Долго и отчаянно, за глупую студентку, что послушала искусителя в измятой походной шляпе; за их долгий путь к полуразрушенному храму; за Зака Вандера, который не мог больше быть футболистом из-за травмы, но хотел снова заявить миру о себе — и который первым попал уродливым исчадьям ада на обед; и за Гая Данжероса, конечно, который спас её. Скарлетт блевала и плакала, и Смит оставил её наедине с собой. И все оставили. Кроме этого чертового полицейского, конечно. Барри Боунс отдал ей свою синюю теплую куртку, без которой по ночам в джунглях было слишком холодно — у него же остался вязаный свитер. Слишком домашний для всего, что творится вокруг. Его дурацкие принципы и нелепая наивность раздражали — вроде бы полицейский, а мозги как у пятилетнего мальчика, который с гордостью говорит маме, что будет ловить преступников. Он искал здесь племянника — и хоть понятно уже было, что никого живого он в этом аду на земле не найдет, Барри всё равно упрямо твердил, что чувствует, что Боунс-младший ждет его. Монтана громким голосом посоветовал сержанту полиции оставить девчонку в покое, но Барри только хмуро посмотрел в ответ. — Каждому нужно свое плечо, — тихо произнес он. С этим не поспорить и прожженному расхитителю гробниц Смиту, который крепко сжимал ладонь маленькой азиатской воровки. Карма Ли, королева проституток и карточных долгов Гонконга, сейчас полулежала, склонив голову на его плечо. В это утро она расправилась с одним из отродий преисподние, которое подбиралось сзади к Монтане. Но в память об этом на ключице остался длинный кривой порез, обещающий стать шрамом. Скарлетт не жалела эту мелочную шлюху, но с каким-то грустным состраданием отнеслась к прекрасным белоснежным ключицам, изуродованным ранением. Карма Ли действительно была красива. С того дня прошло уже достаточно — Фокс потеряла счет времени. Она смотрела на идущего впереди сеньора Франциска Монтойю, который говорил лишь по-испански — пока они не попали сюда. Его длинные белокурые волосы, за которыми он так ухаживал, превратились в грязно-серую паклю. Скарлетт впервые задумалась, а как же выглядит её непослушная медная грива сейчас. Монтана Смит, в первый же день рыкнувший, что каждый справляется с собой самостоятельно и отстающих ждать в правила не входит, этот Монтана Смит тащил сейчас на спине маленькую азиатскую проститутку, едва дышащую после последней встречи с обезьяноподобными чудовищами. Он не мог осмотреть её, пока они не окажутся в более-менее безопасном месте — поэтому просто нёс её на спине, обливаясь потом и сомнениями, что она не доживет. Просто не дотянет до этого проклятого более-менее безопасного места. Солнце нещадно палило, и Скарлетт чертыхалась, уже не понимая, про себя ли, вслух ли. — Привал, — объявил сеньор Монтойя. И на мгновение они все поверили, что смогут пережить этот день. Скарлетт молилась, чтобы Монтана успел спасти Карму; чтобы Монтойя написал свою книгу; чтобы Барри нашел своего племянника; чтобы всё у них было хорошо. В голове билась горькая мысль, которую она прогоняла каждый привал, когда появлялось время думать о чем-то. Зачем же она здесь? В чем её цель, в чем смысл? «Я подумаю об этом завтра», — так говорила другая Скарлетт в другом мире. Фокс улыбнулась сама себе и сжала в кулаке крестик. Той ночью, как и предыдущей, и неделю, и месяц назад, ей снилась её тесная квартирка на Оакстрит.