Между нами Рай и Ад

Кимура делает несколько шагов к Такки и обессиленно опускается на колени. - Скажи это еще раз. Скажи, что не хочешь меня видеть, Хиде. И я... поверю. От слов Кимуры у Такки сжимается сердце. Он видит слезы на глазах у Бога, которые медленно стекают по щекам. Такуя попытался рассмотреть лицо возлюбленного сына, но ничего не получалось, слезы продолжали катиться, и он не увидел, но почувствовал, как, дрогнув, рассыпалась ледяная стена непонимания между ними. Он со стоном опускается рядом и утыкается носом в основание шеи. В следующий момент его Хиде оказывается рядом с ним на полу: запутавшийся, взволнованный, ласковый. - Прости, - шепчет Такки, - прости своего нерадивого ребенка. Я не верил, что ты любишь меня, я боялся верить твоим словам, боялся боли, которая последует после того, когда ты бросишь меня снова. Я боялся разочарования, боялся довериться. Я слаб. Сможешь ли ты простить меня? - Мой мальчик, как я могу не простить тебя, как могу не любить? Ты всегда был и останешься в моем сердце. Ты моя кровь и плоть, ты - мое счастье и моя жизнь... - Люби меня, ибо я нуждаюсь в твоей любви, без нее я - ничто, я не проживу без нее и дня. Такки стал покрывать мокрые от слез глаза любимого. - Я люблю тебя... всегда любил и хотел быть равным тебе, чтобы и ты меня любил как равного, чтобы ты гордился мной. Губы Такки скользнули по губам Кимуры, прося их раскрыться, пустить глубже. - Хочу тебя, хочу чувствовать тебя в себе, хочу быть в тебе, хочу быть единым целым с тобой. Не хочу больше войн, хочу быть просто счастливым рядом с тобой. Я знаю, что врата Рая закрыты для меня, что я никогда не смогу войти в твой сад и насладиться пением птиц, но я прошу, не покидай меня, я готов отказаться от всего ради тебя. Руки Такки скользнули по спине Такуи, нежно поглаживая, постепенно все ближе привлекая к себе Бога. Ему хотелось сжимать, целовать, кусать это божественное тело. Сердце Ками пропускает удар, теплые и нежные губы Сатаны касаются век, а мягкие ладони обнимают его. - Прости, - еще раз прошептал Такки, укладывая Такую тут же на полу возле камина. - Я не прощу тебя только в одном случае, Хиде... если ты остановишься, - он начинает избавлять Такизаву от одежды, стараясь не оставить без ласки ни один миллиметр обнажающегося тела, скользит пальцами по шее, ключицам, задевает соски. - Одари меня своей любовью, возьми меня. И пусть весь мир подождет... Такки сильно потряхивало от нахлынувших чувств. Он немного отстранился от Бога и с благоговением посмотрел на его тело, которое в отблесках огня казалось мраморной скульптурой, хрупкой и в тоже время мощной, наделенной силой и гибкостью, которые подавляли. Больше он ничего не говорит, соединяясь с любимым в поцелуе, отвечая на безмолвную, невысказанную пока просьбу, впуская нетерпеливый язык, отзываясь на ласку и перенимая инициативу, Хиде раскрывается навстречу, давая возможность перейти от нежной ласки примирения к огненной страсти их любви. Кимура, наконец, открывает глаза, когда они разрывают поцелуй, чтобы вдохнуть, и Такуя медленно опускается на каменные плиты. Его глаза светятся в отблеске камина мягким, мерцающим, зовущим светом. Он протягивает руки и вплетает пальцы в волосы Такки, ласкает его пряди, ерошит их. - Схожу с ума... Едва почувствовав отклик Такуи, Такки застонал и буквально набросился на Бога, покрывая его тело требовательными поцелуями, заставляя выгибаться и плавиться тело под своими руками. Он помог сбросить лишнюю одежду и лег рядом с Такуи, поглаживая ладонями его тело, ощупывая своими пальцами его кожу, наслаждаясь ее упругостью и выступающими мышцами под своими руками. - У тебя такое идеальное тело, оно всегда сводило меня с ума, - шепчет Хиде, прикусывая кожу у основания шеи, зализывая свой укус языком, пробуя на вкус. Тут же утыкается в волосы, вдыхая их запах - запах раннего утра, запах росы, запах пения птиц. Кимура прерывисто дышал, словно ему не хватало воздуха. На самом деле это было недалеко от истины, потому что Такки был идеальным любовником. Искушенным, страстным, опытным, не смотря на свою вечную юность. И бесконечно желанным. Из головы улетучились все посторонние мысли, существовало только "здесь и сейчас" . - Схожу с ума, ты делаешь меня слабым и в то же время сильным. Ты научил меня смеяться и плакать, радоваться и огорчаться, любить и ненавидеть, ты научил меня жить, - шептал Такки, плавно скользя губами по груди, обхватывая сосок, тут же втягивая его в свой горячий рот, щекоча его своим языком. Ощутив, как сомкнулись губы на соске, Такуя, выгнувшись, запрокинул голову. С полуоткрытых губ слетает стон... Ками приоткрыл глаза и, приподнявшись на локте, потянулся, касаясь губами волос Хиде: - Ты, проказник, заставляешь меня ревновать, наверное, поэтому я схожу с ума. - Ты - моя слабость... - Не хочу быть твоей слабостью, - шепчет Такки, привлекая к себе Сатану и жарко целуя, опаляя его страстью, что уже бушевала в крови, лаская и посасывая язык, скользя по губам, вновь откидываясь вниз, глядя на Такую из-под упавших на глаза прядей. - Не слабостью… силой, Хиде... Силой и любовью, - шепчет Кимура. Больше Такки не мог ничего говорить, сейчас говорили только его губы, показывали свою зависимость от этого тела, которое он пытался испить до конца. Губы скользили все ниже, туда, где рука уже обхватила плоть и нежно размазывала по головке выступающие капельки смазки. - Ты великолепен, - произнес Такки прежде, чем его язык обвел контур головки, нежно прошелся по уздечке, ныряя в дырочку уретры, руки в тоже время сжимали яички, осторожно поглаживали анус. Когда Такки начал вести влажные дорожки поцелуев по телу, перемежая их с укусами и лаской шального языка, Кимура ощутил себя в нирване. Он принялся ласкать плечи и спину Хиде, его грудь, отзываясь на каждое прикосновение. Едва он ощутил прикосновение горячих губ к головке члена, по его телу прошла волна крупной дрожи, ладонь мягко легла на затылок, зарываясь пальцами в густые пряди и Господь повел бедрами. - Искуситель, ты хочешь заставить меня просить? Хиде... я сейчас не выдержу. Мягкий толчок бедер, и Такки глубже заглатывает член Такуи. Он сосет его жадно, с каким-то ожесточением, будто в последний раз наслаждается телом любимого. Член скользит по полости рта, достигая гортани и, ничем не сдерживаемый, проникает дальше. Медленное скольжение назад и... новый толчок. Звуки, издаваемые старшим ангелом, звучат лучшей музыкой для демона. Разгоряченный Такуя какое-то время пытается себя контролировать, но вскоре не выдерживает, упираясь пятками в холодные каменные плиты он вскидывает бедра, начиная погружаться в узкое, горячее горло любовника. Пальцы сжимают пряди фиксируя голову Хиде. Все мысли улетучиваются, а Такки продолжает искушать, лишь плотнее сжимая губы, изредка прикусывая чувствительную крайнюю плоть, доводя этим Кимуру до безумия. Вторая рука Бога вцепляется в плечо любовника, он стонет, стонет, не переставая, продолжая насиловать этот прекрасный и жадный рот. С каждой секундой Ками ждет, что Такки прервет ласку, оставив его дрожащего, доведенного практически до самого пика, неудовлетворенным, задыхающимся... Но лишь для того, чтобы перейти к новой чувственной пытке. Такки понимает, что долго не выдержит подобного накала и медленно, с пошлым звуком выпускает член Такуи из рта и улыбается. Улыбка получается немного кривой, так как все нервы напряжены до предела. И вот критический момент наступает, сквозь марево радужных разводов Кимура расфокусировавшимся взглядом смотрит на шалую, полупьяную улыбку Такки и тянется рукой к основанию собственного члена, чтобы сжать крепче и не излиться раньше времени. Такки немного отстраняется и рывком поднимает ноги Такуи, раздвигает их шире, подкладывает под ягодицы небольшую подушку, которою стянул со стоящего рядом кресла. Он на мгновение замер от вида, который открылся перед ним. Нежно, с придыханием, положил руку на ягодицу и легонько погладил пальцами шелковистую кожу, наблюдая за тем, как маленькая дырочка ануса, то сжималась от страха, то начинала пульсировать, как будто приглашая изведать ее глубину. Глядя в глаза старшего ангела, Такки наклонился к горячему входу и, не опуская взгляда, приник к нему языком, обводя ее по кругу, а потом маленькими толчками проникая в глубь, трахая и растягивая его своим языком. Дыхание сбито, щеки пылают горячечным румянцем. Облизав пересохшие губы, Кимура зовет его, он хочет прикоснуться к этим горящим ненасытным губам своими, но Хиде поступает по-своему. Пытка удовольствием продолжается. Такуя тянет его рывком на себя и вот уже горячий настойчивый язык любимого буквально трахает его анус. От новой волны Кимуру выгибает так, что он едва не становится на мостик. Все мироздание сужается до границ этой комнаты. Только он и Такки. И их неприкрытое чувственное желание. Мышцы поддаются, и Кимура закусывает собственное запястье, чтобы не завопить в голос, он смотрит в глаза Хиде, и во взгляде плещется неприкрытое желание. Наконец, он не выдерживает: - Возьми... Полностью... Хочу! Черт, Хиде, трахни меня! Такки дрожит, отстраняясь от Такуи. - Тебе будет больно, я еще не растянул тебя, как следует, - шепчет Такки и тянется за бутылочкой со смазкой. Дрожащими руками быстро наносит ее на свой член, который приставляет к сжатой дырочке. - Не думай об этом... От любви всегда бывает больно, Такки, - хрипло выдыхает Такуя и, прикрыв глаза, разводит шире бедра. Потом его губы шепчут более требовательно, зовут любимого по имени. - Хиде… - Расслабься, я не могу больше сдерживать себя, если не войду, я взорвусь, - произнес Хиде и плавно толкнулся в сжатое колечко мышц. Он едва не кончил, когда упругие мышцы обхватили его член, дыхание перехватило, и перед глазами заплясали звезды. - Ты такой узкий, такой горячий, - бессвязно шепчет демон. - Такой... - он закусил губу и полностью вышел из ангела, тут же, не спеша, снова вошел в него, постепенно наращивая темп, входя в него под разными углами, в поисках той единственной точки, которая изменит их вселенную. Пальцы Бога скользят по плитам пола, пытаясь ухватиться хоть за что-то, из горла вырывается низкий стон, глаза плотно закрыты. Вслушиваться в слова нет сил, пока на несколько секунд он ощущает горячее болезненное вторжение, ощущение заполненности, которое вдруг исчезает. Кимура распахивает глаза, непонимающе глядя на любовника, но тут Хиде снова входит до конца, превращая громкий стон Такуи в крик. Хотя они уже целую вечность вместе, Ками никогда не привыкнет к этому зрелищу, когда его возлюбленный преображается, словно меняя свою сущность. Словно его трахает зверь в человеческом облике. Закушенные губы разжимаются: - Мне иногда кажется, что ты... убьешь любого... кто прикоснется ко мне... Ты ревнуешь, Хиде?... Я только твой. - Я совершенен, ты сделал меня таким, поэтому я не могу ревновать. Ты сам назвал ревность пороком. Ревность - это слабость, а я не слаб. Слабым я ощущаю себя только рядом с тобой, но ведь ты совершенней меня, я всего лишь твое подобие, - шепчет Хиде в губы Такуи и тут же впивается в них жестким, требовательным поцелуем. Отстраняясь от припухших после последней атаки губ, Такки закидывает ноги Такуи себе на плечи и, уже не останавливаясь, продолжает вбиваться в желанное тело. Почувствовав, что уже на грани, Такки обхватил рукой член Такуи и ритмично задвигал вдоль ствола, доводя обоих до сумасшедшей разрядки - Люблю тебя, - выдохнул Такки, изливаясь в любимого. Даже если бы и хотел что-то сказать, то сейчас Ками бы не смог произнести и пары слов, во рту хозяйничал проворный язычок Такки, он пил его стоны, ловя вскрики от каждого толчка. Когда Кимура подтягивает колени к груди, разводя бедра максимально широко, и Хиде забрасывает их себе на плечи, сгибая его тело, ломая его практически пополам, Кимура подается навстречу, толкаясь в горячую, сжимающую его ладонь, а следующим движением насаживаясь на член Такки. Мир теряет границы, и становится одной яркой пульсирующей звездой, которая взрывается, опустошая и сметая все то, что было прежде... Они кончают практически одновременно. Такуя притягивает Такизаву к груди и благодарным поцелуем нежно касается его шеи. - Я тоже люблю тебя, мой мальчик. Сегодня Такки не хотел засыпать. Впервые ему хотелось встретить рассвет. Поймав себя на этой мысли, он даже засмеялся. Перевернувшись на живот и подтянув к себе под бок Такую, он произнес: - Давай, сегодня встретим рассвет вместе. Не уходи так быстро. Ты когда-нибудь видел, каким может быть рассвет в Аду? Он прекрасен… - Знаешь, не хочу быть сентиментальным, но, может, дадим шанс парням исправить то, что они совершили? Сделаем вид, что ничего не знаем, просто проследим за развитием событий. Как ты на это смотришь? - внезапно спросил Такки, нежась в объятиях Такуи. Целуя возлюбленного в плечо Кимура наслаждался нежностью Хиде. - Это я на тебя так действую? Расслабляюще? - Ками негромко рассмеялся и потянулся на полу, вздохнул. - Если бы ты только мог догадаться, насколько я устал. Я очень хочу встретить рассвет с тобой, любовь моя, - Кимура погладил бедро Такки. - Но меня ожидает отступник. Ты можешь, если желаешь, не наказывать своих парней, но я не могу оставить такой проступок без наказания. Или все еще хочешь заключить пари? Может все-таки переберемся в постель? - Я сейчас скажу, что в ближайшее время никого не хочу видеть и принимать, а то будут осаждать своими отчетами, - произнес Хиде. - Может, на недельку возьмем себе отпуск? - Может, у них получится самим решить создавшуюся проблему? Посмотрим, как они будут выкручиваться? - не унимался Таки. Кимура принялся выводить пальцем на спине Такки узоры, время от времени целуя его. - Я представляю, как они исправят положение, - он усмехнулся невесело. - Мы потом будем неделю разгребать последствия, Хиде. И я вновь буду плохим для всех. Злым и бессердечным, слепым. Он прикрыл глаза рукой. Приподнявшись и опершись на локоть, он потянулся к Такизаве. - Неделя - это слишком большой срок, Хиде. Ведь кроме Рая есть еще и Земля. Три дня, это максимум... Согласен?