Приносящий надежду

Следующие дни потекли как по шаблону. Ремонт дома шел успешно, пахло краской, свежим деревом, но зато перестала течь крыша. Я отдыхал три-четыре дня. Занимался делами, приводил в порядок счета, бумаги, документы на землю. Получил приглашение от мэра города на какую-то ежегодную вечеринку, но отказался, не до развлечений сейчас. Регулярно ходил к соседям и лечил Ниясмиджина. После трех сеансов он смог есть твердую пищу, что ускорило процесс выздоровления. Я думал, что больше беспокоиться не о чем, как меня среди ночи разбудил Брэд и сказал, что господин Хоуксейн просит срочно прийти к нему и прислал слугу. Я накинул халат и не стал медлить. Внутри дома Ниясми царил полумрак, и слуга проводил меня на второй этаж прямо в спальню. Там раненным зверем метался Рой; на нём штаны и расстегнутая рубаха. - Наконец-то! Помоги ему! – подскочил он и вцепился мне в плечи, его глаза горели отчаянием. - Что случилось? – Я оттолкнул его и подошел к огромной кровати с пологом, где среди подушек лежал Ниясми, одетый в легкие штаны и рубашку, на голове - платок, повязанный на «морской» манер и скрывающий отсутствие волос. За эти две недели Ниясми немного прибавил в весе и больше не походил на скелет, пятна на коже стали бледнее. Мне представилась возможность увидеть его лицо, но некогда было любоваться, потребовалось сразу приступать к обследованию. - Вечер мы провели как обычно и легли спать. А ночью я понял, что у Джина сильный жар, и постарался разбудить, но он не просыпался! – Рой сновал по комнате и пристально наблюдал за мной. – Что с ним? - Отравление. Он получал что-то в подарок? Новая вещь? Одежда? Духи? - Туалетная вода. Вчера прислали из столицы… но её заказывал я! – Рой остановился. – Хотели убить меня? - Возможно. Где подарок? Рой подошел к столу и взял пузырек из темно-синего стекла, протянул мне. Я брызнул на руку. По комнате потекли ароматы жасмина, белой лилии и цитруса. На коже появилось синее пятно, которое я быстро нейтрализовал. - Сожги это, а так же всё, на что успели нанести воду. Рой сгреб в охапку разбросанную одежду, передал слугам, ожидавшим за дверью, и приказал уничтожить в огне всё, включая пузырек. Я тем временем сидел около Ниясмиджина и устранял последствия яда. - Почему я не отключился? - Брюнет присел на кровать и погладил руку любовника. – Я ведь прикасался к нему… ласкал. – Его голос звучал хрипло. Он поцеловал запястье Ниясми и снова посмотрел на меня. - Ты сильный, здоровый лось, а он ослабленный больной человек, - отвечаю, не отвлекаясь от процесса. – Яд не успел проникнуть глубоко, но его организму хватило и этого. Он сейчас, как дикая орхидея из оранжереи - любое негативное воздействие может сказаться плачевно. Советую разобраться со своими врагами-отравителями, в следующий раз могу и не успеть вовремя. Брюнет прищурился и заверил: - Разберусь, не сомневайся. - А пока советую не принимать подарков, покупать всё только самим. И проверить слуг, а также сообщить в Стражу. Это попытка убийства. Тебя или его - не важно. - Я разберусь. - Хорошо. - Встряхиваю кисти: всё, Ниясми вне опасности. – Дай сюда руку, гляну, что ты успел нацеплять. Он подчиняется. Ладонь горячая, широкая, чувствуются мозоли от рукоятки сабли. Убираю остатки яда. Его следы видны возле губ, на шее, и гм… ниже пупка. Чем они тут занимались? А впрочем, не важно. Выдыхаю, прикрываю глаза. - Всё, как новенький. - Благодарю. - Он дарит мне крепкое рукопожатие. – Правда, что бы мы без тебя делали? - Не знаю. – Смотрю на Ниясми: такой умиротворенный. Скоро к нему вернутся былые красота и сила. В груди теплеет от осознания, что благодаря мне эта жизнь продолжится. Я не тщеславен, но приятно знать, что не бесполезен до сих пор. – Он будет спать до утра. А вот я не засну теперь. - Тру лицо, потом приглаживаю волосы в попытке придать себе приличный вид. - Пошли, угощу тебя коллекционным вином. - Рой встает, заботливо накрывает любовника одеялом и идет к боковой двери в спальне. Почему бы и нет? До утра не меньше четырех часов. - Надеюсь, вино не из столицы? А то боязно пробовать… - отшучиваюсь и следую за ним. За дверью еще одна спальня, но заметно, что ей редко пользуются. Рой подходит к бару, достает бутылку и бокалы, мы садимся за стол, и брюнет разливает вино. - Это из моей винодельни. Выдержка больше восьмидесяти лет. Попробуй. Делаю глоток, катаю на языке. Терпкое, с кислинкой и ноткой пряностей. - Неплохо. Вкусное. Он болтает жидкость в бокале, пьёт и смотрит на меня прищурившись. Молчим, но нас это не тяготит. Если честно, я не знаю, о чём с ним разговаривать. Рой сам решает эту проблему. - Я тут наводил справки в попытке узнать, кто же ты Юраи, - мягко начинает он, и я напрягаюсь в ожидании продолжения. - Так вот, в войне участвовали не очень много магов со способностью к излечению, все они известны по именам, да и в лицо - тоже. Но есть один неучтенный, самый сильный и загадочный. Звали его Алый лекарь. Он перемещался по фронту со следопытами, которые его охраняли, и лечил солдат целыми группами, не размениваясь по мелочам. Раненые молились, чтобы он пришел и спас их. И он спасал, не разделяя на чужих и своих. Командование не одобряло его действий, но ничего поделать не могло. Ввиду его величайшей ценности он никогда не снимал алую маску с лица, и его всегда сопровождали личные телохранители, но тем тоже ни разу не удалось узреть его лицо полностью. Была отличительная черта: за ним по пятам следовал волк, матерый черный хищник. Его часто видели в тех местах, где мелькал Алый лекарь. Что ты думаешь об этом? – закончил Рой, пристально наблюдая за мной. - Скажу, что это очередная сказка, которую придумали солдаты. Я - само спокойствие. Делаю глоток, не опускаю взгляда, а Рой продолжает заговорщическим шепотом: - А еще мне поведали, что на Алого покушались и всадили ему арбалетный болт рядом с сердцем, но он выжил, хотя шрам остался. Болтают, что этому всемогущему лекарю было не под силу излечивать только одного человека - себя. Хмыкаю и откидываюсь на спинку стула; вино немного ударило в голову, и щеки горят. - Не повезло этому несчастному, сапожник без сапог. Всех лечил, а себя - нет. Бедняга. Хорошо хоть выкарабкался. - О да, его выхаживали почти месяц, ходили слухи, что его поили настойкой на слезах феникса. - Брешут, - отмахиваюсь. - Фениксов еще тысячу лет назад уничтожили, до наших дней вряд ли кто-то дожил. - Ага, - поддакнул Рой, осушил бокал и наклонился вперед. – А еще я попросил проверить списки новобранцев в первый год войны. И там было обнаружено любопытное имя… - последнюю фразу он, прямо, промурлыкал, глаза опасно блеснули. Отставляю бокал и повторяю его движения: поддаюсь вперед и подпираю челюсть обеими руками. Между нашими лицами - пара десятков сантиметров, не больше. - И какое же?.. – спрашиваю шепотом, смотря на тонкие губы и волевой подбородок. - Юраинсис Гардосанти, - выдыхает он и легким движение заправляет мне волосы за ухо. - Сходство с твоим именем прослеживается. Ты так не считаешь? - Ах, Рой, Рой, Рой, - качаю головой осуждающе. - Мне снова тебе напомнить, что такое клятва о неразглашении? - Нет, не утруждайся. – Он выпрямляется, на лице читается что-то вроде сожаления. – Я просто пытаюсь разобраться в мотивации твоих поступков. - А простая помощь ближнему тебя чем не устраивает? - Наивностью утверждения. Так не бывает. - Ну, тогда спиши на промысел богов, превратности судьбы, и всё в этом духе. У меня нет подходящего ответа. - Мне кажется, ты что-то скрываешь, и это что-то может выскочить из темноты и укусить нас за задницы. Улыбаюсь, не могу сдержаться. - Уверяю тебя, Рой, твоей заднице ничего не грозит, как и тылу Ниясмиджина. Свои проблемы я всегда решал сам. Эх, Рой, я так и вижу, как щелкают шестеренки в твоей голове, просчитывая, сопоставляя, но тебе незачем знать того, что тебя не касается. Это моя жизнь, и я проживу ее так, как хочу. Зеваю, сказывается прерванный сон. За окном начинается рассвет. Мы прощаемся, и я тащусь к себе домой. Спустя два дня читаю в газете, что в столице скоропостижно скончался сын графа Келвин Висконти. Предположительно выпил яд. Этот поступок, вероятно, был вызван жестокой депрессией, в которой он пребывал последнее время. Самоубийство. Да, Ройдеман, с тобой опасно иметь дело, я, собственно, и не сомневался на этот счет. В следующий мой визит Ниясмиджин встретил меня без трости и одетым в домашний костюм, а не задрапированным в шелка, как восточная принцесса. Его глаза сияли, и я заподозрил, что инцидент с ядом мой пациент благополучно проспал. Что ж, счастье в незнании, и это не мой секрет.