***
В тот день ничто не предвещало опасностей: высоко в безоблачном небе счастливо сияло солнце — ласковое и теплое, на море стоял мертвый штиль, а горячий воздух, застывший и сухой, — тяжело врывался в воспаленные жарой ноздри и обжигающей волной устремлялся в легкие. Жители деревни занимались своими повседневными делами. Детвора носилась по улочкам, задорно смеясь и мешая домохозяйкам развешивать на бечевках постиранное белье. Ничто не предупредило богом забытую деревушку об угрозе с безмятежного синего моря: черные точки пиратских кораблей бесшумно плыли к берегу. Тихо, что даже шум вдруг появившихся волн не заставил ни одного из людей насторожиться и вглядеться в белую линию горизонта. Лишь когда пронзительный свист пиратов разнесся смертельной волной над крышами низеньких домов — поднялась паника. Чудилось, что смешалось все: пыль, люди, животные, деревья, блеск стали. Разноцветный ком из криков, шума, топота ног и плача младенцев. Настигнутую врасплох деревню покорили грязные бандиты. Было много раненых, еще больше — убитых. В углах комнат ютились оставшиеся без родителей маленькие дети, женщины уже не рыдали взахлеб: слез не было. Отвратительный запах свежей крови витал в воздухе, иногда с улицы слышались пьяные песни пиратов и звуки откупориваемых бутылок алкоголя. Все пережитое за день никак не укладывалось в голове несчастных вымотанных людей: это казалось кошмаром. Никто и никогда бы не подумал, что такое родное море вдруг стало оплотом зла, принесшим беды и безудержное горе. В самом дальнем крохотном домике, что стоял почти в лесу, нервирующее дергался огонек последней свечи. Темные очертания разломанной мебели, а на стенах — страшные пляшущие тени. На низком длинном столе лежало тело темноволосой женщины: грудь вся в крови, печальные глаза закрыты, а в висках еле-еле пробивается пульс. Она умирала. — Сделайте что-нибудь! П-пожалуйста! Мальчишке удавалось сдерживать рвущиеся наружу рыдания, он не хотел казаться в глазах старого доктора простым и слабым ребенком. Худые плечи подрагивали то ли от волнения, то ли от холода. Пальцы старика аккуратно бегали над телом матери Ло, все в застывшей и почерневшей крови. Тяжелый вздох, голос доктора тихий и хриплый: — Нужна пересадка сердца, малыш. Я ничего не могу сделать, прости. Ей осталось около недели… Трафальгара тогда словно пробило током: шокирующее известие подняло в душе такую бурю эмоций, что мальчишка ощутил слабость в ногах и был вынужден сесть прямо на пол. Пираты забрали у него мать. Забрали дом. Забрали все, что у него было. Ради чего теперь жить? Как теперь жить? Где теперь жить? — Я пообещал твоей маме, что буду заботиться о тебе, малыш. Все будет хорошо. Эти слова мальчик уже не слышал, слезы градом лились из глаз, и грязные детские ладони размазывали соленую влагу по всему лицу. Несколько дней спустя жители деревни, наконец, смогли вздохнуть свободно: пираты вдоволь навеселились и покинули разграбленное поселение. Везде стояла разруха и грязь, вонь от протухшего мяса становилась сильнее, как только лучи солнца касались оскверненной земли. Людям предстояло немало работы, необходимо было привести деревню в порядок, восстановить дома и попытаться жить дальше. Трафальгар не принимал никакого участия во всеобщем деле, он с самого утра убегал куда-то в чащу леса и пропадал в ней до самой ночи. Мальчик искал. Искал фрукт, о котором как-то раз нашел сведения в запыленном томе по медицине, украдкой стащенного из еще целой тогда небольшой библиотеки. По записям на латинском языке он понял, что кто-то из ранее живших здесь людей нашел удивительное дерево в южной части острова. Ужасный почерк того, кто писал, был почти неразборчивым, корявым, а некоторые слова были написаны лишь наполовину, заставляя мальчика долго ломать голову над содержанием того или иного предложения. Одно было ясно: этот фрукт, что произрастал на дереве, давал съевшему его невероятные способности, граничащие с мистическими.***
Трафальгар отдал приказ подниматься на поверхность моря: субмарина вздрогнула, почувствовалось давление морской воды, а затем — ощущение плавного подъема. Капитан пиратов лениво потянулся в кресле, после чего встал и медленно направился к верхним этажам корабля. Мысли снова заняли голову…***
Дьявольский фрукт обнаружился спустя несколько дней. Он словно светился таинственной энергией, почти полностью сокрытый плотными темно-зелеными листьями дерева. Обессиленный долгими поисками мальчик тяжело опустился на траву, дрожащими руками сжимая долгожданную находку. Не верилось, что удалось, наконец, отыскать его. Тонкие пальцы поглаживали мягкие лепестки, укрывающие загадочный плод от повреждений, а внутри фрукта теплился розоватый свет. Он вселял уверенность, что все образуется. Что жизнь человека можно спасти, если этот свет воцарится внутри мальчика. Уже несясь обратно в деревню, Ло ощущал, как в теле что-то неуловимо изменилось, словно появилось нечто новое, ощущаемое лишь на уровне подсознания. Мальчик добежал до восстановленного дома старого доктора, ворвался в комнату с улыбкой, которая не появлялась на смуглом лице, казалось, целую вечность. И замер, встретившись взглядом с блестящими от слез глазами старика. — Где она… где… — дрожащий голос мальчишки срывался на нервный крик. — Где?! Мужчина лишь отрицательно покачал головой, приблизившись к подопечному и положив крупные ладони на плечи мальчика. Полуслепые водянистые глаза встретились взглядом с темно-серыми глазами Трафальгара. Приговор. Смертельный. Мальчишка грубо сбросил с себя руки доктора, поднырнул под локоть старика и направился к темнеющей в белой стене небольшой двери. Она там. От нее уже не веет теплом. Сердце не бьется, дыхания не ощущается. Трафальгар, глотая слезы, раз за разом использовал свою новую силу, создавая бледно-голубую сферу внутри груди матери, пытаясь заставить остановившийся орган снова работать. Зачем эта сила, эти безграничные возможности, если они бесполезны? Лучше бы он все время находился рядом с мамой, давая понять, что она умирает не в одиночестве. Он впустую истратил столько дней! И теперь… — Трафа… Тело старика пронзает острая боль, последнее, что успевает увидеть в своей жизни доктор — возбужденно горящие глаза мальчика, медленно идущего к нему. — Ты говорил мне, что все будет хорошо. Лжец. Ненавижу тебя. Склонившийся над замершим телом мужчины, Ло безразлично осматривает его, затем ощупывает его грудь. Попытаться стоило бы, решает он. С видимым усилием дотащив безжизненного доктора к кровати с матерью, Трафальгар приступает к работе. — Пересадка сердца, да, старик? Так и быть, твое сердце вполне сойдет.***
— Капитан, мы на поверхности! Над водой хорошо, нет того ощущения давления смертельной для фруктовика жидкости. Летний ветерок треплет темные волосы, задувает в уши, словно пытаясь выветрить неприятные воспоминания. Горизонт такой далекий, весь девственно-белый и притягательный. Где-то там осталась родная деревня и две могилы позади низкого домика. Ошибка молодости будет всегда преследовать Ло, от этого ему никуда не деться и не скрыться. Ему не удалось спасти ни мать, ни старика, ни… себя. Тот отчаявшийся мальчик остался далеко-далеко в прошлом, за миллионы верст отсюда. Жизнь продолжается. Опыт приходит с годами, навыки оттачиваются со временем. Тот плачущий мальчишка оказался задавлен пареньком с темными кругами под глазами и с окровавленными руками в хирургических перчатках, а тот паренек в свою очередь смущенно отступил перед сильным пиратом-хирургом, одним из Сверхновых. История Темного Хирурга только началась. Она началась здесь, в открытом море, ее лик — улыбающийся флаг пиратов Сердца, а ее содержание — в сердцах каждого из команды Трафальгара Ло.