Помни, я всегда буду с тобой, Пока ты хранишь меня В своей памяти. (Josh Groban - "Remember")
Где-то тихо капала вода. Ритмичный стук с глухим отзвуком раздавался в затуманенном сознании. Такие чёткие удары. И все, как клоны, – одинаковые. Однообразные. Удар, второй, третий… На них совершенно не хотелось реагировать, но это единственное, что слух почему-то улавливал. Создавалось ощущение, что в мире существует только капающая вода. Но как скучен был бы он, не будь в нём ничего другого. Если бы цвета потеряли свои краски, оставив только серую гамму, как будут восприниматься окружающие нас предметы? Потеряв цветную картинку, потеряли бы интерес к жизни? И вообще… что значит жить? Родиться, получить образование, найти хорошую работу, завести семью и умереть в тёплой постели? Возможно, так и есть. Но неужели это не кажется людям настолько обычным… и скучным? Однако, нарушая что-то из привычной всем последовательности, ты выбиваешься из общей массы. Становишься чем-то другим. Тебя отвергают, называя изгоем, и, в конце концов, прогоняют. Есть ли выход? Есть – найти таких же, как ты. - Он просыпается! – взволнованный голос где-то совсем рядом. – Быстрее, врача! Послышались торопливые шаги, перемешиваясь с какими-то другими незнакомыми голосами. Женские и мужские… да какая разница, всё равно они все чужие. Смысла пытаться выхватить что-то знакомое не было, потому что… нет ничего знакомого. К груди прикоснулось что-то холодное. Металлическая вещь перемещалась по коже, оставляя после себя неприятное ощущение пустоты. - Сердцебиение в норме. Дыхание ровное. Его жизнь в безопасности, - облегчённый вздох. - Попробуйте с ним поговорить, - мягкий женский голос. - Хорошо, - а теперь мужской. Его обладатель прокашлялся. – Молодой человек, вы меня слышите? Если да, то кивните. Мальчик, лежащий перед ним на койке, еле заметно кивнул. - А теперь медленно попробуй открыть глаза. Он попробовал. Яркий электрический свет болезненно давил на веки, пульсацией отдаваясь в висках. - Молодец, - темноволосый мужчина в очках, одобрительно качнув головой, вытянул вперёд руку. – Сколько пальцев видишь? - Три, – язык во рту отказывался слушаться, говорить было в тягость, словно всё тело вдруг оказалось связано с речевым аппаратом, и любое движение челюстей задевало все нервные точки. - Мозг не повреждён, он отлично нас понимает, – сообщил мужчина стоящим позади него людям. - Где я? – с трудом пролепетал мальчик. Голос был вялым и хриплым. С другой стороны койки подсел какой-то рыжеволосый парень с повязкой на глазу. Задорно улыбнувшись, он погладил только что очнувшегося подростка по голове. - Не беспокойся, ты в больнице. Я тебе не враг, не надо бояться, - видя, что мальчик сейчас явно не способен на какие-либо проявления страха, он продолжил. – Можешь сказать, как тебя зовут, сколько тебе лет, где живёшь? - Аллен… мне шестнадцать… - потом он нахмурился, в серых глазах появилась еле уловимая паника. – Больше ничего… Парень с повязкой встревоженно переглянулся с мужчиной в очках. - Прошу прощения, - прокашлявшись, к ним подошёл молодой юноша в строгом чёрном костюме. Достав из внутреннего кармана документы, он раскрыл их так, чтобы было видно фотографию. – Детектив Говард Линк. Мне нужно задать пострадавшему несколько вопросов. - Он только что пришёл в себя! – воскликнул рыжеволосый. – Имейте совесть! - Лави, не надо, - остановил его тот, что был в очках. Он улыбнулся детективу, предоставляя ему свой стул. – Садитесь, но мальчик в тяжёлом состоянии. Вряд ли он чем-то Вам поможет… Линк, поклонившись, занял его место. Серьёзный взгляд был устремлён в небольшой блокнот, в котором он принялся что-то быстро записывать. - Расскажи мне, что случилось, - Говард чуть смягчил выражение лица. Аллен открыл было рот, но не смог ничего ответить. О чём именно хочет узнать детектив? Почему здесь собралось так много людей? И… почему он совершенно ничего не знает? Голова словно опустела, попытка вспомнить что-либо из прошлого только ухудшала состояние. В висках запульсировала кровь, словно их сдавили в железных тисках. - Я… не помню, - честно сказал мальчишка. Линк удивлённо приподнял одну бровь, недоверчиво перечитав записи в блокноте. - Возможно ли, что у него потеря памяти? – встрял в диалог парень, которого ранее назвали как Лави. – Шок и всё такое… - Вполне, - кивнул детектив. – После случившегося нет ничего странного в том, что он ничего не помнит. Может, это и к лучшему… хоть жить будет спокойно. У него есть родственники на этом свете? Лави отрицательно покачал головой, незаметно посмотрев на Аллена. Он, наверное, и понимает-то не до конца, что речь идёт именно о нём. - Единственный родственник – Мана Уолкер – был найден мёртвым на месте преступления. Его опознали по документам, - сообщил стоящий за спиной детектива темноволосый мужчина в очках. - В курсе, - Линк закрыл свой блокнот, отправив его туда же, куда и документы – в потайной карман пиджака. – Значит, родственников больше нет… - Он может пожить со мной, - предложил свою помощь Лави. – Вряд ли мальчика стоит оставлять одного. - Делайте, что хотите, - безразлично бросил Говард. – Только проследите, чтобы он в живых остался. Всё-таки свидетель, пусть и с амнезией… вдруг, что вспомнит. Детектив, попрощавшись с Алленом, быстро покинул больничную палату. Словно чистая тетрадь, в которой нет ни единой строчки. Ничего… абсолютно ничего больше. Только имя и возраст. Мальчик пальцами правой руки впился себе в волосы, до боли сжимая их. Левую же руку не давала сдвинуть с места капельница. - Не напрягайся так, - подскочивший к Аллену рыжеволосый юноша мягко сжал его ладонь, призывая расслабиться. – Память вернётся. А пока тебе нужно больше отдыхать. Возможно, через недельку тебя выпишут отсюда… ты же ведь не против пожить со мной? - Я тебя не знаю… - Я тебя тоже, - парень нисколько не смутился. – Это можно исправить. Прямо сейчас. Я – Лави, - он перехватил чужую кисть, превращая успокаивающий жест в рукопожатие. Мальчик слегка улыбнулся – любые телодвижения отражались ноющей болью. С ним случилось что-то серьёзное, только что именно – он не помнил. Детектив, хоть и пытался казаться с ним дружелюбным, явно не был таким в душе. То, с каким видом Линк читал что-то в своём блокноте, говорило о лживости его предыдущего выражения лица. Случилось нечто пугающее. Аллен чувствовал это. - Вижу, теперь ты согласен, - рыжеволосый легонько потрепал мальчишку по голове. – Комуи, я позабочусь о нём после. - Уверен, что справишься в одиночку? – глаза Комуи обеспокоенно забегали по сторонам. - Конечно. В крайнем случае, попрошу помощи у Юу. - Канда не из тех, кто кидается защищать всех подряд, - тут же возразил мужчина. – Плохая идея, у него своих проблем выше крыши. - Да он сам – одна ходячая проблема. С паршивым характером, к тому же. Но на него можно положиться. Комуи обречённо покачал головой. Что ж, с Лави спорить тяжело. Его святую веру в людей можно смело заносить в Красную Книгу. - Поступай, как считаешь нужным. Но помни, Канда – крайний вариант. - Да-да, конечно. - Что ж, оставляю вас, у меня ещё дела сегодня, - мужчина напоследок наклонился к лежащему мальчику, одарив его тёплым взглядом. – Не вешай нос. После этого в палате остались двое. Аллен, всё ещё до конца не пришедший в себя, и Лави, обрушивший на него бесконечный поток разговоров. Темы, которые он обсуждал практически только сам с собой, разительно отличались друг от друга. Парень мог заговорить о том, как тяжело ему приходится со своими друзьями, а в следующую минуту уже перейти на новость о прорвавшей на реке дамбе. Мальчик с трудом улавливал связь, поэтому в основном ограничивался лишь кивками и внимательным взглядом. И этого хватало рыжеволосому юноше – он продолжал с ещё большим задором трещать языком. Казалось, Лави может не останавливаться целые сутки. Однако, к счастью Аллена, его речь прервала зашедшая в палату медсестра. - Простите, время приёма закончилось. Пациенту нужен покой. - Уже? – парень разочарованно взглянул на часы. – А я ведь только начал… Ладно, Аллен, твоё здоровье сейчас важнее всего. Отдыхай. Завтра я зайду снова. Он потрепал мальчишку по голове, чему тот весьма неслабо удивился. Знакомы-то всего ничего… а Лави ведёт себя так, словно они старые знакомые. Бывают же такие люди. Всю следующую неделю Лави наведывался к мальчишке каждый день. Без исключений. Не сказать, что Аллен был особо этому рад – постоянные разговоры утомляли. Но после пары дней он уже вполне привык к своему новому, и пока что единственному, знакомому. Про обстоятельства, которые довели до больницы, рыжеволосый не вспоминал. Наверное, старался ограничить его от перенапряжения. Человек, страдающий потерей памяти, и без того находится словно в тумане. Каково это – не знать совершенно ничего, кроме имени и возраста? Наверное, страшно. Очень страшно. Неизвестность веками пугала людей больше всего на свете. Тайны мироздания, неизведанные уголки планеты, космос… Человек стремится изучить всё, чтобы победить страх. Только узнать всё невозможно, а страх всегда найдёт новую пищу для себя. Особенно страшно находиться в плену у собственной памяти. Зависеть от неё, пытаться прорвать барьер, за которым скрываются все воспоминания. Вот он – самый ужасающий страх. Когда ты не знаешь сам себя. И Лави, судя по всему, являлся весьма неглупым человеком. Он понимал то, в каком состоянии находится Аллен. Вернее, мог предполагать, что понимает. Ведь амнезией юноша никогда не страдал. А сам мальчик… ничего не говорил о том, что ощущает. Он постоянно улыбался, немного грустно, но без натяжки. И это искренне-печальная улыбка вызывала странное желание помочь, хоть Лави и не знал, как. Кроме него пару раз в палату к мальчишке наведывался детектив Линк. Теперь Говард отнюдь не выглядел чересчур серьёзным и помешанным на своём деле. Он даже принёс подростку корзинку с фруктами, пожелав скорейшего выздоровления. Может, первое впечатление обманчиво? Скорее всего, так и есть. В день второго своего визита Линк, конечно же, спросил, не вспомнил ли Аллен чего. Мальчику пришлось его разочаровать – память отказывалась открывать тайны. Тогда детектив сдержанно улыбнулся и, не став давить на пострадавшего, молча вышел из палаты.***
Жёлтые ленты огораживали достаточно большой отрезок улицы. Юркнув на запретную территорию, Лави застыл с открытым ртом от раскинувшегося перед ним зрелища. Подобное не каждый день можно увидеть в одном из самых тихих районов города. Довольно спокойное местечко с несколькими частными магазинчиками сейчас напоминало территорию войны. Стёкла на первых этажах домов были выбиты, а сотни осколков красочно раскиданы по асфальту. Кое-где на фонарных столбах виднелись отколотые куски и «порезы», словно оставленные когтями дикого зверя. Около десятка людей в полицейской форме, переговариваясь между собой, сновали туда-сюда, просматривая крупные фотографии и документы. - Простите, но Вам нельзя здесь находиться, - полицейский в возрасте преградил путь парню. - Ох, извините, но я ищу детектива Говарда Линка, - нервно стал посмеиваться Лави, выискивая нужного человека глазами. Офицер осмотрел его с ног до головы, как будто оценивал, может ли быть у детектива подобный знакомый. - Он Ваш друг? – с подозрением поинтересовался он. - Скорее, просто знакомый, расследование которого связано с моим другом, - уклончиво ответил юноша, продолжая вертеться по сторонам. Мужчина понимающе закивал, но всё же попросил Лави остаться на месте. - Линк здесь? Его тут ищут, - крикнул он кому-то, и через несколько секунд из одного разрушенного магазина появился сам детектив. Пока Говард сокращал между ними расстояние, рыжеволосый успел заметить обведённый белой краской человеческий контур неподалёку. Рядом же виднелись остатки разбрызганной, но уже засохшей, крови. Значит, это оно. То самое место, где Комуи нашёл Аллена. И здесь же погиб отец мальчика – Мана. Вернее, его убили. Только вот… некоторые детали не сходились. Как мальчишке удалось выжить? Насколько Лави знал, тело убитого находилось в очень плохом состоянии. Можно даже сказать, в страшном. Изуродованная кожа, многочисленные ранения… если убийца был настолько безжалостен, то почему оставил жизнь Аллену? К тому же, он являлся свидетелем. Не мог же он знать, что у мальчика отшибёт память… и тоже весьма удачно. Кроме этого, Лави не давало покоя общее состояние улицы. Убийство произошло около двух часов ночи – в это время здесь уже никто не работал. Получается, что пока что дать объяснение выбитым стёклам никто не мог. Не бомбу же здесь взрывали… в таком случае, пострадало бы не только стекло. Произошло нечто страшное. И расследование не остановится, пока правда не всплывёт на поверхность. - Кажется, мы виделись в больнице… - неуверенно начал Говард, остановившись около Лави. - Да, верно, - кивнул тот, отрываясь от созерцания разгромленных домов. – Я по поводу хода дела… есть какие-нибудь изменения? - Не думаю, что имею право рассказывать подобное гражданским лицам, - весьма вежливо произнёс Линк. – Одно твоё нахождение здесь запрещено правилами. - Я ведь не совсем чужой. Сын погибшего после выписки из больницы пока что останется у меня, так что я имею право знать хоть какие-то детали, - настаивал Лави. Детектив опустил глаза в землю, обдумывая услышанную фразу. Парень, конечно, понимал его. Полиция и для СМИ не открывает всего, так чего же выбалтывать детали какому-то незнакомцу. - В любом случае, мне нечего тебе сообщить. Это гиблое расследование, у нас нет ни единой зацепки по поводу того, что здесь могло произойти. Единственный свидетель страдает амнезией, а преступник не оставил никаких улик, - Говард устало покачал головой, разминая шею. – Пока к Аллену Уолкеру не вернётся память, мы практически бессильны. - Но ведь вы не оставите всё на самотёк? У мальчика кто-то зверски убил отца, и похоже, на его глазах. Кто знает, что с ним случится, если он всё вспомнит? Не считаю нужным давить на него в этом плане. Линк хохотнул, словно Лави только что удачно пошутил. Странный юмор у этих служителей закона. - Никто не собирается давить. Но нужно сделать всё возможное, чтобы к мальчику вернулась память, - взгляд у детектива мгновенно стал холодным и колким. – И повнимательнее следи за ним. Он свидетель, всё-таки. Если что случится, первым обвинят тебя. Лави в ответ лишь расплылся в хитрой ухмылке, забавляясь серьёзностью Говарда. - Уверяю, подобного не произойдёт. Со мной он в безопасности. По лицу Линка стало понятно, что он весьма удивлён. Похоже, юноша, по его мнению, совершенно не тянул на личного телохранителя или что-то в этом роде. Обычный молодой человек, на бойца не похож, а делает такие громкие заявления. - Будь осторожен, - блондин несильно хлопнул парня по плечу, собираясь вернуться к работе. – Со всем, что творится вокруг тебя. Лави не совсем понял, что именно он имел в виду под последним уточнением. Пусть преступник всё ещё на свободе, но ведь он даже не знает местонахождение Аллена. Так чего же нужно бояться?***
Неделя пролетела довольно быстро. Аллен и заметить не успел, как больничная койка осталась позади. Серьёзных травм у него не было, если не считать нескольких ссадин и ушибов, да постоянно ноющей раны на лице – в виде длинной изогнутой полосы поперёк левого глаза. Врачи вообще удивлялись, как глаз остался целым. При таком ранении вполне естественным было бы, если мальчик и вовсе лишился глаза. «Не иначе, как сам Господь помог ему.» - сказала как-то одна молоденькая медсестра, верующая в Бога. Господь? Как бы не так. Не более, чем удачное стечение обстоятельств. Эта самая медсестра помогала ему убирать постель в последний день. Вопреки всем её переубеждениям, Аллен считал, что хоть чем-то должен отплатить этому месту. На данный момент, небольшая комнатка в больнице – это одно из немногих новых воспоминаний. Он хотел сохранить его. Напоследок девушка вручила мальчику необходимый перечень лекарств, которые ему нужно будет принимать до полного выздоровления, и наказала обрабатывать рану на лице и менять бинт каждый день. Что ж, здоровье сейчас важно. Бросив прощальный взгляд на теперь уже пустую палату, Аллен мысленно попрощался с этим местом. Табличка с именем пока ещё не была убрана. На ней красовалась его собственная фамилия, но мальчик её не помнил. Она как незнакомая вещь, которую насильно вручили ему. «Уолкер»… Говорите, его родная? Придётся привыкать. - Кухня, - Лави махнул рукой по правую сторону от себя. – А это – гостиная. К сожалению, у меня не предусмотрено комнаты для гостей, поэтому спать можешь на диване, - он смущённо почесал затылок. - Ничего, всё в порядке. Аллен с благодарностью улыбнулся парню, присаживаясь на бежевого цвета диван. Лави жил один, из-за чего квартира была стандартного размера. В ней, на удивление, преобладали светлые оттенки. Мальчик даже не поверил сначала, что всё это принадлежит рыжеволосому. Конечно, имелся небольшой беспорядок, но в целом не виднелось никакой разбросанной грязной одежды или толстого слоя пыли. Парень быстренько извлёк из шкафа подушку вместе с одеялом, и положил на подлокотник. - Это тебе для ночлега. Уолкер потупил взгляд и уставился в широкое окно. Там, снаружи, было сплошное тёмное небо. Жизнь продолжалась несмотря ни на что. Для кого-то прошедшая неделя была лишь очередной чередой однообразных будней, для Аллена же она стала началом отсчёта его новой жизни. Прошлого в привычном понимании у него нет. Есть только настоящее. - Что с тобой не так? – мелодичный голос Лави заставил вздрогнуть задумавшегося мальчика. - Я, правда, тебе не мешаю? – робко спросил он, помолчав. Юноша рассмеялся – звонко и весело. Округлив глаза, Уолкер перевёл взгляд в пол. Слишком много он не понимал, слишком много не знал. И вот почему Лави сейчас смеётся? Вопрос-то вполне естественный. - Конечно, не мешаешь, - он потрепал Аллена по голове. – У тебя там слишком много глупых вопросов. От подобного жеста мальчишка поспешил уклониться – сейчас он почувствовал себя собакой, домашним животным, которого оставили из-за скуки. А вдруг, так и есть? Всё же одиноко жить так. Но эту ассоциацию Уолкер решил оставить при себе, не хотелось сразу портить отношения. Тем более, что на данный момент Лави был практически единственным человеком, которого знал Аллен. Хоть что-то. Может, не совсем его характера, но, по крайней мере, помогающий ему. Кстати, мальчишка так и не понял, зачем совершенно незнакомому человеку вот так бескорыстно рваться на помощь… - Лави… почему я ничего не чувствую? – хоть тот и назвал это «глупыми вопросами», но Аллен всё же решил, что ему нужно поделиться с кем-то накипевшим. Брови парня сначала удивлённо поползли вверх, изгибаясь дугой. - Детектив сказал, что моего отца убили неделю назад. Я, наверное, должен переживать, но… - Аллен приложил ладонь к груди в районе сердца. – Я абсолютно ничего не чувствую. Ни боли, ни печали, ни желания узнать правду. - У тебя потеря памяти, - практически перебил его Лави. – Вполне естественно, что тебя не волнует то, чего ты не помнишь. - Да, наверное… - согласился Уолкер. Возможно, Лави прав. Но мальчишка просто не мог спокойно думать о человеке, который носил одинаковую с ним фамилию. Мана Уолкер. А теперь он мёртв. Аллен оставался вполне спокойным лишь из-за того, что тот, кем он был сейчас, не знал своего отца. Но что произойдёт, если память начнёт возвращаться… какие чувства обрушатся на него? Злость на самого себя или что-то другое? Вдруг он вспомнит то, без чего смог бы прожить обычную жизнь… В этот момент сердце словно ушло в пятки, а по телу прошёлся озноб. Обхватив себя руками, Уолкер чуть согнулся, ощущая, что воздуха начинает катастрофически не хватать. - Что с тобой? – тут же метнулся к нему Лави. Аллен нашёл в себе силы, чтобы помотать головой и натянуто улыбнуться. - Тебе нужно больше отдыхать, - поставил диагноз рыжеволосой юноша, посмотрев на сжавшегося нового знакомого. – Можешь ложиться спать. Я буду в своей комнате, если понадоблюсь – зови. Он с облегчением вздохнул, когда смог остаться один. Почему-то присутствие кого-либо рядом в то время, когда Уолкер пытался пробиться к своим воспоминаниям, вызывало непонятную дрожь во всём теле. Пульс учащался, дышать становилось сложно, а в ушах появлялся оглушающий звон. Точно такое же происходило и в больничной палате. Один раз мальчишка даже напугал медсестру, которая сразу кинулась звать на помощь. Что-то внутри него сопротивлялось, словно ограждало от опасности. И чем отчаяннее Аллен вступал в войну с самим собой, тем больнее ему становилось. Лави сказал – «вполне естественно». Но на самом ли деле это так? Ведь он потерял единственного родственника… остался совсем один, не помнящий своих друзей и знакомых. Если они, конечно, имеются. То есть, имелись. Сейчас всё, что было раньше, не значило ровным счётом ничего. Там, позади, осталась только пустота. Чёрная, пугающая пустота, с множеством тайн. И лишь вопрос времени, когда туман начнёт рассеиваться. Может, это произойдёт завтра, а может, через несколько лет. Единственное, что осознавал Аллен – то, что ему предстоит начать жизнь заново. Страшно, но иначе никак. Купить новые воспоминания невозможно. Придётся создать их самому. Погасив свет, Уолкер на ощупь добрался до дивана и спрятался под одеялом. На потолке плясали уличные огоньки, словно солнечные зайчики. Сосредоточившись на них, мальчик, наконец, смог расслабиться. Когда он не задевал тонкие, до предела натянутые, струны прошлого, можно ощутить себя почти нормальным. Почти как все. Проводив взглядом очередной пробежавший по всей ширине потолка огонёк, Аллен тоскливо вздохнул, чувствуя, что должен попрощаться с тем, кого он не помнил. До нужного момента. - Аллен Уолкер… - мальчик вытянул руку вверх и слегка помахал ею. – Прощай. Надеюсь, я когда-нибудь смогу узнать, кем ты был. Странное раздирающее чувство прошлось от кончиков пальцев на ногах до самой головы. Только что он похоронил самого себя. Могильный камень так и стоял перед глазами с высеченными на сером камне буквами. Сегодня, когда пришло полное осознание того, что придётся заново учиться жить, Аллен решил больше не мучиться, стараясь вспомнить хоть что-то из прошлого. Если память заблокировала воспоминания, значит, так надо. Значит, причина есть. И он надеялся, что со временем всё наладится. Закрыв глаза, Уолкер прислушался к своему телу и перевернулся на правый бок. Рука автоматически скользнула под подушку, тем самым подсказывая удобную позу. Наверное, вот так он всегда и засыпал. А Лави… пожалуй, надо не забыть сказать ему «спасибо». Свет. Слабый свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки. Откуда-то издалека доносится тихое шуршание кипящего чайника, постепенно становящееся громче, а потом и вовсе обрывающееся в один миг. Вот послышался звон ударов ложки о кружку. Видимо, кто-то размешивал сахар в чае. Или в кофе. Нет, всё-таки это именно кофе. Обоняние проснулось и улавливало тонкий аромат, который ни с чем нельзя спутать. Такой особенный, запоминающийся и… знакомый. Аллен знал этот запах. Он являлся для него чем-то особенным. Да, именно. Мальчик очень любил кофе и пил его довольно часто. В ещё не совсем ясно соображающем мозге мелькнула картинка небольшой кухни с квадратным столом посередине, а так же парой кружек на нём. Рядом стояла сковородка с ещё шипящей яичницей. Завтрак… Желудок недовольно заурчал. До Уолкера не сразу дошло, что этот звук издаёт его собственный организм. Он проголодался и остро реагировал на запах еды. Приоткрыв один глаз, мальчишка вытянулся на диване, разминая мышцы. - С добрым утром, - из широкого проёма, ведущего на кухню, высунулась рыжая голова Лави. – Кажется, я тебя разбудил. Откинув одеяло, Аллен с трудом обрабатывал полученную фразу. Разбудил ли он его? Если только тем, что заварил кофе. - Ничего страшного, - Уолкер сел, наблюдая, как растрёпанные волосы медленно опускаются вниз, закрывая весь обзор. На нём всё ещё была вчерашняя одежда. Хотя, другой у него всё равно пока нет. Но всё же надо попросить у Лави что-то, в чём можно спать. - Я в ванную. Выбравшись из тёплой постели, мальчик направился умываться, плохо различая окружающие его объекты. Так, журнальный столик, светильник, открытая дверь… осторожно, открытая дверь в ванную! Сильно ударившись лбом, он громко ойкнул и отшатнулся. Почувствовалась острая боль, принуждающая крепко зажмуриться и схватиться за стену, чтобы сохранить равновесие. - Живой? – ехидно поинтересовался парень, посмеиваясь над утренней неуклюжестью своего нового сожителя. Аллен метнул на него обидчивый взгляд и поспешил переступить порог. - Живой, - пробубнил он, открывая кран. Прохладная вода приятно остудила лицо и прогнала остатки сна. Стараясь не задеть рану, Аллен осторожно умывал лишь одну сторону. С волосами же пришлось помучиться. Вредные пряди наотрез отказывались лежать так, как надо, поэтому потребовалось около десяти минут, чтобы смочить их и зачесать в нужном направлении. Явившись на кухню, Аллен, к своему удивлению, не обнаружил там яичницы. Странно, ведь он слышал характерный звук и чувствовал запах. Может, Лави съел всё один? - Ты чего застыл? – рыжеволосый указал на стул и пододвинул к краю стола кружку и тарелку с небольшими бутербродами. - Просто… мне показалось, что ты делал яичницу, - тихо проговорил Уолкер, усаживаясь на предоставленное место. - Я терпеть её не могу, - скривился Лави, совершенно не стесняясь высунув язык. Странно. Докатился. Утренние глюки? Он невольно коснулся кончиками пальцев изогнутой линии на левой стороне лица. Ещё не зажившее ранение слегка заныло. Видимо, это всё из-за него. Боль заглушалась таблетками, так что ничего удивительного, что начались небольшие побочные эффекты. Отхлебнув манящего напитка, Аллен покрутил в руке бутерброд и несмело откусил от него, словно пробуя на вкус. Мальчишка ещё так мало знал о самом себе, что боялся даже вкуса пищи. Так, стоп. Вчера перед сном он договорился с самим собой больше не зацикливаться на этой проблеме. Удовлетворённо кивнув, Уолкер отправил в рот почти полбутерброда, от чего Лави аж присвистнул. - Не думал, что у тебя талант на поедание. - Я тоже, - с набитым ртом согласился тот. Тепло рассмеявшись, юноша неожиданно поднялся из-за стола, бросив беглый взгляд на часы. - Ты тут один справишься? Я совершенно забыл, что обещал Комуи занести кое-какие документы, - он поспешно ополоснул кружку и поставил её вверх дном. – Ты должен его помнить. Аллен, хоть и смутно, но действительно помнил тот момент, когда только-только очнулся на больничной койке. Тогда рядом с ним кроме Лави находился ещё и молодой мужчина в очках, которого именно так и звали. Мальчик кивнул и откусил кусок от следующего бутерброда. - Я закрою дверь на ключ, а ты можешь освоиться здесь в тишине и покое, - парень схватил с холодильника ключи и скрылся в коридоре, крикнув оттуда. – Посуду оставь в раковине, гостям не положено хозяйничать! – после чего раздался звук от закрывающегося замка. Хмыкнув, Уолкер стал дожёвывать последний кусочек. Вкусно, но мало. Конечно, из-за таких мелочей нельзя назвать Лави великим кулинаром, но задатки у него определённо есть. Интересно, а чем вообще он занимается? Учится, или, может, работает? По внешнему виду мальчишке было сложно определить его возраст. Скорее всего, около двадцати, не больше. А возможно, и чуть поменьше. В таком случае, он определённо должен где-то учиться. Аллен вдруг поймал себя на мысли, что за всю неделю так и не поинтересовался жизнью Лави. А ведь парень, не раздумывая, решился помочь ему. Повезло ведь… Допив кофе, Аллен решил, что не станет оставлять посуду грязной. Неловко как-то. Отодвинув стул, мальчик уже хотел подняться, как вдруг снова услышал поворот ключами, после чего наступило затишье. - Лави? – спросил он, подходя к раковине. Да, видимо, этот торопливый парень что-то забыл и решил вернуться. Включив воду, Уолкер сунул под неё грязную кружку, продолжая оглядываться. Из коридора не доносилось ни звука. Лави решил поиграть? Живёт-то он один, больше некому сюда явиться. Пожав плечами, мальчишка повернулся обратно к раковине, отмывая коричневатые следы на стенках посуды. - Лави, не смешно… Голос дрогнул и оборвался. Кружка с грохотом упала на дно, а включённая вода продолжала шуметь. Нервно сглотнув, Аллен застыл, боясь пошевелиться. У горла чувствовалось что-то холодное и острое. Нож? Нет, не нож. Скосив глаза вправо, мальчишка с ужасом для себя обнаружил длину подставленного к шее лезвия. Оно чем-то напоминало односторонний меч. Подобные вещицы, вроде, мелькали в различных фильмах. Уолкер не мог вспомнить точных названий, сюжетов или времени, когда смотрел их, но то, что это не игрушка, уловил сразу. Самурайский меч. Тонкое длинное лезвие с идеальной заточкой. Оружие. - Двинешься – и попрощаешься с головой, - прозвучал где-то около уха низкий угрожающий голос. Мальчишка повиновался – страх и без того сковал всё тело, лишая любой возможности пошевелиться. Человек за спиной довольно усмехнулся, сильнее прижимая лезвие к горлу. - Неплохо. А теперь рассказывай, кто ты и какого чёрта делаешь в чужом доме.