Ломая стереотипы

— Пап, это не мог быть Миша! — я сорвалась на крик, видя непоколебимую уверенность в помрачневших глазах отца, который в этом белом халате, врученном ему на вахте (прямо как в дорогих иностранных клиниках), смотрелся невероятно нелепо, словно надел клоунский костюм, как минимум. — Я же говорю, что мы с ним просто столкнулись перед тем, как я зашла домой. Черт, он меня даже проводить хотел! Медсестра с сомнением глянула на меня, дернувшую руками и чуть не вырвавшую капельницу из вены. Судя по поджавшимся губам, женщина была готова забыть, что находится мы в травматологическом отделении, и с радостью напялила бы на меня усмирительную рубашку. — Он и проводил! — так же повысил голос папа, прищуриваясь. Подозрительный взгляд работницы больницы переместился в его сторону, а я едва не закатила глаза. Знала бы она, что мы едва ли не самая спокойная семья во всем районе (не считая мирного семейства наркоманов из соседнего подъезда), а приступы такие у нас случаются крайне и крайне редко. В конце концов, как бы я ни думала, эта ситуация на самом деле располагала к небольшому переполоху. …Только вот этот самый обыкновенный семейный переполох начинал принимать вселенские масштабы, всё сильнее убеждая меня в том, что всё гораздо серьезнее, чем казалось мне на первый взгляд. — Еще раз тебе повторяю, — сцепила я зубы. Сухожилия на шее напряглись, и замотанная бинтами рана болезненно заныла, напоминая о том, что совершенно не стоит заходить в квартиру, если замок перед этим делает хоть какой-то намек на непрошенного гостя, — это не Михан. Забудь про то, что я ему доверяю, а просто включи логику: он бы просто не смог так ловко нанести порез, потому что я выше на голову! Миша обязательно выбрал бы какой-нибудь другой способ, если бы… — И именно поэтому он врезал тебе в лицо и устроил сотрясение мозга! В палате наступила полнейшая тишина, которая была нарушена только лишь несмелым покашливанием моей соседки по палате, которая слушала меня, затаив дыхание. Все резко повернулись к ней. — Вы продолжайте, продолжайте, — пробормотала она, махнув рукой, и неловко улыбнулась. Я недоуменно изогнула бровь, глянув на медсестру, словно та была виновата во всех моих бедах. Женщина неуютно потопталась на месте — кажется, без макияжа мой взгляд был… скажем так, выразительным совершенно с другой стороны. Стороны эмоциональной. — Какое к черту сотрясение? — идеальным участливым голосом поинтересовалась я, словно разговаривала с вредным дедком, решившим купить мобильник именно у меня и спрашивающим что-то типа «А куда его надо присоединять, чтобы позвонить?» — Ты вообще сквозную дырку у себя в голове видела? — устало спросил отец. Я невольно скосила глаза на лоб, словно так могла увидеть это самое сотрясение. Пальцы свободной руки аккуратно коснулись лба и ощупали уже знакомую ссадину над бровью. Сквозная дырка? Кажется, кто-то до сих пор имеет страсть к преувеличению. — Так это уже было, — поспешно возразила я, снова махнув руками. Иголка окончательно выдралась из руки, отлетев куда-то в сторону, взгляд женщины стал еще более возмущенным, словно она втыкала эту иголку мне в руку, по меньшей мере, несколько часов, причем вколачивая ее двадцатикилограммовой кувалдой. «Процессы возбуждения преобладают над процессами торможения» — сказал бы мой первый парень, который учился на детского психолога, а потому с удовольствием экспериментировал над четырнадцатилетней девчонкой. К слову, именно для этого он и начал со мной встречаться. — И откуда это взялось, по-твоему? — фыркнул папа. Девушка на соседней кровати с живым энтузиазмом заерзала на кровати, ожидая моих дальнейших действий. Я открыла было рот, чтобы выложить все, как есть, но тут же закрыла его, в ступоре замолчав. Рассказывать отцу про взрыв в офисе Арабского было нельзя. Не только из-за того, что он начнет волноваться и заставит меня уволиться с этой работы, которая мне, между прочим, даже нравится, а скорее по той причине, что это были его проблемы, меня не касающиеся никаким боком. Я просто оказалась случайным свидетелем, переквалифицировавшимся в пострадавшего, и больше его дела никак меня не должны были трогать. В конце концов, вор, которому я так не вовремя попалась под руку, не мог быть как-то связан с тем взрывом чисто в логическом смысле: потому что даже если предположить, что эти два случая касаются друг друга, всё равно во всём этом было слишком много случайностей для тщательно спланированного дела. — Я еще утром на работе ударилась, — смиренно «призналась» я, на несколько секунд якобы виновато опуская взгляд на свои сцепленные пальцы. Соседка по палате разочарованно вздохнула, откинулась на подушку и продолжила щелкать по клавиатуре ноутбука, полностью потеряв интерес к моей личности. Думаю, настоящая правда ей понравилась бы гораздо больше. — И как это ты ударилась, интересно? — всё ещё не слишком доверчиво переспросил папа, понемногу успокаиваясь. Медсестра подошла ко мне и снова начала устанавливать капельницу под аккомпанемент моего попискивания. Впрочем, это самое попискивание было направлено именно на отца с целью разжалобить его и заставить пожалеть свою бедную маленькую доченьку. — Полезла на верхнюю полку за дешевым LG — на них последнее время спрос совершенно пропал, поэтому Иринка их подальше специально засунула. А там балка под потолком очень низко находится, вот об нее и голову раскроила. А теперь направить честный взгляд на папу и… вуаля! — Эх, глупый ты мой ребенок, — вздохнул он, обнимая меня и поглаживая по голове. Я торжествующе улыбнулась, уткнувшись лицом в плечо. К щенячьим нежностям он склонен не был, поэтому подобное проявление чувств было крайне редким. Я же то и дело висла на его шее, вызывая у него незлобное умилительное раздражение. — Папочка, — подлизалась я, — ты же отпустишь Мишу, да? Он не виноват, а ты его за решетку засунул… — Отпущу, отпущу, — со вздохом отмахнулся отец. Я снова улыбнулась, думая о том, что как все-таки полезно иметь собственные рычаги давления на родственников и… врождённый талант к вранью. Это у меня от мамочки. Егору Арабскому было принципиально плевать на всех. Он настолько часто забывал своих новых знакомых, что спустя какое-то время выработал у себя привычку игнорировать ненужную для него информацию. Зачем запоминать чьё-то там имя, если оно ему не пригодится в будущем? Только вот в отличие от имен сотен своих сотрудников, работающих на разных точках, имена по-настоящему важных людей, которые могли ему помочь в дальнейшем, Егор помнил всегда. Одним из таких людей был Куницын Валерий. В девяностые года его сложно было назвать толстым коротышкой — это был до невозможности юркий мужчина, который мог проскользнуть туда, куда другим людям путь был заказан. Он участвовал во всех «стрелках» в своей области, причем всегда на разных сторонах: Валерий был не только умным, но еще и крайне подлым человеком, у которого не было ни семьи, ни друзей. Однажды ему помог определиться несовершеннолетний мальчишка, по глупости оказавшийся в самом центре разборок: ему захотелось пойти к конкурентам вместе со своим отцом, что он и сделал, не спросив ни у кого на это разрешения. За что и поплатился, лично увидев, как в его отца выстрелили в упор. Куницын никогда не был сентиментальным человеком, но, увидев рыдающего парня, быстро переметнулся на сторону противников. И так и остался вместе с ними, оплатив дорогостоящую операцию для чудом выжившего мужчины, так и оставшегося инвалидом на всю жизнь. Просто не мог не остаться — кто-то должен был помогать сломавшемуся ребенку, который с того дня не пропускал ни одну разборку. За несколько лет Егор стал известен в криминальных кругах, как один из самых опасных и хладнокровных… бандитов. Что тут скрывать, именно таким он и был. Это позже его стали называть гордым словом «бизнесмен», а вот раньше это называлось совершенно по-другому. Спустя какое-то время пора лихих девяностых официально закончилась и, казалось бы, можно было забыть о тяжелых временах… Но главные приключения только начинались. — Да, позвони Подтихову, пусть по своим каналам поспрашивает, не начинается ли очередная суматоха, — Егор сбросил вызов и, швырнув телефон на заднее сидение, припарковался у салона. Давно не было такого, чтобы он два дня подряд заезжал на одну и ту же точку, но в этот раз ему надо было встретиться с Куницыным, чтобы поделиться своими соображениями по поводу взрыва. Убить его явно не хотели — только припугнуть, но вот зачем это было нужно? Голос звонившего был совершенно незнакомым, но ему ясно дали понять, что говорить ему не рекомендуется. «Советую вам молчать, Егор, иначе документы, находящиеся в вашем «секретном» сейфе за шкафом, канут в Лету» Арабский готов был поверить во что угодно, но понятия не имел, как подрывнику удалось узнать о том, о чем мог знать только один человек — сам Егор. — О, Егор, а ты чего тут делаешь? — Валерий, разговаривающий с одним из клиентов, махнул рукой консультантке, чтобы она закончила с ним, и подошел к парню, который равнодушным взглядом скользнул по залу. — Тест у Алисы пришел забрать, — рассеянно отозвался он. Куницын удивленно приподнял брови: он не представлял, что должно было произойти, чтобы Арабский запомнил чье-то имя, да еще и назвал его на автомате. Взгляд Валерия был замечен, и парень раздраженно дернул губой, сразу поняв, на что безмолвно намекает товарищ: — Эй, только вот не надо преждевременных выводов делать! Я вообще по другому делу, просто заодно заберу у неё документы… Кстати, где она? Разве сегодня не её рабочий день? Куницын чуть помрачнел. Буквально час назад Марьина лично позвонила ему, и настолько талантливо врать она не смогла бы, даже если была бы самой талантливой актрисой России. — Она в больнице. Егор ни капли не изменился в лице и только едва заметно кивнул головой, отметив, что, оказывается, девчонку задело всё-таки гораздо сильнее, чем он думал. Идиотка, и чего сразу в больницу поперлась? Ведь точно расскажет, что с ней приключилось, так потом проблем не огребёшь. — Сотрясение? — спросил он только для того, чтобы поддержать разговор: в ответе Арабский был уверен уже заранее. — Нет, почему сотрясение-то? — покачал головой Валерий и вздохнул, пересчитывая деньги в кассе. — На нее вчера в квартире напали: кажется, горло попытались перерезать, так её друг нашел на пороге в луже крови, сразу повёз в городскую больницу. Не повезло ей, конечно, теперь непонятно, когда на работу выйдет… А ты чего хотел-то? Эй?.. Мужчина замолчал, поднимая взгляд. Егора тут уже не было.