Ломая стереотипы

Я уже не в первый раз убеждалась, что все окружающие меня люди страдают хронической паранойей, и это, кажется, заразно. За всю ту неделю, что я провела дома на своем законном больничном, мне удалось разобраться со своим побегом из больницы, позвонив и сообщив, что я всего лишь проскользнула мимо вахты поздно вечером. Кроме того, я, к счастью, всё-таки помирилась с папой, объяснив ему, что мой хороший друг, по совместительству являющийся моим начальником, — безнадёжный придурок, у которого нет совершенно никакого чувства юмора. Должность «хорошего друга» ему пришлось подарить только в глазах отца, потому что этот эгоист меня раздражал, бесил и выводил из себя, а одна только мысль о нём подводила меня вплотную к новому нервному срыву. Разумеется, теперь вместо того, чтобы реветь, я едва ли не начинала крушить всё, что попадалось под руку. Пострадала кружка, тарелка и… мой сотовый. Последнюю потерю я сочла за знак судьбы и собралась на работу, впервые за эту неделю выйдя на улицу. — Алиса! — воскликнула Ирина, когда я зашла в родной зал, уверенно стуча каблуками по отполированному уборщицей полу. — Тебя уже выписали? Я автоматически приобняла кинувшуюся на шею сопереживавшую коллегу, всё ещё немного нервно оглядываясь по сторонам. Стоило мне только выйти на улицу, как сразу начало казаться, что буквально за каждым углом без исключения меня поджидает какой-нибудь маньяк с сумасшедшим оскалом и ножом в зубах. Фантазия, как и всегда, не подводила, а потому я успела обдумать все возможные варианты нападения. — Куницын на месте? Ира покачала головой, расплываясь в довольной улыбке. — Нет, Валерия Григорьевича снова Егор Александрович забрал, — при озвучке имени Арабского у девушки сделался восторженно-щенячий взгляд, и я тихо фыркнула себе под нос. — Он постоянно забирает его каждый день утром. Они оба такие серьёзные, хмурые все эти дни; случилось что-то, наверное… О тебе, наверное, заботятся, — подмигнула Ирина, не обращая внимания на моё мимолетно изменившиеся настроение. Я не сомневалась, что они разбирались с проблемами Егора, но даже не думала, что это будет продолжаться настолько долго. Судя по всему, все было и правда гораздо серьёзнее, чем мне казалось на первый взгляд. Интересно все-таки, что было в том сейфе? — Я что пришла-то, — махнула я рукой, вспомнив, что не просто так решила выйти из своего защищенного дома, — к тебе возвращаюсь. Со сменой не подгадала, раз ты тут одна? Девушка заулыбалась ещё сильнее и снова кинулась ко мне, но я настолько выразительно тронула забинтованную шею под высоким воротом свитера, что Ира со смущённой улыбкой отступила на шаг назад. — Наконец-то, а то я думала, что загнусь тут совсем одна. Раньше хоть Валерий Григорьевич под ухо гундел, а тут и он пропадает каждый день, — пританцовывая, девушка отправилась к кассе, с ослепительной улыбкой мурлыча себе под нос какую-то песню из рекламы. Закатив глаза, я направилась в каморку, чтобы снять куртку и переобуться из сапог в туфли. Всё-таки мне не хватало всего этого. Если рассматривать в целом — рабочий день прошел просто замечательно. Особенно если не смотреть на такие мелкие детали, как редкие агрессивные клиенты, желающие придраться буквально к каждой мелочи. Слава богу, Ирина успела «перехватить» скандальную покупательницу, когда я уже была на полном серьёзе готова зашвырнуть в нее айфон, который, видите ли, оказался не того розового оттенка, который ей хотелось. Чуть позже я уже даже при титанических усилиях не смогла бы понять, почему я чуть не накинулась на эту малолетнюю блондинку, но в тот момент мне казалось, что она — едва ли не вселенское зло, которое я просто обязана уничтожить. — У тебя же день рождения недавно был, да? — вспомнила вдруг Ира, когда мы сидели после закрытия магазина в каморке и распивали бутылочку легкого фруктового коктейля на двоих. — Валерий Григорьевич уже давно отложил тебе подарок, а потом, как я поняла, забыл про него, — девушка с неясным бормотанием полезла куда-то в нижний ящик стола (мы его еще называли «черным»), в который мы складывали все документы, чтобы не забыть их, и успешно больше не вспоминали, сочтя попытку зачтенной. Прямо над ним был «белый» ящик, запирающийся на замок — личный ящик Куницына, который прятал туда свои игральные карты с голыми тетками и прочие дорогие его сердцу вещи. — Так, где же он был… А, вот ты где! — коллега с негромким радостным вскриком едва ли не подпрыгнула на месте и впихнула мне в руки небольшую коробочку — одна из сотен коробочек, находящихся на складе. — С днем рождения, Алиска, пусть и с прошедшим! — Ох, как же это вовремя… — польщённо улыбнулась я, крутя в руках знакомую модель. Это был один из блатных «пробников», присланных начальству на халяву, для, так сказать, проверочной эксплуатации. «Пробники» такие, как я поняла, всегда как раз-таки раздаривали, потому что на деле они стоили просто сногсшибательные суммы. — А чего же ты его не взяла себе? Могла бы просто сделать вид, что забыла. — Ну что уж я, совсем что ли?.. — уклончиво протянула девушка, машинально вороша носком туфли отложенные в «чёрный» ящик документы. Где-то между забракованными документами из налоговой и случайно продублированными отчетами мелькнула знакомая кислотно-зеленая папочка, и я потянулась за ней. Последний раз я видела её спустя первую неделю работы, когда Куницын выписывал мне первую одобрительную записку, а потом не без удовольствия забыла про нее, изредка припоминая только при нечастых нарушениях своих обязанностей. — Это же мое личное дело, — изумленно моргнула я, растерянно открывая удивительно толстую папку, в который прежде было два листочка от силы. Раньше её тут не было… — Нет, это, наверное, не твоё, это по бухгалтерии, — вдруг всполошилась Ира и попыталась вырвать стопроцентно мои документы, в которых я уже успела увидеть свою знакомую фотографию, сделанную около двух лет назад — к величайшему удивлению неопытного фотографа, я на ней получилась даже лучше, чем надеялась. Знал бы, сколько я лоск наводила перед тем, как сфотографировать на паспорт — знала же, что снова поменяю этот документ еще черт знает когда. Я недоверчиво сощурилась, встав со стула, и сделала шаг назад, листая папку. С каждой секундой мои глаза расширялись все больше и больше — кажется, тут была вся информация на меня с самого моего детства. …Почти вся. От понимания последнего факта у меня перехватило дыхание. Стало душно, и захотелось выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и как следует осмыслить то, что я только что поняла. Именно та информация, которую на меня найти не смогли, была самой важной. — Кто эту папку притащил? — хрипло произнесла я, не сумев сразу совладать с голосом. Пришлось откашляться, чтобы вернуть себе повелительно-холодные интонации, с которыми я когда-то разговаривала со «своей» бандой — еще до того, как они начали относиться ко мне более уважительно. — Ирина, я с тобой разговариваю, — чуть понизила я тон, едва заметно изменяя угол взгляда наклоном головы. Девушка поёжилась. — Валерий Григорьевич, — пропищала она, вжав голову в плечи. — Почему ты пыталась прикрыть его? — Я не… — Отвечай немедленно! — прикрикнула я, невольно топнув ногой, как маленькая недовольная девочка. Кажется, Ира во мне маленькой девочки не увидела, потому что, кажется, побледнела еще сильнее. Папа в такие моменты любил напоминать, что с такими навыками общения мне все-таки следовало пойти к нему работать дознавателем, а я говорила, что пойду только тогда, когда мне разрешат пользоваться пыточными орудиями где-нибудь из Средневековья. Отец злился, я веселилась и продолжала делать то, что мне хочется, прекрасно зная, что он со своей мягкостью всё равно не сможет мне противостоять. — Я случайно услышала… — Подслушала, — автоматически поправила я. — Да, — неохотно согласилась Ира после пары секунд размышлений. — Я подслушала его разговор с Егором Александровичем, они меня заметили. Сказали, что если я буду скрывать то, что они собирают на тебя полное досье, то они мне ничего не сделают. А если расскажу… — девушка всхлипнула, а я со вздохом закатила глаза, успокаивающе положив руку её на плечо. — Похоже… Егор… просто ящики… перепутал… — Ну же, не ной, — чуть смягчилась я. Из-за этих всхлипов совершенно не было слышно слов Ирины; ей и так досталось, судя по всему — Егор припугивать умел и любил. — А они говорили, зачем им нужно досье на меня? — Да, — девушка жалобно шмыгнула покрасневшим носом и зарылась в карманах в поисках платка. Я молча сунула ей бумажную салфетку и оперлась плечом о косяк, смиренно ожидая продолжения разъяснения. — Тот взрыв… - Ирина на секунду замолчала, стараясь сформулировать предложение. — В общем, Егор Александрович считал, что это ты его подстроила. — Что?! — поражённо воскликнула я, невольно пошатнувшись на каблуках. Пришлось вцепиться в косяк и удивленно перевести взгляд на коллегу. — С чего он вообще это взял?! — Он серьёзно относится ко всем сотрудникам, поэтому заказывал личные досье в федеральной базе данных — само собой, абсолютно полные досье. Распечатки сразу на всех не дают, слишком рискованно, поэтому у него лежали досье сотрудников только до буквы «М». И сразу же, как у него появляются твои документы, а он еще не успевает их прочитать, ты внезапно оказываешься у него в офисе, и сейф взрывается. Разумеется, он подумал, что виновата ты, и подал вторичный запрос. Только вот… информация уже была урезана на треть. Я утомлённо потерла виски, пытаясь соотнести все это с тем, что я знала. Кажется, Арабский теперь уже не подозревал меня после всего, что произошло, но вот продолжил собирать всю информацию. Зачем? Чтобы понять, ради чего и кто на меня нападал? А почему это его вообще волнует? Да и кто вообще сократил информацию в федеральной (!) базе данных, к которой доступ имеет далеко не каждый? …Хотя насчет последнего вопроса никаких сомнений уже нет. — Плохой из тебя шпион получился бы, — раздался голос на пороге между каморкой и складом. Я даже не стала поворачиваться, рассеянно листая свои документы. Черт, тут даже написано, сколько у меня интимных связей было! — Ирочка, оставь нас на минутку. Не плачь, милая, не буду я с тобой ничего делать, иди домой, мы с Марьиной сами разберемся. Спустя несколько минут молчания Егор встал у меня за спиной, заставляя волосы на затылке шевелиться от теплого дыхания на шее. — Не может быть такого, чтобы её совсем не было, — произнес начальник, сдувая светлую прядку с открытой шеи. Я передернула плечами, останавливаясь на главной странице, на которой была собрана вся самая основная и важная информация. — Она ведь жива? — Жива… — дрогнувшим голосом прошептала я, чуть приподнимая подбородок, чтобы казаться более уверенной в себе. Не показывать же ему, что мне страшно. Я провела пальцами по единственной незаполненной графе и нервно вздохнула. — Десять лет назад суд упрятал её в психиатрическую лечебницу, но, похоже, что выпустил раньше времени. С её-то связями… — я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь заглушить неосознанный приступ паники, знакомой ещё с детства. Так хотелось забыть, думать, что осталось еще много времени… — Осталось только понять, почему мама всё ещё хочет меня убить, — ледяным голосом произнесла я, наконец, взяв себя в руки. И, кажется, даже непробиваемый Егор вздрогнул от моих слов.