***
Освещенный молодой луной штаб казался вывалившимся из детской сказки рисунком. "Самое время проверить, есть ли там лишние чудовища, - отстраненно подумалось Риваю, - тех чудовищ, которые вернутся завтра, с лихвой хватит на один маленький замок". Голова была тяжелой и пустой, ноги дрожали в стременах, нервируя лошадь. Болела спина. Он въехал во двор не скрываясь, Фарлан врезал бы ему по шее за такой выпендреж. Ирвин бы обошелся словами. Плевать. В пустом каменном дворе звук подков оказался неприятно громким, если внутри кто-то есть, то теперь точно знает о прибывшем госте. Ничего не произошло. Ни света, ни звука, ни шевельнувшейся тени. Метелка привычно направилась к знакомому стойлу, но остановилась как вкопанная через несколько шагов, испуганно пряднув ушами. Ривай тяжело спешился и успокаивающе погладил ее по шее; запах разложения, доносящийся из конюшни, был слышен и ему. Он привязал Метелку у колодца и вытащил ей ведро воды. Похоже, что по крайней мере в колодце трупов не было, вода была чистой и нормальной на вкус. Он опустил голову в воду и подержал немного, оттягивая момент. Стало легче. Сзади переступила копытами лошадь, звук отразился от стен и вернулся, как возвращается на место язык колокола, когда открываются внешние ворота. И когда закрываются (Роза не сможет прокормить больше беженцев). Он отпрянул от этой мысли так резко, что ведро рухнуло вниз, а Метелка испуганно заржала, пятясь назад. - Прости, - пробормотал Ривай, тупо глядя на быстро крутящийся ворот. – Прости. Я сейчас все исправлю. Свет он зажигать не стал, глядящая в окна луна показывала вполне достаточно, детализировать картину не хотелось. В штабе должно было быть пятьдесят четыре человека, считая приходящих ветеринаров и направленных сюда раненых со стены. Вступая в первый темный зал, Ривай уже знал, что не увидит никого из них живым. Осмотр конюшни сказал о многом: труп заколотого в спину конюшего лежал там по меньшей мере две недели, три лошади сдохли от голода, не сумев выбраться из стойл, значит, никто не пришел им помочь. Он знал, что он здесь найдет, осталось обойти здание и увидеть, где лежат тела. В своем теперешнем состоянии он не смог бы ни собрать их, ни тем более похоронить, но он обязан был узнать, что случилось с каждым. Должен был занять себя делом, чтобы не вскрыть себе горло и не лечь посреди кабинета Ирвина еще одним трупом, которого этот ублюдок даже не увидит (ворота больше не откроются). Кто бы мог подумать, что у блестящего капитана я-продумаю-все-заранее есть семья в Шиганшине, которую он так вовремя отпросился проведать, обычно семьи военных летели за Шину, едва получив разрешение. Наверняка безумие у них фамильное. Было. Ривай зло пнул дверь в лазарет, та распахнулась и застряла в раскроенном черепе лежащего ничком доктора, со спины было не разобрать, кто именно это был. На койках темными пятнами замерли трупы, под кроватями чернели лужи, протекшие сквозь матрацы. От тяжелого запаха помутилось в голове, Ривай отступил в коридор, не решившись выдернуть дверь из тела. Немного постояв у холодной стены и успокоившись, он двинулся дальше по коридору, направляясь в прачечную. Ему понадобится много простыней.***
Простыней не хватило, хотя он взял с запасом: штаб оказал достойное сопротивление нападающим. В полутьме было не отличить своих от разбойников, так что Ривай накрывал будущими саванами всех, глядя, как белая ткань чернеет, намокая от разложившейся крови, и благодарил все сущее за то, что сейчас ночь и по крайней мере не видно мух. И лиц. Смоченная уксусом маска слабо помогала от вони, к тому моменту, когда он добрался до верхнего этажа, его пару раз стошнило. Уборка здания займет целую вечность. Ривая передернуло от мысли, что в этом месте потом придется жить, возвращаться сюда, спать под этой крышей. Опять накатила тошнота, он в который раз порадовался, что не успел поужинать. Обойдя здание, он насчитал восемьдесят два трупа (на одного больше, чем осталось выживших в Тросте), возможно, еще несколько валяются снаружи, если собаки не растащили. Ноги подогнулись от усталости, он открыл ближайшую дверь и оказался в кабинете Ирвина. В первый момент Риваю показалось, что Ирвин сидит за столом, но, присмотревшись, он понял, что это просто тени и пятно света на спинке стула (чудес не бывает). Он плотно закрыл дверь и снял с лица маску. Воздух был чистый, без запаха, наверное, из-за открытого окна. Разбитого стеклами внутрь окна, видно, кто-то вломился сюда во время нападения. Ривай добрел до стула и рухнул на него, уткнувшись лбом в столешницу. Тело ломило, будто он с Нанабой дрался (интересно, вытащил его Майк или нет?). Хотелось выпить, но он боялся уснуть. Спать здесь было опасно, помимо всего остального, кто-то из банды мог улизнуть от ареста и вернуться сюда, чтобы зарядиться газом напоследок. Ривай проверил склад одним из первых, большинство баллонов были на месте, а вот замок безнадежно сломан, бери что хочешь. Лошадь внизу и накрытые трупы выдавали его присутствие любому, а свидетельства методов бандитов устранять помехи были раскиданы по всему замку. Быть убитым во сне Ривай не хотел, так что передвинул стул к окну и сел ждать рассвета. И уснул почти сразу же. Повезло, он был слишком измотан для снов. Он проснулся от знакомого звука: где-то вдали громко заржала лошадь. Мигом обнажив мечи, он повернулся к двери, но та была так же плотно закрыта. Под окном мелькнула тень, он глянул вниз и заметил убегающего человека. В Ривае что-то лопнуло, сметая хлипкий барьер самоконтроля и отстраненности, он не раздумывая прыгнул в окно и активировал привод, пускаясь в погоню за мародером (это должен быть мародер!). Впервые за полтора года он собирался убить человека. Про надорванную спину он вспомнил только тогда, когда она отказала. Небо опрокинулось, дуга полета смялась в неуклюжий зигзаг, и он успел втянуть голову в плечи за секунду до того, как проломил крышу сарая и рухнул в грязь.***
Когда цветные пятна перед глазами сменились виднеющимися сквозь дыру в крыше звездами, Ривай с мрачным удовлетворением подумал, что хуже ночь уже не станет. Потом он попробовал встать. Тело не двигалось. Совсем. Он даже не смог разжать пальцы на рукоятках мечей. И боль прошла, похоже, что при падении он сломал позвоночник. Ривай не был трусом, он всегда знал, что плохо закончит, но сейчас он предпочел бы голодного титана перед собой, чем беспомощно лежать в холодной грязи, ожидая, что мародер вернется и добьет его. Чувствовали ли раненые то же самое, когда убийцы вошли в лазарет? Чувствуют ли то же самое тысячи (полмиллиона) людей под стенами Троста? Не нужно было про это вспоминать. Зря он бросился на Майка, тот не виноват, что за Шиной сидят трусливые мрази, отказавшиеся открыть внутреннюю стену для заселения. Не виноват, что у командора Шадиса яйца оказались маловаты для того ужаса, что творится в последний месяц. Не виноват, что Ирвин сгинул в Шиганшине (успел он увидеть семью, интересно?). И уж, конечно, в том, что он не справился с шоком и отчаянием, виноват тоже не Майк. Ривай вздохнул: нужно будет как-то извиниться, если выпадет случай. Сзади чавкнула грязь. Что ж, похоже, с извинениями он пролетел. Ривай попробовал поднять клинок – без толку, пальцы не шевелились. Он взглянул на видимый клочок ночного неба: звезды и не думали бледнеть, до рассвета еще несколько часов. Кажется, солнца ему больше не увидеть. Что-то ткнулось ему в плечо. Носок сапога? Он резко повернул голову и почти впечатался губами в свиное рыло. От удивления, облегчения и запредельной абсурдности всей этой ночи Ривай чмокнул животное в пятачок и расхохотался в полный голос, как не позволял себе с момента смерти Фарлана и Изабель. Свинья испуганно отпрянула вбок, а он все смеялся, глядя в небо над дырявой крышей, пока не охрип и не выбился из сил. Наверное, в какой-то момент он потерял сознание, потому что, когда он пришел в себя, звезды уже погасли, а небо было перламутрово-серым, значит, совсем скоро рассветет. Левая рука болела, будто ее тупым ножом пилили. Ривай проморгался, стряхивая оцепенение, и похолодел. Напугавшая его ночью свинья вцепилась в левое предплечье и пыталась вырвать кусок мяса. Похоже, что она протянула дольше остальных животных только потому, что в хлеву кого-то убили, и она сожрала труп. Ривай слышал про такое в подполье столицы, всеядные свиньи скрывали тела надежней городских каналов, но он был не готов сам стать одним из таких пропавших без вести. - Если хочешь сожрать меня заживо, тебе придется вырасти раз в шесть, - глухо прохрипел он, сжимая меч в другой руке. И она послушалась! Ривай неуклюже взмахнул клинком - и раненая свинья разжала зубы и отбежала прочь, обрызгав его свежей кровью. Он с трудом перевернулся и пополз к выходу, пытаясь игнорировать боль в пострадавшей руке. Отстегнуть турбину, баллоны и пустые ножны он сообразил только на полдороге. Выбравшись наружу, Ривай долго лежал на спине, глядя, как серое небо наливается золотисто-голубым. Солнца отсюда видно не было, но это не мешало ему чувствовать радость. Он пошевелил ногами и почувствовал себя почти счастливым. Потом вспомнил о беженцах и перестал улыбаться. Во дворе рядом с Метелкой стояла чужая лошадь, крупный серый конь со спутанной белой гривой. Ривай напрягся и стиснул мечи, присматривая место, куда можно опереться спиной, чтобы выдержать хотя бы пару атак. Потом повернул голову на звук и сел на землю. Из главного входа вышел Ирвин в полной форме, на его шее болотным огнем горел камень командорского боло. Ривай не удивился, ему было от чего сойти с ума после этой ночи, но все равно было обидно. - Добегался, - произнес он вслух, глядя, как галлюцинация подходит ближе, принимая озабоченно-участливый вид. Потом Ирвин схватил его за плечо, и Ривай понял, что это не сон. - Идем, - произнес Ирвин, закидывая его руку себе на шею, поднимая с земли. Ривай закричал. Ирвин моментально отпустил его: - Ты ранен? – Яркие голубые глаза так точно сливались по цвету с небом, будто у Ирвина снесло заднюю часть головы. Ривай кивнул и поднял покрытую грязью окровавленную руку. Голосу он не доверял. Вообще ничему не доверял, ни себе, ни Ирвину, ни этому солнечному утру. "Сегодня осень началась", - подумалось невпопад. - Вижу, - нахмурился Ирвин, разворачиваясь и направляясь к зданию штаба. – Жди здесь. - Стой, - остановил его Ривай. Ирвин замер, глядя на него с терпеливым ожиданием. – Как ты… Почему ты здесь? - Я был в дороге почти сутки, заехал сменить одежду, прежде чем отправиться в Трост. Ну а тут… сам видел - Ирвин махнул рукой в сторону набитого трупами замка. – Спасибо, что накрыл большинство тел, я пришлю отряд для похорон сразу, как приму командование. Подождешь теперь? - Он дождался кивка Ривая и быстро исчез в глубине здания. Вернулся вскоре, неся сменный комплект формы, бинты и пару полотенец. - Все из прачечной, - предупредил он протесты, - в лазарете ничего не брал. Ривай расслабился. Потом он сидел на камнях у колодца, чистый, почти сухой, со свежей повязкой на руке, и смотрел, как солнечные искры играют в волосах Ирвина, а тот присел на корточки напротив и рассказывал, как получил в ближайшей деревне приказ от Шадиса ехать в столицу через Караниз и как проторчал в генеральном штабе почти три недели, ожидая назначения. - Ты знаешь, что они закрыли ворота? – перебил Ривай. Ирвин взглянул на него, словно отмеряя дозу информации, которую Ривай сможет переварить. Он ненавидел этот взгляд. - Я знаю, что зима будет голодной, а если в следующем году не будет баснословного урожая, то на территории Розы начнутся войны за продовольствие, - наконец произнес Ирвин. - Поэтому к весне нужно придумать надежный план, чтобы этого не допустить. - Не смеши, - с досадой сказал Ривай. – На тебе написано, что план ты уже придумал, и если не говоришь, какой, значит, план этот паршивый до усрачки. - Поганый план, - легко согласился Ирвин. – Но его придумал не я. Я попытаюсь придумать что-то получше, - он бросил тяжелый взгляд на штаб и поднялся на ноги. - Пора ехать. Ты… - Я поеду с тобой, не обсуждается. – Ривай с трудом поднялся на ноги, накидывая рубашку. Стоять было трудно, выпрямиться – почти невозможно, но он точно свихнется, если снова останется с этим местом один на один. Ирвин не стал спорить, он подождал, пока Ривай оденется, вскочил на коня и протянул руку: - Залезай, с отбитой спиной тряска только навредит, а твоя Метелка не обучена иноходи. Ривай молча позволил втащить себя на коня, устроился сзади, перехватив Ирвина за пояс. - Как твоя семья? – тихо спросил он, утыкаясь лбом Ирвину между лопаток. - В Шиганшине похоронен мой отец, - помолчав, ответил тот. – Титаны ему не страшны. Он мельком коснулся руки Ривая: - Спасибо, что спросил. Теперь держись крепче. По дороге подумай, где бы нам устроить новый штаб, мне кажется, этот находится далековато от линии фронта. Если справишься, назначу тебя на свое старое место. Ривай сжал руки вокруг Ирвина сильнее и начал думать. Мимо них пролетела стая голубей, направляясь к стене. Когда-то Изабель задержала их с Фарланом, заглядевшись на этих птиц, в тот день они выбились из графика и встретились с Ирвином. Сегодня Ривай впервые почувствовал смутное подобие признательности к ним за это.