Во мраке Ангбанда.

В огромный тронный зал старой полуразрушенной крепости тонкими нитями сквозь подобия окон пробивался лунный свет. Высокая тёмная фигура, словно мраморное изваяние, неподвижно стояла посреди пустоты и непроглядного мрака. Свет луны, казалось, боялся коснуться её, ибо она и была источником всепоглощающей черноты. С него хватит света. С него хватит ненавистных детей Илуватара. С него хватит Манвэ. Крепко сжимает кулаки. Он натерпелся цепей, пыток, унижения. Сердце ускоряет ритм. Злится великий дух внутри, телесная оболочка же остаётся спокойной, не выдаёт гнев валы. Лишь ногти от чего-то больно впиваются в кожу. Шипит, но не от боли. Боль - не его удел. Шипит от избытка гнева, душившего его уже слишком давно. Он не забыл, как унижался перед остальными валар, стоя на коленях и вымаливая у Манвэ прощения. Не забыл и не простил. Мелькор обернулся. Что-то в пустых коридорах, где меж опорных колонн гулял сквозняк, привлекло его внимание. Но там не было ничего. Ничего кроме сияния столь желанных Сильмариллов, свет которых ныне украшал железный венец, тяжесть коего угнетала Моргота. Но здесь, в этом всепоглощающем мраке их свет умирал и тускнел. Тьма медленно, но верно пожирала его. "И всё-таки там кто-то есть," - заключил про себя Мелькор, нарочно поворачиваясь спиной к темноте. За колонной мелькнула тонкая тень. В лунном свете блеснула прядь пшеничного цвета волос. Один неосторожный шаг, и верный слуга выдаёт своё присутствие. - Я же просил не тревожить меня! - нарочно громким голосом. Он ведь знает: лишь одно существо во всей Арде смеет нарушить его спокойствие, не поплатившись за это. - Простите, повелитель. Я не хотел тревожить вас. - спокойный голос не выдаёт волнения. Лишь взгляд опущен в пол, как у нашкодившего мальчишки. Мелькор тихо вздыхает. - Подойди ближе. - Выдерживает паузу в ожидании. - Откровенно говоря... Саурон запнулся на ровном месте. С чего бы это повелитель откровенничал с ним? Нет, конечно же он верно служил ему много лет, но образ откровенно говорящего с ним Господина никак не укладывался у будущего Тёмного Властелина в голове. - Ты меня слушаешь? - Да, Господин. - Так чего же встал, как вкопанный? Я велел подойти ближе. Гортхаур нервно сглотнул, но ослушаться не осмелился. Он осторожно и тихо подошёл почти вплотную к Мелькору и всем своим видом показал, что готов выслушать речь Господина. - Так вот, мой верный майя, - у Саурона глаза на лоб полезли. Он никогда не называл его так. С чего же теперь? "Да что это с ним?" - вихрем пронеслось в голове Гортхаура. - Повелитель, я прошу простить меня за то, что смел прервать вас. Но вы никогда раньше не называли меня так. От чего же сейчас? Мелькор лишь изогнул губы в еле заметной улыбке. Нарочно проигнорировав вопрос слуги, он продолжил. - Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить там, в Валиноре. Сколько унижения я испытал, дабы заслужить милость Манвэ. Но вот мой час пробил. Я наконец обрёл свободу и былую власть. Видишь вон тот венец? - Саурон обернулся и принялся рассматривать железную корону, лежавшую на мраморном постаменте подле трона Мелькора. - Ведаешь ли ты, что за камни украшают его? - Знаю, хозяин. - Знаешь. А знаешь ли ты, чего мне стоило добыть эти камни? - Знаю, хозяин. Ваши руки... - Оставь. Эти ожоги не залечить. И я плевать на них хотел. Теперь даже они не остановят меня. Но вопрос в другом. - Мелькор понизил голос почти до шепота, чтобы только его верный слуга мог слышать его. - Знаешь ли, почему здесь стоишь именно ты, а не кто-нибудь другой? Мелькор повернулся к Саурону. Сейчас они стояли лицом к лицу, глаза в глаза. Гортхаур хотел было отступить на шаг, но Моргот ухватил его за руку. Он наклонился так близко, что его горячее дыхание обжигало шею юноши. - Н-нет, не знаю. - на одном выдохе пролепетал Саурон. Мелькор тихо засмеялся. Он знал, что его слуга боится его, но даже предположить не мог, что настолько. - Нет, Саурон. Ты знаешь, но боишься сказать. Хорошо, я отвечу сам. Вокруг меня вертится множество тварей, порожденных мной же. Но из всех их ты единственный по - настоящему верен мне. Пройдёт время, и они все предадут меня, трусливо сбегут, прячась во мраке пещер. А ты... Ты останешься со мной? - Да, повелитель. Я останусь с вами. - Знаю, - прошептал Мелькор уже на самое ухо Саурону. Юноша слегка покраснел, что не ускользнуло от взора Моргота. Он медленно протянул руку и заправил прядь пшеничных волос за ухо Саурону. Тот, казалось, забыл, как дышать. Он стоял неподвижно и наблюдал за дальнейшими действиями хозяина. Второй рукой Мелькор обхватил Саурона за талию и вплотную прижал к себе, впиваясь в тонкие бледные губы властным и требовательным поцелуем, осторожно углубляя его. Гортхаур отвечал опасливо и неумело, но всё же отвечал. Закрыв глаза, позволяя себе забыться в крепких объятиях. Вскоре, когда обоим начало не хватать воздуха, Мелькор разорвал поцелуй, окинув слугу затуманенным взглядом. Руки сами потянулись к застёжке на мантии. Черная грубая ткань слетела с плеч Саурона и бесшумно расстелилась на мраморном полу. В след за ней так же плавно полетела серая шифоновая туника. Саурон стоял неподвижно, покорно ожидая дальнейших действий властелина. Поток ветра обдал кожу, по телу пробежали мурашки. Или это от тех непривычно нежных прикосновений, коих Майрон никак не смел ожидать от хозяина? А Мелькор всё продолжает раздевать своего слугу, попутно нашептывая ему на ухо охрипшим от внезапно нахлынувшего вожделения голосом о его верности и покорности, о красоте его медовых глаз, об огне, сжигающем его. Когда же Моргот прекратил свои приторно сладкие речи, на шею уже полностью обнаженного Майрона посыпалась волна поцелуев. А он лишь закрыл глаза. Тихий вздох срывается с тонких, розоватых от недавнего поцелуя губ, когда зубы больно впиваются и оставляют красный след на мраморной коже, сейчас же зализывая его. Когда же ласки прекратились, Мелькор наклонился и окончательно охрипшим от страсти голосом прошептал на ухо Саурону: "Помоги мне." Слово - приказ. Слово - желание. Майрон молча потянулся к застёжке на мантии господина. Та медленно скользнула с плеч, ложась поверх мантии Саурона. Мелькор стоял неподвижно и с нескрываемым удовольствием наблюдал, как его верный слуга осторожно и боязливо расстёгивает пуговицы на рубашке. Как та белой дымкой слетает вниз. Как Майрон дрожащими не то от волнения, не то от страсти руками расстёгивает пояс. Затем медленно опускается вниз, попутно стягивая штаны. Когда с одеждой было покончено, Саурон встал перед Мелькором на колени. Он медленно повёл рукой вверх по бедру Мелькора, слегка приподнимаясь. Он знает: хозяин ждёт покорности и удовлетворения его самых чёрных, грязных желаний. И нет, не стыдно, не противно. Он погряз в этом, с самого начала зная, на что идёт. Вот Майрон откидывает волосы с лица и скользит языком по члену Мелькора, покрывает поцелуями ствол по всей длине, потом облизывает головку, обхватывает ее губами, вбирает член повелителя целиком. Моргот тонкими бледными пальцами зарывается в водопад золотистых волос, закрыв глаза, пропуская через себя незримые нити столь тонкой материи - удовольствия. Мелькор сжал в руке прядь волос Майрона и нехотя оторвал уже вошедшего во вкус слугу от столь увлекательного действа. Он толкнул Саурона на пол. Тот опустился на спину, покорно ожидая следующих действий хозяина. Золотым огнём вспыхнули разметавшиеся на чёрной ткани шелковистые локоны. Мелькор навис над Майроном, снова вовлекая его в горячий поцелуй. Смотреть в бездонные глаза, полные непроглядного мрака, способные убить одним лишь взглядом, было чертовски больно, но так необходимо и жизненно важно сейчас. Воздуха не хватало. Душила не то ночь, не то эти тонкие пальцы, сомкнувшиеся на шее Саурона. Майрон вцепился в края мантии, огромные огненно - медовые глаза распахнулись до краёв вселенной, но верный слуга не смел даже шевельнуться. Мелькор разорвал поцелуй. Он невесомо провёл кончиками пальцев по внутренней стороне бедра Саурона и затем развёл его колени в стороны. Моргот вошёл резко, на всю длину. На дне коварных чёрных глаз заплясали багровые огни. Тьма окутала Саурона. Он начал бешено метаться по чёрной материи, с каждым толчком всё громче выкрикивая имя повелителя. На какое-то время ему показалось, что зрение покинуло его, обостряя иные чувства и ощущения. Наслаждение и боль смешались в одном флаконе смертельного яда под названием страсть. Она потекла по венам, с кровью ударила в голову, одурманивая, вовлекая в эту бешеную гонку за получением высшего удовольствия. Разрядка подступила мгновенно. Пара толчков, и по бёдрам Саурона потекла вязкая жидкость. Майрон громко выдохнул и без сил рухнул на пол, словно из него только что вытекла жизнь. Мелькор поднялся на ноги, оделся, и, бросив удовлетворённый взгляд на хрупкое, изящное тело, растворился в темноте. Последнее, что слышал Саурон это звук удаляющихся шагов и тихий, мягкий голос: - Ты прекрасен, Майрон.