Самая судьбоносная пьянка на свете

Дерил Диксон, стильный пост-апокалиптический Рембо, приверженец пассивно-позитивного расизма и просто, блять, милашка, был катастрофически пьян и вспоминал скрупулезно тексты «Pink Floyd», как среднестатистический поэтичный алкоголик с философским уклоном. Он прислонился к стене и, вытянув ноги, побалтывал в бутылке остатки вина, последний из помойных аристократов. Дерил усмехнулся. Он привык к дешевому темному пиву и черствым крекерам за доллар. Диксон, настороженный и чуткий, слышит отзвук легких шагов по гладко-металлическому полу. Он улыбается, делает нервный протяжный глоток и говорит насмешливо: - Решил прогуляться по звездному крейсеру «Галактика», малыш? Гленн вздрагивает своими невероятными, как думается Дерилу в особенно паршивые ночи, птичьими плечами, но мгновенно возвращает себе нагловатую уверенность и ненавязчивое участие во взгляде. Собранный китайский засранец. Дерилу нравится. Ри подталкивает полуоткрытую дверь тонкой ладонью, ныряя птенцом в приятную глубь темнеющей комнаты из режуще-светлого коридора. - Не знал, что ты интересуешься научной фантастикой. - Гленн, помедлив, присаживается рядом, подогнув острые коленки. Мистер-мой-арбалет-длиннее-твоего-и-вообще-вы-все-козлы не изъявляет никаких протестов. Ахуенно. Анонимное собрание презирающих мягкую мебель. - Что-то ещё? Читаешь по ночам Брэдбери? Качаешь тайком «Доктора Кто», как отборное фетишисткое порно? Дерил приподнимает бровь и рассматривает, рассматривает жадно чертового мальчишку, который сердечен и долбоебичен настолько, что не гнушается болтать с пьяным взбалмошным мужиком о пользе, мать её, поп-культуры. У малыша картинные ключицы, к которым Диксону хочется ткнуться сухими губами, и нежная ямка на шее, которую он должен помассировать огрубевшими пальцами. Спасибо, дерьмовые футболки от «Old Navy», за глубокие вырезы и простор для пространственного воображения. - Я слишком обдолбан, чтобы дать интеллектуально-саркастический ответ, поэтому, если не возражаешь, предлагаю просто надрать тебе задницу в стиле Диксонов и Тарантино. - Кто же знал, что ты употребляешь «саркастично» и «интеллектуально» в своем поражающем комбинационностью вариаций слова «блять» лексиконе. - Никто не должен знать, - отмахивается Дерил, непростительно смущенный для засранца космического значения, и скользит внимательно по улыбающимся губам паренька. Ментально. - Целостность моего выверенного образа очаровательного деревенского мудака, который вызывает сакральное благоговение у всех любителей марихуаны штата, зависит от тебя. Почувствуй, блять, ответственность. - Алкоголь делает тебя почти забавным. - И не говори. Я просто шоу Фрая и Лори. Гленн напряженно кивает и посматривает на него осторожно и странно. Блять. - Что ты имел в виду? - спрашивает Ри, сглотнув и собравшись. - Когда сказал, что хочешь посмотреть, как я покраснею? Дерил видит, что Гленн давно словил его магнитные, блять, волны своим изворотливым я-наблюдаю-за-тобой-радаром, а это уже пиздец регионального масштаба, потому что шансы не показаться латентным депрессирующим идиотом, когда тебя застукали и эмоционально-этически прижали к стенке, равняются среднему баллу Мерла по математике и IQ Перис Хилтон. Совсем не позитивно. А он, Дерил, ни разу не Элтон Джон пост-апокалиптического гомосексуализма. Диксон опускает опустевшую бутылку со звучным звяканьем, наблюдая за бултыхающейся на дне кроваво-красной каплей. Мужчина разминает затекшую шею и пожимает плечами. Похвальные успехи в ораторском искусстве, Дерри. - Ты... гей? - Гленн, чертов смельчак, смотрит на него с вызовом и затаенным пониманием, отчего Дерилу рвет крышу качественно и надолго. Не азиат, а Робин Гуд — принц воров, блять. - Дерил? Диксон сцепляет зубы. Диксон сжимает кулаки. Диксон не хочет, чтобы это звучало так блядски прямо. Потому что ему нужно швырнуть этот ебаный торшер в стену. Необходимо. Сейчас. Нет, серьезно, у таких, как он, собственные способы релаксации, не имеющие ничего общего с журчанием водички и альбомами Стинга. - Брат рассказывал... Рассказывал, что завалил двух пидоров, лизавшихся в каком-то вонючем баре, - шепчет Дерил, отвернувшись и шмыгнув носом. Он чувствует кожей, поднявшимися короткими волосками на затылке, сбившимся дыханием чувствует, что Гленн испуган. - Ты ведь не рисовал себе, что мы с братом продавали воздушные шарики, вязали крестиком и слушали Кети Перри? И добавляет, глянув исподлобья: - Я не убийца. Мальчишка не отвечает. - Ты не подумай, Мерл за равноправие — всех ненавидит одинаково. - Он прикрывает глаза и откидывает голову, истерично и неуместно хихикнув. Задевает застывшего Гленна плечом. - Но когда он говорит «пидоры» и сплевывает себе под ноги... Блять, спасибо, Гленн Ри Фрейд, но я передумал говорить об этом. Доброй ночи. Пожелай мне мокрых гетеросексуальных снов. Только, пожалуйста, не с Мериал Стрип. Он поднимается на ноги, пошатываясь, но Ри хватает его за запястье и тянет обратно, обнимая отчаянно и судорожно. А Дерил испытывает облегчение, такое, блять, облегчение, что его даже отпускает на минутку волнующая информация о том, что он, Диксон, - чертов пьяница, рефлексирующий педик и, в общем-то, очевидный мудазвон по всем фронтам. - Он — моя семья, - выдыхает Дерил в теплый висок, касаясь его холодным носом. С ой-блять-все-натуралы-так-делают-видом. Отличная конспирация, мужик, ничего не скажешь. - Он защищал меня, когда в меня летели окурки от отцовских сигарет. - Гленн напрягается, и Диксон успокаивающе гладит его вдоль прощупывающегося позвоночника. - Он защищал меня и заботился. Я восхищался им, потому что восхищаться кем-то другим было ещё сложнее. - Может быть, он всё ещё жив. - Не знаю. Он может сносить стены сталью в яйцах. - Удивительная склонность к метафорам для того, кто так и не закончил школу. - Скажешь мне это, когда я откажу тебе в чаевых. - Засранец. Дерил хмыкает и оттягивает футболку с худых плеч Ри, целуя и покусывая, царапая тонкую кожу двухнедельной щетиной. Цепляет пальцами гордый подбородок. Возмущается: - Не надо. - Не надо? - Не надо смотреть на меня так, будто тут щенят топят. Я в порядке. Гленн целует его мягко и обещающе, обняв за шею, а Дерил кипит, рычит, ловит ходящие лопатки и крепко обхватывает узкие бедра. Ри отстраняется. Молодец, Дерри, никто бы не записался на твои авторские курсы изящного пикапа. Он выпускает Гленна, потому что его запоздало взыгравшие гормоны никому нахуй не сдались. Потому что его странная привязанность к шустрому азиатскому мальчишке — выдержка из диссертационных психиатрических практик. Потому что он ни разу не планировал откровенничать, как сорокалетние девицы из «Секса в большом городе». Потому что сантименты — бесполезная херня. Но Гленн поднимается и говорит: - Ты пойдешь со мной или будешь сидеть тут, похожий на призрак Элвиса Пресли, переживающий глубокий запой и вынужденную реабилитацию? Дерил подходит к нему неустойчивой диско-походкой и шлепает по заднице. От всей души. - Для китайца ты неплохо разбираешься в американской музыкальной индустрии. - Я кореец. - Неважно, - отвечает лаконично Диксон, потому что, блять, действительно. Неважно. Потому что сегодня у главного мудака выжившей Атланты самая судьбоносная пьянка на свете.