Вдох. Выдох.

      Вдох. Выдох. Он лежит на кровати – нагой, прикрытый тонким одеялом. Она садится на кровать рядом с ним, окидывает это обнаженное великолепие жадным взглядом.       Вдох. Выдох. Вдох. Его грудная клетка поднимается и опускается. Губы чуть приоткрыты. Ресницы дрожат. Она очерчивает его скулы, касается губ, скользит ноготком по подбородку вниз, на шею, останавливается у кадыка. Он спит. Но дыхание становится чаще.       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Она облизывает свои губы, поражаясь тому, как внезапно они пересохли. Полная грудь требует к себе внимания, а соски немного ноют. Но это подождет. У нее есть забава поинтересней. Она склоняется к нему, осторожно целует выступающий кадык и отстраняется, наблюдая за тем, как судорожно дергается горло, как он сглатывает, а губы раскрываются в бесполезном, но невероятно нужном сейчас вдохе.       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Ее ладони ложатся на его грудь, скользят по мышцам, ногти на мгновение чуть царапают соски, но она продолжает изучать его тело дальше – касается всех мышц, гладит, словно проверяя насколько он совершенен, словно убеждаясь в этом, словно запоминая его – навсегда отпечатывая его в своем сознании памятью глаз, памятью рук. А он только неосознанно выгибается под ее руками, когда ладони скользят по нежной коже боков или ноготки чуть царапают живот немного ниже пупка. И дыхание. Конечно, дыхание учащается!       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Ей нравится отмечать, как его дыхание учащается, как с столь желанных губ срывается вздох за вздохом. Грудь вздымается все чаще, тело выгибается в попытке быть ближе к ее ладоням, ласкающим и нежным. Она продолжает гладить его тело – мышцы рук, плечи, ключицы, нежную кожу шеи. Он дышит – все тяжелее, все чаще. А она запрещает себе даже смотреть в сторону его живота – слишком велик соблазн откинуть в сторону одеяльце, итак почти сползшее и оценить всю красоту этого тела в действии. Вместо этого она снова целует кадык, а ногтями чуть царапает кожу за его ушами.       Стон. Она выдыхает – рвано – и сдается. Целует его – в губы. Получает ответ. Точнее, он просто-напросто берет ситуацию в свои руки – две горячие ладони ложатся на ее спину, а потом она оказывается этой самой спиной на кровати, а над ней нависает полностью проснувшийся и как-то мрачно смотрящий на нее мужчина. Две ладони упираются по обе стороны от ее лица. Низ его живота прижат к ее животу, и его возбуждение сейчас очевидно. Он резко наклоняется к ней, а она неожиданно пугается.       Вдох. Он не говорит ни слова, но злится. От его злости у нее мурашки бегут по спине и туман начинает собираться в голове. Ладони потеют. Грудь ноет еще сильней. Она сглатывает – тяжело, с явным трудом. Вдыхает – тянет воздух через полуприкрытые губы и смотрит в потемневшие от чего-то несвойственного ему глаза. Он упирается лбом в ее лоб, но не делает попыток поцеловать, только устало вздыхает.       Выдох. Она ловит его дыхание губами, запечатывает его между ними в поцелуе. Ее ладони гладят его напряженную спину, ноги обвивают его бедра. Она шипит ему в губы, жалея, что на ней брюки, а не юбка. А он сдается – одной рукой продолжает упираться в подушку, а второй – после жалобного треска пуговиц рубашки – начинает ласкать ее грудь. Она кусает его губы, когда он зажимает сосок между пальцами. Губы заменяют пальцы. Она не стонет – только шипит, то ли от удовольствия, которое приносят мягкие губы, ласкающие ее грудь, то ли от недовольства, что поцелуй прервался.       Вдох. Выдох. Он кладет ладонь на ее бедро, недовольно тянет пояс брюк, словно спрашивая разрешения. Или требуя?.. В любом случае, она охотно подчиняется, помогая ему. Пуговицу на брюках они расстегивают вдвоем, ругаясь в губы друг друга и рвано выдыхая.       Вдох. Выдох. Вдох. Она продолжает гладить его спину, время от времени добираясь до шеи. Он не прекращает ласкать ее тело, потому что знает, что ей это нравится, хоть она только шипит. Когда брюки и трусики отправляются на пол, они смотрят друг на друга с секунду, затаив дыхание, неподвижно, словно играя в гляделки или гипнотизируя. Кто сдается раньше – понять они не успевают, потому что полностью отдаются этому невероятному движению, единению их тел и наслаждению, которое оно приносит.       Вдох. Выход. Вдох. Выдох. Стонов нет – она только ритмично выдыхает и шипит, он словно не хочет сдаваться и уступать ей даже в малом. Поэтому стонов нет. Он ритмично двигается в ней – входит почти до упора, заставляет ее выгибаться, шипеть. Ее глаза сами закрываются. Она облизывает губы. Хватается за него – словно тонет, словно еще чуть-чуть, и она просто не выдержит.       Вдох. Выход. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Движения ритмичные. Древние. Заставляющие отбросить все рациональное, все то, что движет ими в повседневной жизни, и отдаться тому, что рвется откуда-то из глубин. Он задыхается, но не стонет, смотря в ее искаженное мукой наслаждения лицо и тоже шипит, когда ее ногти скользят по его спине в невозможной попытке затормозить на краю пропасти, не дать себе упасть, еще немного отсрочить неизбежное. Ее рот приоткрывается в немом крике, она мотает головой, кусает губы. Он выдыхает и резко подает бедрами вперед.       Стон – точнее крик. Она сдается. Она кричит. Ей хорошо. Он ловит губами ее стоны и отпускает тормоза, видя, что она на самом краю. Несколько движений, пара стонов – ее или его уже не важно – и неизбежное и такое сладостное падение…       Вдох. Выдох. Они лежат на кровати. Он на боку – она прижимается к нему спиной. Ноги переплетены. Руки тоже. Они просто лежат и устало дышат. А потом он хмыкает ей в шею. Она оборачивает и смотрит непонимающе. Он усмехается и кивает на ее рубашку. Она смеется, облизывает губы, стаскивает с себя рубашку и смотрит на него – с интересом. – Продолжим? – беззвучно уточняет он, а она довольно улыбается в ответ.       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. – Кас, чувак, ты выглядишь каким-то измученным. Не выспался что ли? – Да, Дин. Меня всю ночь демоны мучали… – Опять эти кошмары? – Они не спрашивают, когда приходить. – Сочувствую. – Не стоит. Иногда я рад подобным ночам. Очень рад…