***
— Итачи, ты полный урод. — С чего это вдруг я стал среди вас всех уродом? — окинув взглядом Хидана, спросил Учиха. — Не я погромы устраиваю, и вы ни разу после меня говно не подчищали. — Конечно. Иногда я задаюсь вопросом: ты нимбом потолок не царапаешь, когда по дому ходишь? — рычал Пес, открывая дверь пред гостем. Итачи с детства учил своих кохаев открывать пред ним дверь и уважительно пропускать его вперед. Так случилось и в этот раз, от чего беловолосый громко плюнул, сдерживая внутри себя крепкие бранные слова, выражающие все его негодование проклятой привычкой. — Дейдара, — тихим, но очень твердым голосом окликнул блондина Учиха, пройдя в дом. С подозрением оглядевшись по сторонам, он удивился небывалой чистоте в гостиной и посмотрел на напряженное лицо Хидана, который тоже был в полном негодовании. Заметив на себе взгляд, Пес выпрямился от гордости и снова растянул на лице гордую улыбку. Кисаме спас его шкуру, успев убрать трупы и замести следы. — Итачи, — хрипло откликнулся блондин, пошатываясь и выходя из комнаты. Золотистые длинные локоны были спутаны, а на щеке красовались несколько неглубоких царапин от женских ногтей. — Спасибо, что откликнулся на мою просьбу. — На его лице не было и тени улыбки, а голова поникла, когда мимо прошел высокий брюнет и с силой хлопнул Дейдару по плечу, словно пытаясь пробудить его. Несколько секунд — и по дому проносится громкий женский визг с отборными матерными словами, от которых вздрогнул даже Хидан. Шкафы гремели, а по полу раздавался настоящий топот, когда Итачи пытался силой поймать неугомонную девицу. Ино кусала его руки до крови и тарабанила пятками по сильным ногам, когда он вынес ее из спальни, приподняв вверх на одной руке за талию. Коротенькая узкая юбка задралась от бойни, оголив округлые расцарапанные бедра, а майка задиралась, открывая всем впалый худой живот. — Отпусти меня! Дейдара! Дейдара! — верещала она в истерике, путаясь в собственных длинных волосах. — Помоги! — Это для твоего же блага! — рявкнул Итачи и понес брыкающуюся девушку к двери. Даже не спросив разрешения, он снял с вешалки длинное пальто Хинаты и обернул им девушку, чтобы та не замерзла от сильного морозного ветра. — Эй, куда вы ее понесли? — остановив Дейдару за руку, поинтересовался Хидан. — В наркологическую клинику. Итачи уже обо всем договорился, — прошептал блондин, окинув своего приятеля безжизненными и потухшими голубыми глазами. — Ее уже ломает, хотя она была под кайфом всего пару часов назад, — добавил он и ушел следом за своей сестрой. Жалость к этим двоим слабым огоньком вспыхнула внутри Пса. Он бесцельно смотрел вперед, представляя, какой бы сейчас была жизнь, будь у него сестра, и как бы сложилась судьба этой парочки, не оставь Дейдара Ино одну в приюте. Не пойди он за Какузу — сгнил бы в той дыре, так же подсев на наркотики, либо умер, не дожив и до совершеннолетия, но Ино бы была счастлива, находясь с ним все эти годы. Посмотрев на свою ладонь, которая была покрыта старыми посветлевшими шрамами, он судорожно выдохнул, представив свою иную жизнь, которая могла бы быть, не убей он семью. — За силу надо платить, — прошептал он свою молитву, закрыв глаза. — И мстить. Алые глаза устремились на часы, висевшие на стене, и недобро сощурились, когда в его голове рождался план. Длинная минутная стрелка медленным движением подходила к двенадцати, и часы пробили ровно полдень, отдав своим глубоким грубым звоном команду «Фас!».***
Седоволосый мужчина откинулся на спинку стула и снял очки, потерев уставшие веки пальцами. От большого количества накопленных документов уже двоилось в глазах, а шея затекла, начиная покалывать маленькими иголочками позвонки. За дверью была непривычная тишина, хотя здесь всегда тихо во время тихого часа. Директору не хватало веселого детского смеха, который придавал ему сил для работы. Стрелка наручных часов уже показывала начало второго, и Такэути встал из-за стола, прихватив со стула висящий пиджак. — Вы куда? — с улыбкой спросила Темари, читающая книгу на одном из детских стульев. — Мне нужно кое-куда заехать. Вернусь скоро. — Буду скучать без вас, — подмигнула ему зеленоглазая блондинка, и мужчина улыбнулся в ответ. Снег начинал таять, превращаясь в серые бесформенные массы, хлюпающие под ногами. Мелодичный звук капель, падающих с деревьев, напевал свою особую умиротворенную песню, когда пожилой мужчина открыл дверь своего автомобиля и кинул на заднее сидение свой кейс. — Добрый день, Такэути-сан, — раздался рык за его спиной, и мужчина испуганно выпрямился, больно ударившись головой о низкий потолок машины. Позади стоял тот самый светловолосый незнакомец, так напоминавший ему маленького Щеночка из прошлого. Если бы он был лет на двенадцать моложе… — Добрый. Чем обязан? — улыбнулся мужчина, оглядев карими глазами фигуру высокого незнакомца, который был выше его почти на голову. — Собой, — коротко ответил Хидан и с силой врезал в лицо ненавистному Такэути. Потеряв сознание, мужчина повис на руках Пса, и беловолосый кинул его беззащитное тело на заднее сидение, сев за руль. Отсюда до его дома минут тридцать езды. Самое то, чтобы насладиться окровавленной физиономией этого «чудовища» по дороге. Машина резко дала по газам, выкинув из-под своих колес небольшой сгусток подтаявшего снега. Среди всей это грязи и суматошных маленьких ручейков, на одном из уцелевших сугробов алыми пятнами осталась кровь, постепенно смываемая маленькими каплями воды, стекающих с деревьев, которые по-прежнему играли свою тихую мелодию.***
По стенам шепотом раздавались звуки ехавших машин. Потихоньку приходя в себя, Такэути стал считать каждый новый звук, понимая, что машины тут редкое явление. Холод бетонного пола сковывал тело и с болью давил на грудь лежавшего мужчины, руки которого были связаны цепью за спиной. Пожилой мужчина не мог даже покрутить кистью, которую тут же окутывала нестерпимая боль, и тоненькие ручейки крови стекали с его рук, впитываясь в грязную белую рубашку, которая неприятно липла к спине на пояснице. Такэути хотел вскрикнуть от страха, но окровавленные губы не слушались, засохшая кровь на которых лопалась от каждого движения. Почувствовав ее металлический привкус, пленник замычал и попытался открыть глаза, но ресницы склеились от старой крови, стекающей из разбитой брови. Все его лицо напоминало одну большую рану, которая начинала кровоточить и окрашивать пол в алый. — Оклемался? — холодным и низким голосом раздалось совсем рядом. Сильный пинок отправился в плечо пленника, и жалобный стон молниеносно пронесся по пустому маленькому дому. — Открой глаза, мразь. Я хочу видеть каждую эмоцию твоей души до самого твоего последнего вздоха. Связанный мужчина откашлялся от боли, наконец разомкнув ссохшиеся губы. Сделав пару глубоких вздохов, он приложил все усилия, чтобы раскрыть глаза, стиснув зубы, терпя неприятную боль, когда ресницы выдергивались из век. — Где я? — хрипло спросил Такэути, уставившись в разрисованную красной краской голую стену. — У меня дома. Добро пожаловать, — рассмеялся незнакомец и потянул за цепь, выворачивая руки мужчины до предела, чтобы заставить его встать на колени. — Вы не очень гостеприимны, — шипя от боли, причитал пленник. — Правда? А я смотрю, что вам очень комфортно, раз вы так много болтаете, — прохрипел Хидан и встал перед мужчиной, наслаждаясь его глазами, округляющимися от ужаса при виде своего мучителя. — Что я вам сделал? Отпустите меня немедленно! — Нет. — Вы… — Губы Такэути задрожали, не выпуская слов из его глотки. — Ты и с Хинатой то же самое сделал?! Она ведь милое дитя, невинное и очень доброе! Как ты мог? — не своим голосом закричал мужчина, чуть ли не срывая голос от крика. Тяжелый ботинок одним ударом разбил ему нос, и пожилой мужчина притих, склонив голову вниз, чтобы кровь стекала на пол. — Не смей произносить ее имя. Не смей! — рычал Пес от злости, нанося сильные удары ногой по телу своего «чудовища из детства». — Ты даже думать о ней не имеешь права. Мне тошно становится при мысли о том, что ты был все время рядом и желал ее. — Я никогда ее не желал. — Его хрип больше напоминал свист сдавленного воздуха, а кожа на грубых кистях уже была снята с мышц острыми звеньями цепи. — Она мне как дочь. — Тебя только мальчики интересуют, так ведь? — Хидан поднял с пола тонкую цепь и замотал ее вкруг шеи своего бывшего насильника. — Маленькие, худенькие, не старше двенадцати лет и с необычной внешностью. Играться с ними, пока они не начнут взрослеть и наскучат тебе. — Неужели это ты, — прошептал Такэути, не смея поднять головы, чтобы видеть лицо того самого мальчишки. — Жаль, что ты поздно меня узнал и не спас свою жалкую жизнь. Цепь с неприятным треском скользила по рубашке и с легкостью разрывала ее, впиваясь своими острыми звеньями в кожу мужчины. Его плечи, руки и торс были полностью перетянуты оковами, не давая даже возможности расправить спину, чтобы не порезаться. Колени начинали сильно болеть от твердого и холодного пола, а ноги мелко дрожали, испытывая неимоверный страх. Над Такэути измывалось настоящее привидение, образ которого он давно похоронил в своем сознании. Но эта боль, которая пронизывала тело от каждого удара его ноги, была настоящей. Носок тяжелого ботинка ударил точно по цепи на груди, и громкий вопль раздался по всему дому. Кровь ручейком стекала по животу и брюкам, капая сгустками на пол. Впившись в упругую плоть, цепь терзала мышцы при каждом вздохе. — Нравится, сука? — прорычал Хидан, взяв мужчину за волосы и подняв голову. — Уж прости, что бью ногами, но моей Мыше не понравится, если мои кулаки будут счесаны о чью-то физиономию. Карие, затуманенные от боли глаза смотрели на своего мучителя с надеждой и маленькой искоркой восхищения. — Ты вырос. Поверить в это не могу, — хрипел Такэути, расцарапывая свою шею при каждом слове. — Я рад, что теперь у тебя появилось имя. Ты заслужил его. Скрипнув зубами, Хидан сдержал слезы, застывшие на ресницах, и схватил пальцем стянутую на шее цепь, рывком дернув ее на себя, разрезав свой палец и кожу своего пленника, достав металлом до самых позвонков. Кровь небольшим фонтаном хлынула изо рта бывшего насильника, и Пес наклонился к нему впритык, уставившись прямо в глаза, как это делал Такэути каждый раз, когда насиловал его в детстве. Только теперь он был под своей бывшей жертвой и сам готов был вот-вот заверещать от боли, как мальчишка, но звуки не желали выходить из его глотки, встав непроглатываемым комом. — Можешь мне хоть в любви признаться — мне насрать на твои слова. Трупы не разговаривают. — Губы Хидана растянулись в сумасшедшей ухмылке, и он отпустил цепь, садясь перед мужчиной на корточки. Голова пленника беззащитно повисла набок, не в силах держаться без помощи порванных мышц. Такэути лишь скосил глаза вниз, чтобы видеть, как его похититель расстегивает его брюки и стягивает вниз трусы, снова усмехнувшись. — В детстве он мне казался больше. — Что ты делаешь? — сквозь хрип прошептала жертва. — Не бойся, насиловать не буду. Я не такой зверь, как ты. — Беловолосый потянулся вправо и притянул к себе черный кожаный футляр, подаренный ему Кисаме, как самое первое его оружие. Крепко сжав твердую рукоять ножа, Пес медленно вытащил его из ножен, и по комнате раздался звук скольжения острого лезвия по внутренней грубой поверхности кожи. От этого тихого звука у Такэути стыла кровь в жилах, а ноги окончательно подкосились, повесив все израненное тело на цепях, которые рвали мышцы и сдирали кожу, практически снимая ее живьем под его собственным весом. Но седоволосый мужчина не чувствовал боли из-за психологического шока, когда Хидан горячей ладонью сжал его половой орган и приставил к нему острие ножа правой рукой. — Таких как ты надо наказывать. Уничтожать. Мучить. Но мне лень с такой гнидой долго возиться, — рычал себе под нос Пес, примеряясь ножом к паху мужчины и рывком вогнав его в мягкую плоть. Крик, больше похожий на громкий писк, резанул слух садиста, и Хидан улыбнулся еще шире, аккуратно срезая сморщенную кожу вдоль яичек, сжав окровавленные внутренности в руке, чтобы не потерять их. Закончив, Пес едва успел отпрыгнуть назад, когда бывшего насильника стало тошнить от шока. Он рыгал кровью и жалобно скулил, дрожа всем телом от конвульсий. Голова кружилась от потери крови, и мужчина уже мало что соображал. С исказившимся от отвращения лицом Хидан сжал рукой челюсть на уже холодном лице, запихал в рот полуживому человеку его же гениталии и тут же отошел, боясь, что его сейчас снова стошнит. Около запертой на ключ двери стояла канистра, и Пес направился к ней, вытирая руки первой попавшейся тряпкой. Ноги скользили по влажному от крови полу, и мужчина даже решил разбежаться и проскользить до самого выхода, весело посмеявшись. Резкий запах бензина отрезвил жертву, приведя ее в чувство, и Такэути громко замычал, когда все его раны сильно прижгло горючей жидкостью. Тьму безликих и уродливых стен озарил тусклый огонек зажигалки, и Хидан подкурил сигарету, бесстрашно посмотрев в глаза своему детскому кошмару в последний раз. — Ты такой жалкий, — усмехнулся он и развернулся к двери. — Это я всех убил, дурень. Тлеющая сигарета метко упала к ногам Такэути, и яркое пламя охватило его тело. Мужчина извивался, выламывая себе кости, вырываясь из цепей, и кричал так громко, что заглушал треск его плоти, которая лопалась под жаром огня. Хидан долго стоял на улице и смотрел на свой сгорающий дом. В его руках снова была сигарета, но крики внутри давно уже стихли. Даже когда рухнула крыша, выпустив огонь наружу и окрасив ночное небо в алый, он продолжал наблюдать, словно боясь, что его жертва спасется. Лишь когда поблизости раздалась сирена пожарной машины, мужчина развернулся и ушел, стряхнув со своих плеч падающий снег. Он шел по улице неторопливо и не сводил взора с темного неба. Ему не хотелось видеть брызги высохшей крови на своих ботинках и, возможно, пожалеть о чем-то. Штанина его джинсов резко потянулась назад, сбив шаг мужчины, и Пес остановился, оглянувшись через плечо. Маленький белоснежный щенок тянул его за штанину, рыча и морща свой маленький белый носик пуговкой. Маленькие лапки вязли в снегу, а исхудавшее тельце дрожало от страха, но он продолжал сжимать челюсть, не сводя своих черных глаз с прохожего. — Мелкий, ты чего? — улыбнулся Хидан, присев на корточки и потянувшись к собаке. Щенок мило залаял и чуть отбежал, попытавшись укусить его за руку. Пятясь назад, задние лапы щенка уперлись в небольшой белый ком, присыпанный снегом, и в сердце мужчины неприятно кольнуло. Маленький исхудавший ребенок защищал свою мать, которая была уже давно мертвой. Рядом, прижавшись к уже разлагающемуся телу, лежало еще несколько мертвых щенков, наверное, замерзших или умерших от голода. Остался только он. С горестью выдохнув, Хидан выпрямился и собрался уйти, сделав пару шагов, но остановился, решив еще раз взглянуть на смельчака. Щенок смирно сидел на промерзлой земле и дрожал, с грустью смотря вдаль. В его взгляде было столько смиренности и отчаяния, словно отражение внутренней пустоты самого Пса. — Пошли домой, дрянь мелкая, — прорычал беловолосый, протягивая руки к щенку. Маленькая собачка долго сопротивлялась и кусала руки нового хозяина, но стоило ему почувствовать тепло, как ребенок закрыл глаза и уснул, словно так долго ждал этого момента. Укутав белоснежного щенка поплотнее своей курткой, Хидан резко побежал к дому, чтобы накормить смельчака и похвастаться им перед Хинатой. На мгновение мужчина даже забыл, что ее нет дома.***
— Все, мы закончили, — хрипло произнес Сасори, протягивая смущенной девушке футболку и спортивные брюки. — Спасибо, — слабо улыбнувшись, поблагодарила она и быстро оделась, прикрыв наготу. — Подаришь мне одну из своих кукол? — Нет. — Почему? У тебя их так много… Одну всего, — надувшись, произнесла Хината и снова подошла к полкам, выбирая глазами понравившуюся. — Нет. Они все некрасивы. Если уж и подарю, то только ту, которую сделаю специально для тебя, — бубнил Сасори, осторожно затачивая один из инструментов. — Тогда сделай мне куклу. Рыжеволосый мужчина застыл и перевел свои золотистые глаза на девушку. Скользнув взглядом по ее фигуре, он вдруг покраснел и отвернулся. — Да, обещаю. — Спасибо, — смутившись его поведением, пробормотала Хината и заправила пару прядей волос за ухо. — Я приготовлю чего-нибудь. Есть хочется. — Да. Вся моя кухня в твоем распоряжении, — кивнул Акасуна, даже не обернувшись. За его спиной раздались шаги по лестнице, и дверь негромко хлопнула, погрузив мужчину в тишину. Кинув в стену злосчастные инструменты, Сасори запрокинул голову назад и прикрыл глаза рукой, пытаясь отвлечься от навязшего образа обнаженной Хинаты на расстоянии вытянутой руки. От воспоминаний его прикосновений к ее мягкой, но такой упругой груди с нежными розовыми сосками, неподвластными его пальцам, и шелковой гладкости ее кожи. Тихий стон сорвался с его губ, когда холодная ладонь скользнула в брюки и сжала напряженный член. Горячий и пульсирующий, который благодарно дрожал под его пальцами, вымаливая ласки. Упершись ладонью в стол, Сасори чуть наклонился вперед и приспустил штаны, достав свою возбужденную плоть наружу. Его глаза были все время закрыты, а сознание воспроизводило для мужчины целый спектакль с его желанной Хинатой. С каждым движением рука мужчины сжималась все сильнее и сильнее, скользя вдоль длины его фаллоса, пока Акасуна не задрожал и на его головке не появились белые капельки, резко брызнув вперед. Переводя сбившееся дыхание, мужчина с горечью посмотрел на куклу, стоявшую прямо перед ним. Все ее лицо и каштановые волосы были забрызганы спермой своего создателя. — Прости, — извинился он перед своим творением и отправил марионетку в мусорное ведро, с силой ударив по ней ногой, чтобы она разломалась. — Зато я сдержал свое обещание.