Новогодний аромат

Новый год — это первая страница из 365 страниц книги. Сделайте ее великолепной! Брэд Пейсли ©.

      Говорят, что самое волшебное и ожидаемое время в году — это время перед Новым Годом. Тогда тебя переполняет чудесное, радостное настроение, в душе твоей постоянно перекликаются вопросы о том, что тебе подарят, а каждый день, будь до праздника ещё хоть неделя, ты встречаешь так, будто сегодня именно тот день, когда исполняются все самые заветные мечты. Душа переполнена сладостным и интригующим волнением, в голове незатейливо перебираются варианты подарков, а ноги мчат по каким-то совершенно абсурдным путям, заставляя улыбаться своим мыслям. Тогда и вокруг всё становится неопределимо особенным, как в сказке: деревья покрыты серебреными нитями льда и снега, земля накрывается белоснежным мягким одеялом, скрыв под собой уродливые и тёмные изгибы, на асфальте то тут, то там сверкают гладкие островки замёрзших луж, а узорные снежинки, подхватываемые на ветру, приятно щекочут нос. Свежий морозный воздух ласкает лицо, вовсе не обжигая его своим холодом. Преображается в это чудное время не только природа — город, люди. Мегаполис надевает на себя сверкающий, искрящийся тысячами огнями наряд из гирлянд, лампочек, разноцветных фонариков, мишуры. Чуть ли не на каждом углу можно прочитать красивую надпись «С наступающим Новым Годом!», а площади пестрят пушистыми елями, на колких ветках которых висят блестящие игрушки, переливающиеся гирлянды и даже какие-то вкусности. Когда ты ходишь по таким ярким улочкам, особенно вечером, вся душа будто ликует, радуется, наполняется светлым и возвышенным чувством, что заставляет остро ощущать приходящий праздник, который, кажется, уже наступает на пятки.       Но такое состояние начинается даже раньше, чем за неделю. Что же происходит, когда до Нового Года остаётся всего лишь пару дней?.. Необыкновенное волнение, атмосфера праздника, витающая где-то определённо в воздухе, и его приятный особенный запах… Нет, не тот, который обычно привыкли сравнивать с мандаринами, хвоей и свежим салатом Оливье. Нет… он — другой, ни на что не похожий и ни с чем не сравнимый. Если по секрету, то для каждого человека свой. И какие слова он бы ни подбирал, чтобы описать его, — всё напрасно, ведь мы так и не сможем прочувствовать это так же, как и он; эти предновогодние ароматы для каждого разные, и для кого-то они могут быть совсем незаметны, а для другого будут являться ясными, как божий день. Так и не отгадаешь. Однако на конкретной истории мы и попытаемся рассказать об этой волшебной вещи. Ну что ж, начнём; ветер, усилившись, пронёсся витиеватым вихрем колких снежинок, полностью ухудшив видимость. Не было видно ничего: лишь только примерные очертания огромных зданий, сияющие огоньки, которые казались теперь матовыми, и тёмно-лиловое, заполненное мелкими звёздочками, небо над головой, которое, как ни странно, было видно лучше всего из перечисленного. Здесь, в центре крупного города, вовсе не чувствовался страх от того, что можно потерять ориентацию в пространстве, перестать видеть из-за залепляющего глаза снега и наконец оказаться потом в совершенно незнакомом месте, будучи влекомым этой снежной бурей, которая редко кого щадит; если уж нападает, то с концами. Но это было, конечно, всё очень утрированно. Ведь в мегаполисе и вьюги были куда слабее — пространства для разгона им не предоставлялось, да и людей, живущих там и привыкших ни о чём не беспокоиться, этим, да и в таком малом количестве, было сложно запугать. Но если бы то же самое разворачивалось в лесу или в поле… пощады ждать не следовало. Об этом сейчас почему-то и раздумывал Фран, хотя то вовсе не было в его характере.       Он шёл по одной из главных улиц своего считавшимся ему родным города. Но лишь считавшимся… На самом деле Хранитель Тумана и знать про него не знал. Просто так получилось, что банда Кокуё решила разнообразить место встречи Нового Года в этот раз и поехать куда-нибудь за границу всей компанией. Фран поначалу и не думал, что его возьмут, да и вообще — вспомнят. Но так получилось, что некто — сам парень даже не знал, кто это был — решил, что банда без язвительного мальчишки не банда вовсе, и смысла тогда во всём этом ноль и не более. Можно было догадаться, что собрали всех: и шумного до неприязни Кена, который всё-таки много чем помог, продумывая, где и как провести самую волшебную ночь в году; и его вечно молчаливого друга Чикусу, на удивление блеснувшего своей фантазией и выбравшего квартирку с видом на красивую ёлочку, стоящую на какой-то площади; и М.М., чьё обаяние так и не дало Мукуро не взять её с собой; ну и, наконец, Хроме Докуро — куда же без неё! Милая стеснительная девочка всегда привлекала Рокудо, и этого отрицать не могла даже М.М., которая всё ещё горела желанием влюбить в себя сильнейшего иллюзиониста. Точнее, Докуро была уже давно не девочкой — шикарной девушкой лет двадцати трёх, с повзрослевшим слишком рано взглядом тёмно-лилового глаза и тонкой полоской губ, лишь изредка разъезжающихся в разные стороны. За десять лет она несказанно похорошела: стройная фигура, узкие бёдра, весьма недурного размера грудь, хотя, конечно, не такая большая. Но кажется, девушка устраивала Мукуро как нельзя лучше; однако это не устраивало красноволосую, чьё рвение, как известно, не угасло. Между ними была конкуренция, хоть и не сильно видимая. Даже на время праздников они не позабыли своей холодной войны, потому как что ни день — то новое платье или какой другой наряд сверкал то на одной, то на другой; точно нельзя было сказать, кто был из них красивее.       Что делал в этой компании весьма взрослых людей, семнадцатилетний Фран так и не понял. Хотя отметить Новый Год в Варии… весьма рисковая затея. Помнится, одна бурная вечеринка всё-таки закончилась трагедией — кого-то по пьяни пришибли. Однако дело вскоре замяли и… как ни в чём ни бывало продолжили жить дальше. Отчего-то провести старый год в той компании не хотелось вовсе, уж лучше здесь — порешал Хранитель Тумана и отправился собирать вещички. Хотя делал это без особого энтузиазма — Новый Год он не любил, если уж быть честными. Странно, весьма, но это было так. Ещё с детства для него это запомнилось как некое скучное, безрадостное, не предвещающее ничего хорошего событие. Значит, и этот раз не должен был стать для него исключением. Зачем согласился, было и для него самого непонятно. Отсиделся бы один, переждал эти веселья, да и продолжилось бы течение его жизни в прежнем размеренном, но таком скучном темпе. Однако почему-то его сознание, даже не дав и шанса подумать, сразу выдало готовый окончательный ответ, решив за парня всё. И сейчас, хочешь-не хочешь, а иди и радуйся!       Но Франу было порой как-то неудобно. Чувствовал он себя даже не шестым лишним, а совсем-совсем лишним и ненужным, хотя и внимания ему, как самому младшему из всей банды, уделяли много. Чего-то не хватало. Или это всё предрассудки невесёлой жизни? Хранитель не знал. Но ощущал, что вся эта забота (а о нём действительно заботились и любили) к чёрту ему не нужна. Всё это ласковое обращение Хроме к нему, некое понимание со стороны бойкой М.М., поддержка двух друзей было для него ничем, и проходило всё мимо, в душе и на памяти не задерживаясь. А это не давало построить душевную гармонию, в чём нуждается каждый. Чьего-то внимания ему всё же не хватало. Парень отказывался от мысли, что этим человеком был его учитель. С Мукуро они никогда особенно близки не были — ну, он его ученик, ну, тренировал его тот нещадно и каждый день, ну, теперь благодаря этому Фран стал сильнее и своего рода продолжением хитрого иллюзиониста, ну, и даже тот факт, что он был единственным, кто вытащил его из устрашающей тюрьмы Виндиче, менял ли что-то, в конце-то концов? Ничего. Но что-то такое гложущее сердце он ощущал в себе так явно, что порой становилось не по себе.       Этот человек… был загадкой, уж точно. Иначе его обозвать нельзя. Что у него на уме, какие решения? Что следует ожидать от него в ближайшем будущем? Тайна, покрытая мраком, так-то. Но Рокудо был из такого рода людей, которые, сколько бы ни имели отрицательных черт, всё равно будут притягательными и необыкновенными, идеальными и превосходными. К ним тянутся, их ненавидят, избегают, бояться, их любят, восхваляют, обожествляют. К ним испытываешь смешанные чувства — не знаешь, то ли хочется приложиться к их голове чем-нибудь тяжёлым, то ли повалить на кровать и прижать к себе крепко-крепко. И Мукуро это как нельзя лучше знал. Знал и пользовался. Заманивал людей в свои липкие сети, обманывал их, крутил и вертел ими, как хотел, а потом выбрасывал на дорогу, выжав из них все соки. Однако скажи эти слова кому-нибудь, хоть даже тому, кто его недолюбливает, он сразу начнёт отрицать эту правду. Потому что-то происходило весьма медленно и незаметно, и очнёшься ты только тогда, когда окажешься там, на дороге, никому не нужный. Хотя этот мужчина имел и кучу положительных черт. Их, верно, перечислять не стоит, ибо все они на лицо: обаяние, притягательность, мощь и сила, хитрый ум… Однако всё это было лишь внешне — так сказать о Мукуро мог каждый, кто хоть пару часов был с ним знаком. Но вот глубже?.. Что же на самом деле скрывала эта загадочная душа? Не могла сказать даже Хроме, хотя, по сути своей, она и была ближе всех к иллюзионисту. Ближе. Правда, что ли?.. Каждый раз, думая о своём учителе, Фран останавливался именно на этом, словно заходил в глухой тупик, и неприятная дрожь проходила по всему его телу.       И вовсе не от мороза. Просто потому, что само понимание этого явного неравнодушия между двумя Хранителями Вонголы казалось парню до боли, до щемления в груди неприятным. Чем было вызвано такое отвращение, не знал и сам Фран. То, что приходило на голову первым, было абсурдным на все девяносто девять процентов и разумным лишь на один: ревность. Правда вот кого к кому, он и не знал. То ли своего учителя к девушке, то ли её к нему. И то, и то выглядело как-то странно и весьма неожиданно. Фран же сам склонялся больше к самому непредсказуемому варианту — что ревновал он учителя к Хроме. Ну, а что здесь такого? Уж ощущал он, что сердце его вовсе не питает каких-либо нежных чувств по отношению к самой милейшей девушке банды, даже наоборот, чем-то она всё-таки его раздражала. Может, даже и тем, что она так мило ворковала и краснела, когда они с Мукуро в какой-то степени уединялись. Это её неподдельное кокетство, которое так нравилось мужчине, казалось Франу до ужаса тошнотворным. Вроде, сама она была человеком неплохим, но вот эти её отношения с мастером, как называл парень своего учителя, были ему до скрежета зубов неприятны. Казалось бы, с чего это? А причина была. Неосознанная и не так хорошая понятая самим Хранителем Тумана Варии, но была. Это недостаток любви и внимания учителя к нему, переросший в цинизм и сарказм.       Бред, скажите вы, ведь вся банда с ранних лет нянчилась с ним, словно с единственным ребёнком, пускай и в своём стиле, но не разглядеть эту любовь не мог лишь дурак. Наш герой был, к радости ли, к сожалению, вовсе не глупым, потому и видел, и знал, что о нём заботятся. Все. Кроме Мукуро. Этот человек всегда был строг и придирчив к своему юному ученику, никогда не давал поблажек, пытался сваять из него идеал иллюзиониста, коим являлся сам. Он тренировал его, несмотря на малый возраст и какие-то его детские прихоти. И это дало поистине потрясающий результат — перед нами один из сильнейших иллюзионистов своего времени, обладатель кольца Ада, член независимого отряда Варии. Только вот сам Фран никогда не был рад такому повороту событий. Ведь Рокудо был для него лишь учителем и точка. Их отношения после тренировок редко переходили грань холодного общения, будто они были друг для друга совсем незнакомыми людьми. А Вариец так хотел, чтобы этот вечно ухмыляющийся парень хоть раз… отнёсся к нему не как к своему продолжению, а как к ребёнку. Маленькому беззащитному ребёнку. Только вот те мечты вдребезги разбились о бетонный пол реальности — Фран теперь вырос и стал вполне таким себе взрослым и самостоятельным, а Мукуро, отправив его в отряд, и вовсе, кажется, про него позабыл. Как будто бы вещь какая — был нужен лишь для заданий, а так… Он всегда горько усмехался на этом моменте — кажется, его уже давно выбросили на ту импровизированную дорогу. Да он и не противился этому. Когда-то давно он натянул на себя маску равнодушия и спокойствия; теперь она крепко приросла к нему, оторвать её было практически невозможно. Но это сейчас не так сильно расстраивало Франа — лишь чуть-чуть тёмными скучными вечерами, когда было одиноко, и осадок неприятно взбалтывался наверх, заставляя вспоминать всё и сразу. Однако это так, небольшие слабости парня; о них никто не знал. Так и живём, как говорится.       Звонко чихнув, Хранитель Тумана поплёлся вперёд, рядом с переливающимися яркими прилавками. Вьюга, полностью застлав ему глаза, теперь преспокойно отпустила его и перекинула свою ярость на кого-то другого; парень же отряхнул с шапки и куртки снежные хлопья и, слегка вздрогнув от холода, направился далее. Время было уже позднее, однако людей не убавилось, даже наоборот — с наступлением темноты все как будто специально вывалили на улицу, кто в поисках подарка, кто просто покрасоваться своей новой шубой. Фран же, с большей вероятностью, относился всё-таки к первой группе — когда оставалось до праздника целая неделя, он не удосужился поразмыслить над подарком учителю и сходить за ним в ближайший магазин. Теперь, когда до Нового Года оставались считанные часы, он собрался что-то всё же найти и вручить Мукуро. Только вот что и где… Хранитель Тумана вдруг вспомнил, что в квартирке, которую банда сняла для того, чтобы провести новогодние праздники, не было вообще соответствующей атмосферы и даже наряженной ёлки. Всем было не до того — каждый занимался каким-то своим ненужным, бесполезным делом всю эту неделю, и только сейчас многие сообразили, что пора бы и подумать о подарках и украшениях интерьера, так что в квартире теперь наверняка никого не было. Все лихорадочно бросились в ближайшие магазины покупать остатки с барского стола, как говорится. Всегда у банды Кокуё было всё не так, как у людей — дай бог, что соберутся вместе кое-как к двенадцати и, запыхавшиеся, отметят; к утру же скорее всего все будут пьяны и заснут вплоть до самого вечера, а после — снова праздник. Так предполагал Фран, зная эту банду с детства, а особенно — Кена, пристрастие к алкоголю которого за последние десять лет возросло до невиданных высот, собственно, как и желание после того хорошенько повеселиться… Так что наверняка, думал парень, для него и этот Новый Год останется прежним — унылым, скучным, пускай и в весёлой компании, но от этого ничего не менялось — Вария ведь тоже любила пошутить, но тем не менее… Вдохнув полной грудью свежий морозный воздух, он направился вперёд.       Под ногами аппетитно хрустел снег, вокруг звонко смеялись люди, перебивая друг друга и рассказывая что-то своё, машины на перекрёстках бибикали неустанно, силясь побыстрее вырваться вперёд, а с динамиков, расставленных чуть ли не на каждом углу, слышалась по обыкновению самая популярная новогодняя песня «Jingle Bells». Наступила ночь, потому и город надел на себя блестящий, переливающийся наряд из огней, гирлянд, мигающих разноцветных постеров рекламы. В витринах виднелись фигурно вырезанные снежинки, разодетые Санты и муляжные подарочные коробки с яркими бантиками, украшенные блёстками и рисунками. Там же было навалено много ненастоящего снега, который лежал пушистыми буграми, и из него, кажется, торчали маленькие ёлочки с игрушками, развешенными на их зелёных лапах. В магазинах виднелись целые очереди — все были взволнованны и поглядывали на наручные часы, охая и ахая и вновь пробиваясь вперёд, на выход. Люди казались такими увлечёнными, весёлыми, занятыми… они куда-то спешили, хотя совсем понятно, куда — по своим домам, к близким и любимым, чтобы наконец вручить подарки и вместе отпраздновать наступающий Новый Год. Фран к этим людям не относился — он размеренно и медленно шёл по улицам, шаркая ногами и лишь иногда стряхивая с шарфа комья навалившего снега. Ему было некуда и не к кому спешить; однако отметить праздник на улице, да ещё и в минусовую погоду он желанием не горел, так что волей-неволей направился в их скромную квартирку буквально в соседнем квартале. Это была обыкновенная трёшка, с весьма небольшими комнатками. В одной из них спали М.М. с Хроме, в другой Кен с Чикусой, а в третьей… так получилось, что Мукуро теперь составлял компанию своему ученику. Но это как сказать… Они редко перебрасывались даже парой фраз, не то что говорили. Фран не хотел докучать мужчине, а что было на уме у того, одному Богу известно. Так и жили, да…       Минут через пять показался родной дворик — темноватый, освещённый лишь четырьмя фонарями, с тремя скамейками посередине и одной детской площадкой. Где-то неподалёку стали раздаваться громкие звуки взрывающихся петард и фейерверков; над головой у парня замелькали разноцветные огоньки — они то блестели мелкой пылью, то рассыпались в разные стороны. Звук от них был, конечно, оглушительным — взрывали их совсем недалеко, но Хранитель Тумана остановился и несколько минут просто любовался ими. Где-то у истоков этих фейерверков кричали, визжали и поздравляли друг друга какие-то люди, радостно при этом пританцовывая и подпрыгивая. Фран неосознанно улыбнулся: как же его радовало это зрелище. Хоть ему и не было видно лиц тех людей, но даже судя по их едва заметным фигуркам, резвящимся в темноте, можно было сказать с уверенностью — они счастливы. А Фран никогда не понимал, как на всего лишь один фейерверк можно так бурно реагировать. Или дело в окружении? Он не знал и, лишь вздохнув, развернулся, открыв подъезд и зайдя внутрь. Там было тепло, сухо и ярко. Парень решил не использовать лифт, добрался просто по ступенькам — так почему-то было даже привычнее. Отыскал ключ, нужную квартиру и, несколько раз повертев им в замочной скважине, зашёл в тёмную обитель. Как и ожидалось, дома — никого.       Фран, скинув верхнюю одежду и обувь, прошёл в гостиную и диву дался увиденному. Он-то думал, что дома ни души, а оказывается… Весьма неожиданно оказывается, что там был Мукуро Рокудо собственной персоной. В комнате свет не был включён, потому парень и подумал, что один; на полу сидел его учитель и держал в руках… гирлянду. Сверкающую, разноцветную и кажущуюся такой невообразимо красивой гирлянду. Она была единственным источником света здесь, ведь излучала радужные огоньки, бросая их блики на потолок, стены, пол, мгновенно превращая помещение в какую-то загадочную обитель. Откуда-то взявшаяся ёлка стояла также чуть ближе к середине комнаты, а мужчина сидел и распутывал включенную гирлянду, держа в зубах какой-то инструмент — видимо, пришлось её слегка починить. Рядом с ним лежала коробка, полная разного рода сверкающих игрушек: виднелись и ёлочные шарики разных цветов и размеров, и искрящаяся мишура, кажется, лилового, красного и зелёного цветов, и переливающийся дождик, тонкими струйками вылезавший из самого ящика. Но это было ещё не всё — только то, что сумел разглядеть Фран поверхностно. Судя по всему, синеволосый иллюзионист его не заметил, потому как стал примерять гирлянду на ёлку, думая, как бы красивее разместить её там. Смотреть за непринуждённой работой своего учителя Вариец любил — каким-то другим становился Мукуро в те моменты. Настоящим, не пафосным, более близким и понимающим… Или это всё какие-то предрассудки?       Юный Хранитель Тумана почувствовал, как его сердце волнующе заколотилось, а в груди что-то приятно защемило, словно в предвкушении чего-то такого необычного. Может быть, слишком предсказуемо, но ему действительно стало не по себе от того, что они с учителем лишь вдвоём… Было в этом что-то неопределимо притягивающее, интимное, тайное. Будто сейчас здесь должен открыться какой-то секрет, который будут знать лишь они, а больше — никто и никогда. А это было для Франа не то чтобы честью — достоинством, наградой, самым лучшим подарком, в конце концов. Дыхание парня даже замедлилось, весь он обратился во взгляд, чтобы уловить каждое движение своего дорогого наставника. Эти пару секунд, пока Рокудо его не видел, показались ему таким долгим промежутком времени, что сам он едва отошёл от своего трансового состояния, когда мужчина окликнул его.       — Фран? — здесь не слышались нотки удивления, скорее, даже какого-то безразличия, смешанного с чем-то таким… весьма свойственным этому человеку. Юный иллюзионист лишь разочарованно вздохнул, ведь понаблюдать побольше ему не удалось.       — Да, Мукуро-сенсей? — парень прошёл в комнату и присел на диван — впереди него была ёлка. Только сейчас он ощутил, что она… была настоящей, не искусственной. Рядом с ней явно витал тяжёлый аромат хвои вместе с морозной свежестью. Это заставило удивиться его не на шутку.       — Ну что ты так смотришь, глупый ученик, эта ёлка не из магазина, — с капелькой раздражения проговорил мужчина и, принявшись развешивать гирлянду, вдруг обнаружил, что не распутал какую-то её часть, поэтому вновь начал разматывать её.       — Я прекрасно вижу. Откуда вы её достали?       — Знаю нужные места. Фран, помоги мне развесить игрушки… — попросил он, ровной лентой уложив наконец сверкающую гирлянду на лапы ёлки. Его ученик хотел было спросить что-то ещё, но решил промолчать, приступив к делу. Стал доставать всё, что было в том ящичке, и класть на пол. Потом, оценив существующий инвентарь, принялся за развешивание всего этого добра на ёлку. Отчего-то включать свет Франу не хотелось — такая атмосфера оказалась по нраву им обоим, всё же не зря они — учитель и ученик. Лишь одно освещение, заключающееся в сказочных огоньках, придавало этой скучной квартире настроение поистине настоящего праздника. Когда ёлка окажется готовой, то вообще, хоть пой и пляши, как будет сразу весело. По-хорошему, украсить надо было ещё и весь дом, но в их случае было бы достижением нарядить хотя бы ёлочку до наступления Нового Года. Рокудо стал помогать своему ученику, иногда подавая эти игрушки, а иногда и сам вешая их на ветки. Кстати, деревце было небольшим — кое-как доходило до груди юноши. Но от этого его природная привлекательность убавиться не могла. Мукуро изредка что-то подсказывал, Вариец же кивал и соглашался с ним или же раскритиковывал его идею в пух и прах — оказывается, у парнишки были нехилые такие дизайнерские способности и хороший вкус. Блестящие шарики один за другим ложились на ветки ёлочки, мишура постепенно обнимала её, укутывая, словно шарфом, а гирлянда сияла, будто какое дорогое украшение на молодой девушке. Игрушки были разнообразными — от каких-то Санта-Клаусов с оленями и каретой до обычных круглых шаров, которые попадались самых различных видов: красные, оранжевые, синие, зелёные, со звёздочками, без них, матовые, глянцевые, прозрачные, с целым мирком внутри себя, и просто обыкновенные, которые можно было купить на каждом углу, маленькие, большие, словом, на любой вкус и на любое предпочтение.       И сейчас уже дело оставалось за малым — развесить струящийся дождик поверх этого всего, и красавица-ёлка будет готова. За что иллюзионисты и взялись, поочерёдно достав украшение. Со стороны это казалось обычным делом перед Новым Годом — нарядить ёлку, развесить все игрушки и встретить праздник достойно, но что творилось в те секунды на душе у Франа!.. Такой бури эмоций он уж точно не ожидал от себя — его тело приятно вздрагивало, когда Рокудо оказывался сзади, чтобы повесить шарик на ёлку, парень ощущал тепло мужчины, его отрывистое дыхание, горячую ладонь, до которой он дотронулся совершенно нечаянно в тот момент, когда хотел поправить мишуру одновременно со своим учителем. Скажете, что слишком по-девчачьи и наивно для такого юноши, как он? И сильно ошибётесь. Что-то сегодня проснулось во Фране — определённо нечто такое, чего он раньше не чувствовал. Эта уединённая атмосфера, разбавленная неярким, мягким и переливчатым светом от лампочек гирлянд, Мукуро, кажется, сбросивший с себя маску возвышенности и пафоса и ставший обычным, если не настоящим, и наконец что-то до боли родное в этом помещении чувствовал Фран именно сейчас. То ли тот факт, что кроме них, здесь никого нет, то ли считанные минуты до наступления Нового Года, а может (даже скорее всего) всё вместе так повлияло на парня в тот миг, но он ощущал на своей шкуре полную эйфорию от происходящего. Во взгляде учителя вовсе не чувствовалась прежняя холодность и отрешённость, наоборот, его глаза как-то особенно засверкали, будто сам Рокудо и хотел что-то сказать, да не мог. В те немногословные минуты Фран сумел увидеть настоящего учителя и был безмерно рад тому. И понять нечто такое абсурдное он тоже смог, но как-то не хотел про это вспоминать и признавать, хотя знал это, кажется, всю свою жизнь, только вот осознал только сейчас…       Та мелкая искра, что вплетала тепло в его чувства по отношению к Хранителю Тумана Вонголы, что заставляла испытывать его порой капельку ревности и наконец снежными вечерами согреваться лишь воспоминанием о своём учителе. Имя этой искры, наверняка, многие угадали. Только вот разжечь её в полноценное пламя получится при условии, если Мукуро того захочет. А захочет ли? Вопрос на повестке дня. А Фран встряхнул головой, после убрав прядь зеленоватых волос за ухо, чтобы не мешали. Он хотел отогнать эти зашедшие в глубокие дебри мысли и сосредоточиться на распределении дождика по всей ёлке равномерно. Вдруг гирлянда засверкала в ускоренном темпе, быстро мигая и словно тем самым подбадривая юношу. Вариец действительно протёр глаза и стал чувствовать себя куда менее сонным. Он удивленно глянул на Рокудо, который где-то снизу специально нажал на кнопочку изменения режима и сейчас, встав, победоносно улыбнулся, довольный результатом. Юный иллюзионист приподнял голову наверх, ведь мужчина был намного выше него. Тот особенно нежно, совершенно не свойственно своему характеру улыбнулся и тихо проговорил, наклонив голову в сторону:       — Не засыпай, мой глупый ученик… — А это его «глупый ученик» вовсе не звучало как обычно — грубовато и раздражённо, а, наоборот, мягко и ласково. Вариец вздрогнул, ощущая, как пальцы учителя медленно скользят по его лицу, постепенно оглаживая подбородок, щёки, опускаясь на затылок. Эти движения были осторожными, словно пробующими на ощупь эту шероховатую кожу, это заледеневшее сердце… Франа на секунду посетило острое желание схватить руку мужчины и прижать её к себе сильнее, чтобы согреться и понять — родное тепло совсем рядом, за ним не нужно бежать, сворачивая горы и переплывая реки. Оно тут. И оно действительно прекрасное и настоящее. Юный иллюзионист совершенно потерял счёт во времени, но отчего-то думал, что именно сейчас часы бьют двенадцать — уж слишком был сказочным и необычным этот момент, он бы и сам никогда не поверил, что такое происходит в реальности, если бы не обещанное исполнение желаний в этот день. И тут парень понял, что вот уже как несколько секунд держит ладонь Мукуро, прижав её к щеке и даже слегка касаясь губами. Но отдёрнуть её даже после осознания этого не хотелось; осторожно подняв взгляд на мастера, Вариец увидел, что тот вовсе не выглядел рассерженным или недовольным. Лицо того, слегка подсвеченное разноцветными огнями, выражало спокойствие и даже какое-то наслаждение от происходящего, а губы подрагивали, словно что-то хотели сказать.       —…надеюсь, ты меня простишь… — оказывается, Рокудо ещё что-то и говорил, только вот Фран, как всегда, всё упустил. Он виновато глянул на учителя и, не отпуская его руки, тихонько проговорил:       — Простите, я ничего не понял… — А мужчина нисколько не рассердился, просто с улыбкой хмыкнул, будто бы и ожидал такой реакции. Он свободной рукой подтянул своего ученика за край кофты к себе и как-то совершенно неожиданно для юного иллюзиониста приобнял его. То объятие было нежным, кротким, осторожным, совсем наивным. Мукуро тихонько высвободил свою руку из ослабших пальцев парнишки и провёл ею по зелёной макушке, потом спустился на затылок и прижал голову поближе к себе. Другой рукой он просто легко приобнял Варийца за его хрупкие плечи; лицом он зарылся в зелёных волосах, выдыхая горячий воздух, словно пытаясь согреть. Или что-то сказать. А Фран в это время… просто не верил. Не верил, что вот его строгий, вечно недовольный им учитель, редко говоривший ему что-то ласковое, теперь так нежно обнимал его, при этом за что-то извиняясь… Наверняка он рассказал о причине этого всего в то время, пока парень не слушал: и почему он так редко баловал его, и почему не обращал должного внимания, и зачем заставлял ревновать. А его чистосердечное «прости»? Может, это и выглядело так обычно, но, согласитесь, не каждый день гроза всей мафии вот запросто говорит вам «прости». Так что Фран не верил. Не верил, что эти объятия для него, что этот настоящий Рокудо — лишь его, что эта недолгая ночь… только их и ничья больше. Немым наблюдателем здесь была лишь ёлочка, которая радовала своей красотой и вносила атмосферу праздника в этот малый коллектив.       Мукуро приблизился к уху своего ученика и стал шептать, иногда отодвигая мешающие пряди волос того:       — Я люблю тебя, Фран…       — Это было лишним, не находите? — вдруг сказал Хранитель Тумана, улыбнувшись и сжав футболку мужчины в пальцах.       — Глупый ученик… — усмехнулся Рокудо и легонько коснулся губами мочки уха, вскоре переместившись на щеку парнишки. А Вариец краснел, краснел и принимал эти до жути смущающие поцелуи на себя: губы нежно и ласково прикасались то к его щекам, то ко лбу, то даже к носу. Они были мягкие, эти родные губы… Те самые, которые некогда искривлялись в злобной усмешке и пытались изрыгнуть какие-то грубые словечки. Теперь они говорили только то, что так давно желал услышать Фран — тихие признания в любви. Теперь они делали то, что было нужно — целовали. А юный иллюзионист ещё смутно верил тому, что происходило в действительности. Он точно не знал, почему его учитель так резко изменил своё отношение к нему, он не знал также, зачем тот все эти долгие десять с лишним лет так издевался над ним, не знал, надолго ли хватит их этих вспыхнувших чувств, но… юноша знал на всё сто процентов, что Мукуро был сегодня искренним, как никогда, что все его слова сегодня и сейчас имеют за собой прочное обоснование и закреплены реальными чувствами. А ещё то, что сегодня даже такая абсурдная картина, как признание в любви двух Туманов, было чем-то вполне естественным — желания ведь исполняются. И каким бы оно ни было, если оно несёт добро и идёт из самого сердца, у него есть возможность превратиться из мечты в реальность. В этот день, как и у Мукуро с Франом, которые сейчас что-то шептали и ещё осторожно дотрагивались друг до друга, у всех было право на исполнение самых заветных желаний. Нужно лишь просто поверить. Да, Хранитель Тумана Варии никогда не мог представить, что встретит Новый Год только с учителем, вот так, в обнимку, имея право нежно касаться его, целовать, тихо говорить «Люблю», но он во всяком случае верил — и это сыграло поистине важную роль в его судьбе. А дурманящий запах хвои вперемешку со свежей краской новеньких игрушек и морозного воздуха из приоткрытого окна запомнился парню надолго — правда, было в том аромате что-то ещё особенное, неповторимое: может, запах родного тёплого тела впереди, а может, это всего лишь ему казалось, но эти особые нотки в создавшей атмосфере не мог не ощутить лишь глупец. Фран вдохнул дивный аромат ещё глубже, стараясь запечатлеть тот момент в своей памяти как можно лучше, и улыбнулся. Улыбнулся тому, что ожидало его с Рокудо впереди — счастье. Ведь каждый имеет право на него, верно?..