***
Эрик Энский — звезда нашей школы. Во всём он лучший: в учебе, в спорте, во внешности, ну и с девушками проблем у него нет. И, по совместительству, он мой одноклассник, так же как и Слава, и от этого мне не легче. Каждый день я пялюсь на него, как одержимый. Его светлая кожа, почти без румянца, не имеет изъянов и сильно контрастирует с чёрными, как крыло ворона, волосами. А его глаза, о боже, я готов утонуть в них! Глаза цвета моря, смотря в которые чувствуешь себя утопленником с огромным камнем на шее, голубые, как и моя ориентация. Высокий, стройный, слегка накаченные мышцы. Всё кружится в моей голове, когда я думаю о нём! Пухлые губы, которые я так хочу поцеловать, редкая улыбка, которую я хочу видеть всегда, тонкие пальцы, как же я хочу, чтобы он хоть раз обнял меня, провел рукой по щеке. Выглядит он всегда идеально, дорогая одежда, а аксессуары, кажется, вообще бесценным сокровищем для меня. Ведь я всё это не могу себе позволить, я не настолько богат как он. Я из простой семьи, одеваюсь скромно, но, в принципе, красиво, волосы чуть прикрывают уши и вечно лохматые, не могу я с ними справится, лицо, ну как сказать, обычное: серые глаза, обычный нос, обычные губы. Я весь такой обычный и серый, и меня это просто бесит и всегда бесило, поэтому волосы я крашу в красный. Из-за этого меня считают странным, смотрят на меня, тыкают пальцем, ненавижу! Я по всем показателям не дотягиваю до Эрика, ни ростом, ни статусом, о, Боже, ничем! От этого мне не хочется ходить в школу, ведь каждый день видеть его для меня самая ужасная пытка.***
В тот вечер, в который состоялся наш со Славой разговор, я думал, что друг всё понял и не осуждает меня, но как же я ошибся! Видимо, Слава не смог удержать столь важную инфу в секрете, и уже через неделю со мной никто не общался. Никто! Понимаете, совсем никто! Мой друг сказал всем, что я гей. О, Господи, я даже подумать не мог, что учился столько лет в школе гомофобов! Даже учителя теперь не помогали мне, не слушали, не хотели задержаться со мной после уроков, хотя раньше я им всем очень нравился, ведь учился я всегда без троек, да еще и подавал надежды как художник. Со мной часто занимались после уроков, если я пропустил что-то, никогда не отказывали в помощи, но сейчас всё перевернулось с ног на голову. Учителя даже не смотрели на меня, одноклассники не хотели со мной общаться, остальные ученики обзывали меня, подшучивали, косо смотрели, а один раз меня избили в туалете. Нет, я не хочу это вспоминать! Я хочу выкинуть это из своей памяти, но как? Тогда я просто не знал, что делать. Я хотел перейти в другую школу, где не знают о том, что я такой. Но это было бесполезно, ведь через месяц об этом знали все. Я даже по улице не мог пройти спокойно, все тыкали пальцем, оборачивались, бывало, выкрикивали обидные слова. Я старался не обращать внимания, честно, но не получалось. Меня всё это задевало за душу, сильно цепляло мысли, мой разум разрывался. Краска на моих волосах почти выгорела, как будто потух костёр, костёр моей души, доверия, чести и дружбы. Самым обидным было то, что во всём виноват мой лучший друг. Но я не устраивал ему сцен, не кричал, я просто не хотел, не хотел видеть, знать, слышать. Но с каждым днём всеобщего издевательства я всё больше и больше ненавидел его. Именно его. Это было настоящее предательство. Но это меня не сломало. Я просто погрузился в другую реальность, которую я придумал сам. Я начал рисовать картины, которые отражали всю боль, приносимую этим бездушным обществом. Иногда я срывался и просто бешено водил кистью по холсту, потом руками, обливал водой, пинал, бил, а потом просто садился рядом на пол и плакал, просто тихо плакал от безысходности. Родители уже привыкли к краске на стенах, полу и, бывало, даже на потолке. Они пытались поддержать меня, успокаивали, говорили, что для них я всё равно самый лучший сын, но мне это не помогало. Я чувствовал себя защищенно только дома, рядом с родителями, которых я начал любить и ценить еще больше, чем прежде. Спасибо им, они не дали мне сойти с ума.***
Сейчас мне 17 лет. Прошёл уже год после этой истории. Все забыли, переключились на других опозорившихся. Сейчас уже не тыкают пальцем, не оскорбляют, да и вообще не обращают на меня внимания. Я перестал красить волосы, просто мне уже не хотелось выделяться. Просто всё прошло, осталась лишь пустота внутри меня. Я больше не заводил друзей, не хочу доверять людям, наверное, просто боюсь. Вот так и хожу один в школу, хорошо учусь, рисую по вечерам. Все обычно, все просто. Я не боюсь одиночества, я к нему привык. Обычно я не участвую в школьных мероприятиях, но тут наша классная решила устроить нам праздник, чтобы мы всем классом дружненько пили чай со сладостями и рассказывали свои воспоминания о школе, как-никак выпускной класс. Я сразу понял, что ничем хорошим для меня это мероприятие не кончится. Да и приятных воспоминаний о школе у меня не было. Я не хотел идти, но против классной не попрёшь. Когда все сели за стол я чувствовал себя явно не в своей тарелке. Мне было неприятно смотреть на одноклассников, так же как им на меня. Когда я попил чаю, вроде расслабился. Тут начались воспоминания про кнопки на стульях, про задирания юбок, про первое сентября, про походы и так далее. Все веселились, а я понимал, что у меня нет ни одного хорошего воспоминания про школу. Мне стало так тоскливо, хоть вой. Тут слово решил взять Слава: — Эй, ребят! Я ведь тогда не всё рассказал про нашу Димочку — меня очень раздражало, когда они говорили обо мне в женском роде, хоть я и гей, но чувство мужского достоинства меня никогда не покидало. Все всполошились, посмотрели на меня, им явно стало интересно, что скажет Слава. Я и сам не знал, что он должен сказать, но мне стало страшно. Тут он продолжил: — Наша Димочка ведь страдает по одному мальчику, — его злобный смех, теперь я понял к чему он клонит, — вам интересно узнать по кому? Никогда не видел своих одноклассников такими внимательными, лучше бы на уроках так слушали. — Это…кхм.. .этооо — он решил потянуть время — это Эрик! — мои одноклассники выпали в осадок. Эрик покраснел, ребята смотрели то на меня, то на него и молчали, против Эрика они не решались сказать и слова. Тут моя душонка не выдержала, я встал со своего места, и под гробовую тишину направился к Славе, держа в руках тарелку с тортом, который я не успел съесть. Я подошёл к нему сзади, он обернулся, а я взял торт рукой и просто размазал его по всей роже Славы. Но мне этого показалось явно мало, и я взял его кружку с чаем: — Слав, тебе, наверное, сладко очень, запей — сказал я милым голосом и вылил чай ему на голову. Находиться в классе дальше было бессмысленно, поэтому я кинул кружку на середину комнаты, она в тот же миг разлетелась на мелкие осколки, как и остатки моего самообладания. Я просто вылетел из класса! Мне хотелось спрятаться где-нибудь, чтоб никто меня не видел. Я бегом спустился по лестнице на второй этаж, прошёл в самый безлюдный коридор и запрыгнул на подоконник с ногами. Идти домой я не мог, я так переволновался, что меня просто бы ноги не донесли, а замерзать в канаве без сознания я не собирался. Слёз в моих глазах не было, я давно уже выплакал их все.***
В школьном коридоре было так тихо, что я слышал удары своего сердца, которые становились всё ровнее и реже. Но тут моё сердце снова забилось как бешеное. Раздались шаги, они были такими уверенными и ритмичными, стук каблуков этих дорогих ботинок я узнал бы из тысячи. Это шёл Эрик. Я не поворачивал головы, просто смотрел перед собой, поддаваясь животному страху и панике, ощущая его холодный взгляд на себе и аромат парфюма. Кажется, меня начало трясти. Почему мне так хочется бежать? Что он мне скажет? То, как он презирает меня? Я не хочу это слышать! Я хочу провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть злость и холод в любимых глазах. Обдумывая план побега, я не заметил, как холодная рука легла мне на плечо. По спине побежали мурашки, но, к моему удивлению, не от страха. Я наслаждался его прикосновением, зная, что оно не продлится долго. Рука опустилась ниже и тут его ладонь накрыла мою, за спиной раздался спокойный приятный голос: — Знаешь, ты красивый, а с этим цветом волос ты стал еще прекраснее. Тебе не идет эта показуха и игра на публику. Не думай, что ты серый, как мышь, для меня ты серебро высшей пробы. — Ты меня успокаиваешь? — непонимающе спросил я, развернувшись к нему. — Почему ты не сказал мне раньше? — в его голосе проскочила какая то эмоция, но я не смог её уловить. — А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? — откуда во мне взялась смелость дерзить ему. — Потому что ты глупый, и вопросы у тебя глупые. Только я хотел возразить ему, как тут его губы оказались слишком близко к моим, горячее дыхание было как разряд тока для моих напряжённых нервов. Лёгкое касание и я уже не заметил, как отвечаю ему на поцелуй. Краем разума я пытаюсь ухватиться за реальность, вдруг это сон? Я сижу на подоконнике, он стоит между моих разведенных ног. Одной рукой он обнимает меня, другой ерошит мои волосы. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тут он оторвался от моих губ, чем вызвал у меня разочарованный стон: — Не переживай, мы обязательно продолжим, а сейчас подыграй мне — он улыбается как дьявол. Эрик повернул голову в сторону, всё еще не отпуская меня из своих рук, и посмотрел на стоящих в дверном проёме наших одноклассников во главе со Славой. Эрик легко подтолкнул меня, чтобы я спрыгнул с подоконника и взяв за руку потянул в сторону толпы людей с разинутыми ртами. — Слава, не смей больше даже смотреть в сторону моего парня, не то, чтобы что-то говорить, — сказать, что я был в шоке после слов Эрика, значит не сказать ничего, — это касается всех! Все поняли? Все ребята утвердительно покачали головой и разошлись, остался лишь Слава. Эрик снова заговорил: — Спасибо тебе, что сказал, иначе я бы так и мучился в неведении. Ведь Дима давно нравится мне, но он был в ужасной депрессии по твоей вине, что я боялся подойти к нему. Я думал, он пошлёт меня, примет моё признание за плохую шутку. Но теперь я могу сказать тебе спасибо, твоя ненависть к Диме поможет нам стать счастливыми, а теперь уходи, Слава, — и он ушёл, оставляя нас наедине. Мне почему-то захотелось плакать, впервые в жизни я плакал от счастья. А он улыбался, вытирая мои слёзы. Теперь я знал, что всё будет хорошо.***
Мы встречаемся уже 3 месяца, но у нас еще ни разу не было секса, потому что я трус. Он намекал уже много раз, но сильно не давит, поэтому я и отступаю в последний момент. Он любит меня, вот и терпит мои выкрутасы. Я понимаю, что ему трудно справляться с вечным стояком и он наверняка злится на меня, но я ничего не могу с собой поделать. Я так хочу сделать ему приятно, поэтому сегодня устрою романтический вечер, на котором всё случится. Я постараюсь и сделаю всё сам, я уверен, сегодня у меня получится! Мои родители уехали к бабушке с дедушкой в другой город на два дня, а значит никто не сможет мне помешать приготовить ужин самому и расставить свечи по всему дому. Я специально пересмотрел кучу романтических фильмов, чтобы сделать всё как нужно, и во всех этих фильмах были свечи и ужин, ах да, еще вино. Когда всё было готово раздался звонок в дверь, это пришёл Эрик. Я выключил свет и открыл дверь. Он как всегда был прекрасен, мой принц в черных узких джинсах, простой футболке и кедах. Не понимаю, как ему удается хорошо выглядеть в любой ситуации, но сейчас не об этом. Он улыбался мне и от этого становилось так радостно. Я пропустил его в квартиру, он разулся и спросил: —Ты чего в темноте сидишь? Если у тебя лампочка перегорела, мог бы сказать, я бы купил по дороге. — Погоди, закрой глаза, — сказал я ему. Эрик послушно закрыл лицо руками и я повёл его в комнату. Я никогда не видел, чтобы он так смеялся. Нет, это был не смех, а дикий РЖАЧЬ. — Эрик, прекрати! Что тут смешного?! — я уже не выдержал и накричал на него, но он не прекращал. — Дим, я, конечно, подозревал, что у нас будет романтический вечер, но не до такого же, — сказал он сквозь смех. Мне стало обидно. Я так старался для него, смотрел эти тупые фильмы, свечи тут расставлял, даже цветы купил, идиот! И я заплакал. Просто стоял и рыдал как детсадовец, у которого отобрали игрушку. Тут смех прекратился и меня прижали к груди и начали гладить по голове, я слышал, как он нежно шептал извинения и о том, какой я милый и как ему приятно, что я старался для него. Я совсем не могу злиться на него и поэтому стою и улыбаюсь как дурак, уткнувшись в него и иногда всхлипывая. Постояв так несколько минут я посмотрел на него, улыбаясь он сказал: — Свечи мы всё же потушим, потому что я буду чувствовать себя грешником на костре инквизиции, — я не выдержал и сам засмеялся. Наверное, это всё реально глупо выглядело. — Я ходил умываться, пока он задувал свечи. Когда я вернулся в комнату, он опять смеялся: — Ты для храбрости вино достал? — Если честно, да, — смотря на свои ноги ответил я. — Ты, конечно, извини, но секс по пьяни не мой конёк, — и снова он смеётся, — тем более, я хочу запомнить каждый момент сегодняшней ночи, — тут он перестал смеятся. Эрик тихо подошёл ко мне, обнял за талию и прижал к себе. — Ты же за этим позвал меня сегодня, малыш? — его голос разливался сладким ядом по моим венам и мой рассудок решил покинуть меня. Я помню лишь как он целовал меня прижав к стене, а вот момент, когда я оказался голый на кровати, я пропустил. Он навис надо мной, и я отметил как он был напряжен, глаза горели, по виску стекала капелька пота. О, чёрт, почему он так красив! В этот раз мой принц точно не остановится, да и сам не собирался отступать. Он только целовал мою шею, а я уже готов был стонать. Он начал спускаться ниже. Кажется мои щёки горят, мне стыдно. Мне стыдно за то, как мне сейчас хорошо. Он сидел между моими разведенными ногами и целовал внутреннюю сторону бедра, а я отчаянно краснел, ведь я сейчас был совсем открыт и ему было видно все. Я начал просить выключить свет, за что и был перевернут на живот и поставлен в коленно-локтевую позу. Звонкий шлепок по моей голой попе сообщил мне о том, что сегодня командую не я. И снова поцелуи, но уже в спину, а я понимал, что хочу уже большего, чем поцелуи. Эрик как будто прочитал мои мысли и к мою дырочку начали смазывать чем-то холодным, а потом в меня вошел палец. Это было не больно, скорее необычно, но радовался я не долго. Вскоре в меня вошли и второй и третий пальцы, и мне было больно. Я закусив губу пытался не кричать, не хотел, чтобы Эрик отступал. И тут он вошёл в меня. Чёрт, как больно! Эрик старался отвлечь меня от неприятных ощущений поцелуями в лопатки и нежным шепотом, и у него получилось, я немного расслабился. Тут он начал двигаться. Несколько толчков и он задевает простату. Вау! По всему телу прошла волна удовольствия и я услышал свой стон. Эрик начал двигаться в этом направлении и я стонал под ним забыв про стыд. Он сжимал мои бедра руками и почти рычал. Я понял, что скоро кончу и потянулся к своему члену, но был остановлен его рукой. Он сам начал дрочить мне в такт своих толчков, и тут я не выдержал. Я испачкал простынь и его руку. Еще пара толчков и он кончает в меня со стоном. Я уже ничего не соображал, а он закинул кровать одеялом, уложил меня сверху и сам лёг рядом, обнимая сзади. Через сон я слышал, как он сказал, что любит меня и уснул. Проснулся я один. Я жутко испугался, сразу вскочил и побежал на поиски моей пары. Этот нахал расхаживал по кухне в трусах и ел наш благополучно забытый вчера ужин: — Кстати, очень вкусно, ты будешь мне хорошим мужем, — он улыбался, а я уже его простил. — Ты хочешь женится на мне? — удивлённо спросил я, — тогда нам придётся переехать в другую страну. — Да я куда угодно перееду, лишь бы быть с тобой, малыш. Похоже я уже не смогу без него.