Alea jacta est

Май 2013 года Утром Аня уже знала, что она будет делать. Сидя в постели и обнимая себя за плечи, она спокойно вглядывалась в родные лица. Подмечала то, чего не видела раньше: оказывается, у мамы уже тогда начала появляться седина, хотя и исполнилось ей в тот год чуть больше сорока. А папа, несмотря на свой внушительный взгляд, улыбался так широко и открыто, что становилось немного смешно. А вот на другой фотографии заметен маленький шрам на руке Марины – за несколько дней до «позирования» она поранилась, упав с байка Влада. Рассказывала сестра об этом шёпотом, в то время как Аня перевязывала ей руку и отмывала запёкшуюся кровь, а Влад хмуро сидел на полу. Вчера было страшно. От достаточно тяжёлой и сумбурной встречи, от нахлынувших воспоминаний. А сегодня это всё исчезло. Осталось только недоверие к сестре, и начинало просыпаться природное любопытство: как та всё пережила, что с ней, что вообще тогда произошло. Посмотрев на маленький будильник на тумбочке, Немчинова последний раз зевнула и отправилась в душ. Накладывая лёгкий, «рабочий», макияж, она пыталась дозвониться до Евгения Андреевич: сотовый телефон со включенной громкой связью лежал на краю раковины, рискуя слететь. Мужчина долго не брал, отозвался лишь на гудке пятнадцатом, когда Аня уже потянулась отключить идущий звонок. - Слушаю. - Доброе утро. Занят? - Ещё нет. Доброе, - голос заметно потеплел и женщина улыбнулась. – Как дела? - Всё хорошо, работаю и строю твоих мужчин. Ты как? Возвращаться не планируешь? - Учитывая, что мне безумно надоела Москва, планирую. По прогнозам тут всё затянется ещё максимум на неделю. Я спросить хотел, что там в отделе? Ухов трубку не берёт всё утро. Вроде взрослый человек, а тут… - Да нормально всё у них, - Аня легко рассмеялась. – Сидят, отчёты пишут. Убийство банкира, которое ещё при тебе произошло, раскрыто. Правда, они опять настрелялись как в Голливуде, - неодобрительно хмыкнула. – Но я Ухову, как твоему заместителю, уже всё сказала, что думаю. - Не повезло Андрею… - Это мне не повезло, Евгений Андреевич. Я поседею с вами скоро. - Тебе это не грозит, - в трубке что-то упало, мужчина выругался и быстро добавил: - Ладно, Ань, мне бежать надо. Я позвоню вечером. Пока, - и он отключился, не дожидаясь ответа. - И я тебя люблю… - меланхолично пробормотала Анна, выключая свет в ванной и набирая следующий номер. Последние полгода она практически жила на работе. Каждый день просиживала в своём кабинете с девяти и до упаду. Но сегодня у неё были совершенно иные дела. Предупредив, что она вряд ли появится, женщина заварила растворимый кофе, лишнего времени у неё не было. Аня задумчиво вертела в руках кружку. Через два часа ей предстояло вернуться туда, откуда сама убежала, что отвергла. Так готова ли она к этому? В этом советник юстиции откровенно сомневалась. Но разобраться было просто необходимо. Чувствовала: не сделает – будет безумно жалеть об этом. Или просто ещё позже налетит на собственную глупость. Машина вредничала, отказывалась заводиться, Аня нервничала и с тоской думала, что за всё в жизни надо платить. Мысль была заезженная, пафосная и глупая. Хорошо от неё не становилось. Впрочем, хуже тоже. Автомобиль тронулся только тогда, когда Немчинова уже хотела ехать на такси. Дорога всегда её успокаивала. Ветер, проносящиеся по обеим сторонам от машины деревья, музыка. Всё было настолько органично, что Аня улыбалась и даже мурлыкала себе под нос знакомые любимые мелодии. Несколько раз за два часа звонили коллеги, не нашедшие её на месте. Аня внимательно выслушивала их, окончательно понимая, что вечером всё равно придётся зайти в прокуратуру. Спустя два с половиной часа пути деревья сменились на городской пейзаж, а женщина начала нервничать. Всё внутри сжималось, в горле стоял комок, ладони тряслись, и Аня с силой сжимала руль, чтобы хоть немного успокоиться. Знакомые улицы и дома, давно забытые учреждения. Остановив машину у здания городской прокуратуры, Немчинова ещё какое-то время сидела, закрыв глаза. Может, не стоило кидаться сюда? Жила бы как обычно, не задумываясь, не волнуясь. Может, она поступила неправильно, и ничего хорошего здесь её не ждёт? Но она здесь. Даже если ошиблась, она уже приехала, глупо возвращаться в Питер ни с чем. Анна Михайловна сделала пару глубоких вздохов и вышла из машины. В коридорах было пусто, в отличие от того, где работала она сама. Никто никуда не спешил, не торопился. Мандраж, охвативший женщину ещё в машине, так и не отступал, стук каблуков отдавался от стен. Двери, двери… Аня остановилась, только увидев табличку «Архив». Из здания вышла лишь через час – пока уговорила хмурую хранительницу бумаг показать ей дело двадцатилетней давности, пока ксерокопировала бумаги под её же надзором. В архиве было холодно, поэтому в машине Аня укуталась в тёплую кофту и посмотрела на худую папку. - Глупая я, - прошептала она. Пальцы заскользили по листам. Здесь были лишь факты и больше ничего. Несколько страниц занимало подробное описание места, где нашли Яну, столько же отводилось на заключение патологоанатома. Немчинова мельком посмотрела на холодные скупые «травмы, несовместимые с жизнью» и перевернула страницу. Протокол допроса, где Марина всё отрицала. Следователь ничего не смог добиться. И так несколько раз. Все улики против девушки, но она молчала, упорно не желая говорить. Сестра так и не признала, что убила Яну. Приговор, папка отправлена в архив. Всё закономерно и логично. Аня недоумённо посмотрела на оставшиеся листки и снова погрузилась в чтение. Спустя год – новый виток допросов и разговоров. Но теперь девушка не молчит. Её спрашивают о каких-то людях, она охотно рассказывает лишь после того, как ей говорят, что они задержаны. Следователь уже другой, ему недостаточно тех сведений, что были раньше. На самую последнюю страницу Аня смотрела долго. Оправдана. Спустя год в деле появились новые подробности, и Марину оправдали. Невиновата. Не убивала. - Твою мать… Осознание приходило медленно. Женщина устало потёрла виски и откинулась на сидение, закрывая глаза. Что же она наделала? Поверила, что Марина способна на убийство, отказалась от семьи. Кто хуже? Сестрёнка, которая ни за что попала в тюрьму? Да, конечно, неизвестно, что же там случилось, но факт остаётся фактом. Аня открыла глаза и выпрямилась. Больше её ничего в этом городе не держало, кроме одного места. И туда она должна была съездить. На кладбище стояла тишина. Женщина, сжимая в руке букет цветов, купленный тут же у ворот, смотрела на два памятника. Мыслей не было, эмоций тоже. Она просто стояла, иногда прерывисто вздыхая и отводя взгляд на ярко-голубое небо. Провела здесь не больше десяти минут. Немчинова аккуратно разложила цветы и ушла, негромко прошептав: - Простите…

***

Марина позвонила сама. Аня к этому времени уже была на работе и успела пообщаться со всеми, кто так горел желанием её увидеть. - Привет, - по голосу было слышно, что сестра не очень счастлива. – Ну что, подумала? - Ты говорила, что предоставляешь мне несколько дней, - не здороваясь, с усмешкой заметила Немчинова. – Прошло меньше суток. - Можем пообщаться позже, - в тон отозвалась Марина. – А вообще, я подумала, что ты всегда была хорошим аналитиком. К тому же, я знаю, что ты сегодня ездила домой. - Следишь? – советник юстиции поднялась из-за стола и подошла к окну. Это было глупо, но она вглядывалась в бесконечный поток людей, словно пыталась увидеть тех, кто за ней наблюдает уже неизвестно сколько времени – стоило вспомнить хотя бы их с Женей фотографию. - Впрочем, верно, нам надо встретиться. - Хорошо. Сегодня в восемь. - Нет, в девять. Мне надо работать. На самом деле Анна была согласна на любое время, но не хотелось казаться ведомой. Они выросли, хватит. - Договорились, - Марина усмехнулась. – До встречи. Спустя несколько часов советник юстиции вышла из здания прокуратуры. Сестра ждала её, прислонившись к машине. Она курила и задумчиво разглядывала вывески. - Привет. Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, а потом Немчинова кивнула, отвечая на приветствие. - Марин, я, наверное, должна извиниться. Но у меня не находятся слова. - Идём прогуляемся, - старшая сестра медленно пошла вдоль машин. – Знаешь, никто извиняться не должен. Обе по-своему виноваты. Но это правильно, так и было нужно. Мы сделаем так: сначала расскажу о себе я, а потом ты. Выводы сделаем вместе. Ты, наверное, устала, поэтому поедем ко мне, - возражений Марина не принимала. – Анют, сразу хочу прояснить: я не враг. Слишком сильно и долго скучала по сестре. Они молча вернулись к машине. Анна немного хмурилась, а потом, поддавшись порыву, крепко обняла сестру. - А что дальше? Женщины сидели на большой кухне в квартире Марины. Старшая сестра, впрочем, постоянно вставала, что-то доставая, принося. Казалось, она волновалась. Аня её прекрасно понимала – её саму откровенно трясло. Дрожь немного утихла, когда она начала рассказывать. - Дальше? – губы скривились в усмешке. – А дальше я ни на шаг не выходила из квартиры Влада. Читала учебники, которые он умудрялся мне доставать, зазубривала кодекс и всё, до чего добиралась. Пока занималась делом, мыслей не возникало. Было бы чудесно, если бы и ночью возможность учить была, но Влад настаивал, чтобы я спала. А у меня нервы на пределе были. Ты, наверное, помнишь, я в такие моменты о сне вообще не думаю. Через две недели такого заточения, поняла, что так дальше невозможно – банально выйти хотелось, домой рвалась, да и с ума сходить начала в четырёх стенах. Тогда-то и решили инсценировать убийство, - Аня кивнула, принимая бокал с вином. – Не знаю, где они нашли труп, никогда не интересовалась – страшно было. Загримировывали у Влада на кухне. Казалось, что в любой момент отключусь, но нет. Потом достали документы поддельные – паспорт, справку из детдома. Сменила фамилию, отчество. Немчинова Анна Михайловна возникла из пустоты. А ту Аню похоронили безутешные родители. Влад ходил на «похороны», но так и не сказал мне, что там было. Но ругался страшно… Спустя две недели купила билеты в Питер. Влада больше не видела. А домой сегодня съездила впервые за все года. В городе, куда стремилась с класса девятого, легко поступила на первый курс. Я три года с ужасом думала, что всё раскроется, что всё было зря. Много чего думала. Работала. Официанткой, других вариантов не было. Утром отучусь, а вечером в клуб. И, знаешь, я тогда вдруг почувствовала себя счастливой. Как-то домой возвращалась, часа четыре утра было, дождь стеной, а мне пешком идти полчаса. Я на мосту стояла и смеялась, подняв лицо к небу. Я жива, учусь, работаю, всё приходит в норму. Так зачем же переживать? На последних курсах из клуба ушла – надоело, да и на работу уже нормальную взяли. Вот и всё. Прокуратура и генерал – это основное, что сейчас есть у меня. Анна замолчала. Она улыбалась немного жалко, словно сама не верила, что это всё было. Звонок в дверь прозвучал, словно гость (или хозяин?) ждал, когда женщина закончит рассказывать. - Сейчас, Анют. Только… - Марина остановилась и немного замялась. – Ты, пожалуйста, не удивляйся, ладно? Так жизнь сложилась… Младшая сестра пожала плечами, всё ещё погружённая в свои мысли. Пять минут из коридора доносились приглушённые голоса, смех, а потом на кухню вошёл высокий мужчина. - Ну, здравствуй, Анют! Немчинова вздрогнула и подняла на него глаза. Губы невольно расплылись в улыбке. - Влад!