"Хэдшот"

Наверное, все это было вполне предсказуемо. Сколько раз Йесон клялся себе в том, что не будет больше поддаваться на эти поистине детские провокации. Каждый раз, когда капризный ребенок чего-то хотел, то добивался этого любым доступным способом, честным, или не очень – не важно. Йесон знал, сколько тузов макне носит в своих рукавах, и это реально раздражало его: стоит младшему выкинуть хоть малейшую выходку, действующую на хёна, как тряпка на быка, как брюнет полностью подчиняется ему, сам того не замечая. Месть за ошейник на своей шее и короткий поводок – она сладка, и обоюдно приятна. Вот и сейчас, находясь в самом центре мира, как казалось с высокого помоста на сцене, в окружении сапфировых волн бескрайнего океана, Чонун понимал, что сегодня возмездие свершится вновь. Жарко от плясок, тошнит от оглушающей барабанные перепонки музыки, дикими битами вколачивающейся глубоко в мозг. Темно-синий свет лайтстиков гипнотизирует, и от него все перед глазами плывет, хочется скинуть с себя душный пиджак, чтобы позволить телу вдохнуть свободно. И как же жаль, что отсюда никуда не деться – вот что осознает вокалист, когда свет становится ярче, а перед глазами возникает знакомый силуэт. И в ушах вспыхивает сведший его с ума голос. Кюхён всегда знал, что делать, как манипулировать. Это у него, похоже, врожденное, вместе с язвительностью, исключительным остроумием и чувством собственничества. И ведь не сказать, что фанаты ошибались насчет его предполагаемого характера, но были очень даже близки к истине. Все было при нем: и пошленькие словечки в сторону мемберов, и немереная доза наглости в крови, и желание насолить как можно сильнее, да так, чтобы слышать крик лидера на всю общагу, и служащий тому эхом гогот Хичоля. Это хэдшот – понимает Чонун, когда Чо совершает простые телодвижения, которыми он явно намеревался если не ползала скосить в истеричные обмороки, то хотя бы низ живота хёна болезненно скрутиться. Хотя, почему «хэд»? Ведь бьет-то совсем не в голову, а в немного другое место. На мысли времени не остается, потому что их полностью вытесняет стремительно промчавшаяся по телу волна озлобленных мурашек. Диких, потому что иначе состояние вокалиста охарактеризовать просто нереально – дикость от невозможности выбить дурь из светловолосой башки прямо по курсу захлестнула все перед глазами мутной пеленой. Ему недостаточно того, что изводит хёна сутками напролет? Решил и во время выступления поглумиться? Нечестную игру ведет Кюхён, извиваясь перед ним как уж на раскаленной сковородке. Кажется, что все донсены – сплошь адреналиновые маньяки и экстрималы. Что же, Чонун вполне в состоянии устроить ему всплеск тестостерона где-то на уровне пряжки ремня, едва держащей на злополучном заде макне обтягивающие донельзя брюки. Слова с губ срываются одни, ровно те же, что и по тексту песни, однако в голове Кима творится полный сумбур. И в его глазах одногруппники выглядят совсем иначе: например, Ынхёк, со взмокшими от безудержных танцев белыми волосами, кружит вокруг Донхэ так, будто тот не просто человек, а отличный пилон для развратного танца. А, вот и Рёук кинул очень недвусмысленный взгляд в сторону уже ничего не соображающего от жары Сонмина, что жадно хватал губами густой разогретый воздух в надежде хоть как-то перевести дух. А может, это у Йесона крыша поехала из-за ударивших во все места зарядов не вовремя зашаливших гормонов. Как совладать с собой, не только с телом, но и с разумом, когда надменная ухмылка рвет в клочья всякую возможную выдержку, а характерный издевательский тон уже ненавистного голоса добивает мощным молотком собственных безудержных желаний? Правильно: незаметно полосовать сухие губы зубами, до боли и последующего онемения сжимать кулаки, вымещать растущее напряжение на зал своим коронным пронизывающим взглядом. Ох, кажется, еще одна фанатка схватилась за сердце, но вокалист не виноват, что она первой попалась ему под горячую руку. От укусов губы болят и пульсируют от быстрых потоков крови под тонкой кожей, и кажется, что вытерпеть большего он просто не сможет. Да и не нужно – песня скоро закончится, а после у него в распоряжении целый антракт длиной в двадцать с лишним минут. ______________ Йесон лишь хотел осадить макнэ, остудить его пыл, но в итоге поддался на провокацию, оказавшись с ним наедине в тесной комнате подсобки. За дверью слышны голоса работников стаффа, всевозможные звуки, но старшего это мало волнует. Все его внимание сейчас сосредоточено было лишь на прижимавшемся к нему совратителе. - Что ты творишь со мной, несносный ублюдок? – вдавив Кюхена лопатками в стену, прошептал он, обдавая горячим дыханием шею шатена, на которой безумно хотелось оставить красную саднящую отметину, чтобы хоть как-то убрать с его лица довольную ухмылку. - Я ничего не делал, хён, - загадочно улыбнулся макнэ. – Во всяком случае, пока даже не начинал. Но теперь… когда ты так близко… а вокруг ни души… я просто не могу не сделать этого, - его руки заскользили вниз по спине старшего и, пройдясь по промежности брюк, обхватили ягодицы парня, властно прижимая к себе. Мазнув языком по нижней губе старшего, он слегка оттянул ее зубками, не прерывая зрительного контакта ни на секунду. В его глазах плясали дерзкие огоньки, лишь подстегивая Йесона к дальнейшим действиям, но он не спешил поддаваться, позволяя однако делать младшему с ним все, что тому заблагорассудится. И тот не терял зря времени, по-собственнически хозяйствуя под полами чужого пиджака, подкладка которого впитала в себя весь жар раскалившегося желанием тела. - Ммм, ты такой горячий, Чонун-хён, - доля секунды и, воспользовавшись замешательством старшего, Кюхен сам пригвоздил его к стене. С нажимом проведя ладонями от пряжки ремня, которой он «случайно» коснулся, вверх по груди парня, он скользнул под пиджак на его плечах и, не прилагая особых усилий, заставил ненужную вещь скатиться к ногам. Ким знает, что макнэ никогда ничего не делает просто так, все его шаги приводят к желаемому, ведь он стратег, который умело просчитывает ход за десять вперед. Несколько влажных поцелуев в шею, горячий язык и легкие закусывания кожи заставили Йесона закатить глаза от расползающегося по телу удовольствия. Безудержная страсть стремительно подкатывала к нему, скручивая низ живота в тугой узел. Пара пуговиц рубашки, руки, продолжающие оголять подтянутый живот, щекочущее грудь дыхание, учащенное сердцебиение и первый жаркий полустон, почти мычание, когда макнэ вновь вплотную приблизился к Чонуну и настойчиво сжал его ягодицы. - Хён, ты ведь знаешь, что я всегда добиваюсь того, чего хочу? Ведь знаешь, но все равно пытаешься противостоять мне. Глупый хён, - огладив упругий зад своего любовника, младший скользнул по выпуклости его брюк, неторопливо расстегнул бляшку ремня и, взявшись за нее, потянул на себя, вытягивая кожаный аксессуар из петелек. Кюхену нравилось раздевать Чонуна, нравилось соблазнять, нравилось играть с ним. А еще больше он любил побеждать, и совсем неважно, каким способом. - Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего? – голос старшего стал хриплым из-за сгустившегося от напряжения воздуха, и теперь был совсем не похожим на тот, каким он обычно поет свои баллады. - Убить меня? – с вызывающей улыбкой на лице изогнул бровь Чо. - Хуже. Я хочу затрахать тебя до потери пульса. Хочу, чтобы ты молил о пощаде, впиваясь ногтями в поверхность стола, на котором я буду брать тебя, и выкрикивал мое имя, - горячо выдохнул он макнэ на ухо в то время, пока тот мучительно медленно расстегивал молнию на его брюках. Грязные слова, слетевшие с соблазнительных губ, заставили и самого Кюхена на секунду потерять рассудок. - Так трахни меня уже… - он укусил Йе за плечо, с вызовом проведя бедром по ноге старшего. Йесон знает, как этому дьяволу нравится, узнал еще с самого первого их поцелуя с привкусом железа, когда тот страстно терзал его губы, даже не думая себя сдерживать. Кюхен любит жестко, любит оставлять синяки и ссадины на теле Чонуна, без этого уже никак. Это словно ломка для обоих. Им нравится доводить друг друга до исступления. Грубо впечатав младшего в стенку, он сжал рубашку на его груди, впиваясь ногтями в кожу. Боль, она так сладка, когда причиняется в отместку. А Йесон мстил, мстил Кюхену за то, что тот в который раз брал над ним верх, заставляя подчиняться его прихотям. За дверью послышалось копошение, а за ручку кто-то с силой дернул, отчего старший вздрогнул, быстро отстраняясь от эвила на безопасное, как ему казалось, расстояние. Но дверь не поддалась - макнэ предусмотрительно запер ее на щеколду. - Закрыто. Их здесь нет, - раздался разочарованный голос Рёука. - Их надо найти, - послышался мягкий, но беспокойный тембр Сонмина. – Иначе Итык нам головы поотрывает. Выход скоро… - Ну и чего же ты ждешь? – прошептал Кю, щекоча горячим дыханием ухо Йесона, после чего закусил мочку, проведя по ней языком, и улыбнулся, заметив пробежавшую по телу старшего дрожь. - Ладно, давай разделимся. Ты в ту сторону, а я в другую. - Угу. - Заткнись, - дернув полы рубашки Кю в стороны, он разорвал мешающую вещь, а пуговки со звонким стуком разлетелись по полу. Глаза старшего разгорались бушующим пламенем, выплескивая наружу все, что творилось внутри. Он был похож на хищника, загнавшего в свою ловушку жертву, хотя на самом деле жертвой оказался он сам. Припав губами к солоноватой от пота коже, он отточенным движением скинул с макнэ пиджак и остатки рубашки, являя своему голодному взгляду молодое подтянутое тело, одним своим видом уже сводившее с ума. Невозможно удержаться. Сдавленный стон сорвался с губ, а юркие пальчики младшего зарылись в волосах Чонуна, притягивая ближе к себе, он желал его, давно уже предпринимая попытки совращения, но тот делал вид, что не замечал желания в темных глазах. Жестоко. Но теперь уже ничто не могло остановить этого безумия. Руки старшего подцепили пряжку ремня, и, с нажимом проведя по выпуклости концертных брюк, расстегнули блестящую бляшку, проникая вглубь. Неудобно, слишком тесно, терпение уже на исходе, а потому Чонун разворачивает Кюхена к себе задом, впечатывая его лбом в холодную стену, дергает мешающую ткань брюк вниз и обхватывает окрепшую плоть рукой, делая несколько рваных движений по основанию, прислушиваясь к тяжелому дыханию. Слишком велик соблазн довести его до безумия. Кюхен недовольно мычит, когда Чонун лишает его член жаркого плена - он хочет большего. Но старший не желает так просто отпускать макнэ, настала его пора принять роль мучителя на себя. Он знает правила игры. Игнорируя собственное возбуждение, которое болезненно напоминает о себе, он продолжает истязать любовника, растягивая медленно и лишая его возможности прикоснуться к себе. И Кюхену это совсем не нравится, но попытки вырваться из плена сильных рук оканчиваются неудачей. Чонун властвует, и его преимущество очевидно. Младший упирается ладонями в стену, сжимая их почти в кулаки, когда старший жарко дышит ему в загривок. Волны мурашек одна за другой прокатываются по всему телу, вызывая неприятную дрожь. Йесон тоже уже на грани, с каждой минутой сдерживаться становится все сложнее, практически невозможно. И Кюхен знает это, он неплохо успел изучить своего любовника, а потому улыбается краешком губ, когда слышит за своей спиной шорох тяжелой ткани брюк и звонкий удар металлической части ремня о потертую поверхность паркета. - Давай ее сюда, - голос старшего хрипит, а протянутая к Кюхену рука ощутимо трясется. - Что? - Давай сюда эту чертову смазку! Я знаю, что она у тебя есть! - Она вот здесь, - Кюхен медленно нагибается к полу, представая перед Йесоном во всей красе – удар ниже пояса. - Быстрее! - Вот. Выдавив несколько капель прохладного геля на ладонь, он размашисто прошелся ей по члену и, проведя им несколько раз между ягодиц Кюхена, слегка надавил на вход. Мышцы, хоть и растянутые, принимали его неохотно, сдавливая и без того чувствительную головку. - Чёрт! – выругался Йе, ведь он и так уже еле сдерживался от подкатывающего оргазма. А потому, больно сжав бока Кю, он с силой притянул его к себе, входя полностью в горячее тело. Сдавленный вскрик сорвался с уст младшего, а по виску прокатилась капелька пота, теряясь где-то у корней волос. - Дьявол, что ты со мной делаешь? – старший прикусил кожу Кю в районе позвонка, замерев на некоторое время. Еще немного, и он бы не выдержал. Дав себе немного успокоиться, он начал медленно двигаться. Толчок за толчком, рваные ласки, и хрипы, смешиваемые с разогретым страстью воздухом, заполнившим тесное помещение. Йесон действовал медленно, нарочно истязая младшего. - Хён, быстрее. - Да где же они? Выход через 2 минуты! Итук точно нас живьем закопает! – за дверью вновь послышался недовольный голос Сонмина. - Только потому, что мы уже опаздываем. Считай, тебе повезло, - он глубоко толкнулся вперед, отчего у макнэ перехватило дыхание, и начал вбиваться в горячее тело, наращивая темп. Обоих хватило ненадолго, их накрыл яркий оргазм, подкашивая ослабшие ноги. - Чонсу точно нас убьет, - едва затуманенный возбуждением разум прояснился, подытожил события пятиминутной давности Йесон, краем глаза оценивая масштаб безумства в виде разбросанных на полу вещей и клочьев разодранной рубашки. - Не волнуйся, хён, я знаю, как с ним договориться, - по-кошачьи растянулся Кю, довольно улыбаясь. - КюСоны, мать вашу! Я знаю, что вы там! – рявкнул Лидер прямо под дверью, несколько раз долбанув по ней ногой. - Живо заканчивайте свои дела и бегом на сцену! Вечером ко мне на ковер! - Чтобы я еще раз поддался на твою провокацию?! Не надейся, макнэ! – моментально вскочив на ноги, бросил раздраженный Чонун Кюхену, на что тот лишь ухмыльнулся, натягивая на себя штаны. - Вечером в моей комнате. Буду ждать тебя. Конечно же Йесон знает, что младший снова добьется своего, вновь применяя грязные приемы соблазнения. Йесон ведь не железный, а способы эвила довести хёна до безумия с каждым разом становятся все изощреннее. Но это даже интересно. И сегодняшним вечером Чонун все-таки наведается в комнату макнэ, нужно только не забыть прихватить из припрятанной под кроватью коробки наручники и плетку, неосмотрительно позабытые младшим в прошлый раз. Ночка будет горячей…