Mon prince

Парадоксально, но почему-то дорога назад всегда кажется вдвое короче, хотя расстояние абсолютно не меняется. Именно при сложившихся обстоятельствах Грей был больше всего рад этому факту, потому что с каждой минутой он волновался все больше и больше: успеют они или опоздают? К тому же усталость тоже давала о себе знать, и принц едва ли не валился со скачущей галопом лошади. При этом и Тотомару, и он сам подгоняли животных, чтобы те двигались быстрее. Лошади ступили на двор замка среди ночи, гуляющей по полуострову вот уже несколько часов. Возвращение в это время суток объяснялось тем, что пользователь огненной магии решил не делать привал, так как до Ордена оставалось всего ничего. — Грей! — воскликнула тут же выбежавшая на улицу Эрза. Сначала в ее взгляде читалось волнение, затем облегчение, а уже после наступила та стадия, которую Фуллбастер надеялся не увидеть — гнев. — Чем ты думал, черт возьми?! — закричала девушка, а потом повернулась в сторону Тотомару. — А у тебя есть голова на плечах?! Куда ты потащил его? Следом за Скарлет из двустворчатых дверей вышел не менее разъяренный Леон. За эти несколько дней Бастиа переживал столько, сколько за всю жизнь не испытывал этого чувства. И сейчас, когда эта тяжесть спала, он был готов выпотрошить брата собственными руками за эту крайнюю степень безрассудности не только перед будущим титулом, но и перед близкими. Но его собиравшуюся было начаться ругань прервал дикий крик, раздавшийся из открытого прохода. Глаза Грея расширились от ужаса, и он, позабыв обо всем, соскочил с лошади и сломя голову помчался в здание, не видя перед собой удивленных лиц пиратов, не замечая стульев и столов, которые он сбивал на своем пути. Принц побежал вверх по ступенькам, на ходу доставая стеклянную колбу из дорожной сумки, что висела у него через плечо. — Мираджейн! — выкрикнул он имя пепельноволосой девушки, которая тут же показалась из одной из комнат. Увидев Фуллбастера, она выдохнула и, подобрав юбку платья, подбежала к нему. — Вернулся, — проговорила она с улыбкой на лице, от которой обострившиеся эмоции Грея стали немного затухать, но он, не растерявшись, вложил маленькую склянку в ее руку и кивнул на вопросительный взгляд Штраус, подтверждая надежду, зародившуюся внутри нее с той же секунды. — Спасибо, — на мгновение обняв молодого человека, прошептала благодарственные слова Мира, а затем быстро удалилась в ту же комнату, из которой вышла. — Ты сделал это… — услышал он голос за своей спиной и обернулся на него. Там стояли изумленные Эрза и Леон, которые едва ли верили своим глазам. За ними, скрестив руки на груди, находился улыбающийся Тотомару. Он, подмигнув Фуллбастеру, развернулся и спустился вниз по лестнице. — Больше нет желания на меня поорать? — воодушевившись, поинтересовался брюнет наигранно-самодовольным тоном. Аловолосая, закатив глаза, подошла к другу и крепко его обняла, на что Фуллбастер ответил точно тем же действием. — Чтоб еще раз ты заставил нас так волноваться, — прошептала она, отстраняясь и смотря в глаза принцу. — Присоединяюсь, — Бастиа подошел к кузену и также заключил его в короткие объятия, хлопая того по спине. Сделав шаг назад, пепельноволосый внимательно осмотрел Грея. — Выглядишь ты так, словно по тебе табун лошадей пробежался. — Нужно обработать раны, — произнесла Скарлет, вторя лорду. — Идем. Грей не стал противиться и, кивнув, отправился следом за подругой, попутно отвечая на вопросы Леона по поводу того, что с ним приключилось в Феросском лесу. Но позволить себе пойти отдыхать, несмотря на все протесты организма к дальнейшему бодрствованию, брюнет смог только тогда, когда через полчаса Мираджейн сообщила о том, что жизнь Левиафана теперь вне опасности — яд ламии, попавший внутрь синеволосого в составе противоядия, должен обезвредить яд сколопендры в течение следующих нескольких часов. И похоже, что это лекарство стало действовать сразу же, потому что Штраус добавила, что лихорадка, державшаяся все эти дни, спала, и тело капитана «Морского дьявола» перестало содрогаться в припадках. Фуллбастер, едва коснувшийся кровати в комнате, которую ему отвели, тут же отправился в мир грез.

***

Грей не знал, сколько провел в мире Морфея, но когда сон постепенно начал покидать его, в комнате уже было светло. Щурясь, Фуллбастер все же кое-как разлепил веки, постепенно привыкая к освещению в комнате. Брюнет потер глаза и, убирая руки от лица, обратил внимание на бинты, скрывающие глубокие царапины. В его сознании пронеслись последние пережитые им события — особенно четко среди них выделялась ночь возвращения. Он вспомнил, с каким остервенением Скарлет заматывала его в эти белые куски ткани, и усмехнулся — если бы не вовремя остановивший девушку Леон, наверняка наследник престола сейчас был бы похож на мумию, да еще и привязан к этой самой кровати, на которой он лежал. «Надо бы узнать, как там Левиафан», — подумал принц, приподнимаясь на локтях, чтобы покинуть постель и пределы комнаты. Но стоило ему повернуть голову влево, как он замер, разглядывая будто бы из неоткуда взявшегося человека. Эксцентричный пират собственной персоной, еще вчера не приходящий в сознание, уже сейчас сидел за небольшим деревянным столом, располагающимся рядом с кроватью, поставив на поверхность мебели локти и положив голову на ладони. Синие глаза неотрывно смотрели на удивленного таким появлением Фуллбастера, а губы были изогнуты в теплой улыбке. — Доброе утро, mon prince, — произнес разбойник, выпрямляясь и откидываясь на спинку стула. — Как отдохнули? Левиафан выглядел точно так же, словно и не было того злосчастного укуса — только синяки под глазами, усталый взгляд и чуть бледное лицо говорили о том, что он еще не до конца пришел в себя. — Почему ты не в кровати? — выйдя из своеобразного ступора, резко сев и спустив ноги на пол, спросил Грей, нахмурившись. — Мираджейн говорила, что тебе минимум два дня придется соблюдать строгий постельный режим. — Я слишком долго лежал без дела, — пожав плечами, будничным тоном ответил синеволосый. — Слишком много времени упущено впустую. — Ты был на краю гибели, — недовольно произнес брюнет. — Мог бы еще немного подождать. — Мне не впервой находиться на волосок от смерти, — голос Левиафана по-прежнему звучал безмятежно. — Моя жизнь состоит из сплошных опасностей — Вам ли не знать этого, mon prince. И я пришел поблагодарить Вас за то, что Костлявая вновь ушла от меня ни с чем. — Я должен был, — ответил Грей, отводя взгляд в сторону и потирая шею ладонью. — Теперь мы квиты. — Так Вы отправились в Феросский лес только из чувства долга? — произнес пират с наигранным сожалением в голосе. Наследник престола ничего на это не ответил — он ведь даже и не думал о том, что должен синеволосому за спасение своей жизни, когда покидал замок вместе с Тотомару; отговорка пришла в голову сама собой только сейчас — застрявший в горле ком помешал ему соврать снова. Взора на собеседника он тоже не поднял. Левиафан, вздохнув, отодвинул стул от стола и поднялся на ноги. Он сделал пару медленных маленьких шагов в сторону и встал прямо напротив не двигающегося принца, который будто бы и не заметил его приближения. — Mon prince, — полушепотом произнес разбойник, зовя Грея, но тот не откликнулся. Тогда пират решил действовать иначе — кончиками пальцев он коснулся щеки Фуллбастера, отчего принц вздрогнул, вспоминая ощущение какой-то странной нежности, которое он почувствовал еще при первой встрече с синеволосым тогда, в порту города Харгеона, когда даже понятия не имел, во что он ввяжется благодаря капитану «Морского дьявола». Брюнет повернул голову в сторону разбойника, изумленно на него взирая. Но пират удивил его еще больше — наклонившись к наследнику престола, Левиафан вновь накрыл его губы своими в поцелуе. В прошлый раз было быстрое касание губ, и оно больше напоминало показуху, нежели действительное желание, потому Грей и не зацикливался на нем. Но теперь происходило нечто пропитанное чувствами, способное вскружить голову, заставить позабыть обо всем и отключиться от реальности. Пират не спешил отрываться от принца, будто происходящее было для него по-настоящему необходимо. Фуллбастер замер в ошеломлении, широко распахнув глаза и не в силах сдвинуться с места. Его разум кричал о том, что все это сейчас же нужно прекратить, что все это неправильно — оно не должно начинаться, а уж тем более продолжаться, да еще так долго. Но чувства внутри него впервые противоречили здравому смыслу — Левиафан целовал его с трепетом, с нежностью, а его небольшая ладонь полностью легла на щеку принца, грея ее своим теплом — наследник престола впервые испытывал подобные ощущения, и ему совершенно не хотелось, чтобы они заканчивались. Брюнет, переставая себя контролировать, опустил веки, закрывая глаза и наслаждаясь этим мгновением. — Спа-си-бо, — прервав поцелуй, но не отходя от принца ни на шаг, по слогам произнес синеволосый, своим лбом прислонившись ко лбу наследника престола. Грей чувствовал неровное дыхание пирата на своем лице, осознавая, что и его собственное дыхание сбилось. И в этом было что-то… что-то необъяснимое, что-то настолько интимное, что его не хотелось прерывать. Брюнет не знал, сколько они вот так продержались — секунды или минуты, но когда Левиафан выпрямился, отстраняясь, развернулся и сделал несколько шагов к двери, намереваясь уйти, Его Высочество, подчиняясь внезапному порыву, резко встал с кровати и до того, как рука пирата успела коснуться дверной ручки, схватил его за локоть и вновь притянул к себе, впиваясь в его губы настойчивым поцелуем, заставляя их раскрыться и ответить тем же. Синеволосый обнял принца за шею; Грей положил одну руку ему на затылок, а другую на спину, притягивая разбойника к себе как можно ближе, сводя расстояние между ними на «нет». В поцелуе Фуллбастера не было ничего из того, что происходило пару мгновений назад — здесь появилось желание нечто другого, чего-то еще более чувственного, чем прежде, новых ощущений, от которых кружилась голова и подкашивались ноги. Наследник престола стал шагать вперед, заставляя Левиафана ступать назад до тех пор, пока он не уперся спиной в закрытую дверь. Непроизвольно издав приглушенный рык, вырвавшийся у него из груди, брюнет поставил ладони по обе стороны от головы пирата, от губ переходя к подбородку, а затем и на шею, отчего синеволосый судорожно вдохнул. «Опомнись!» — вдруг раздался голос в голове Грея, в котором он узнал свой собственный — призывающий и едва ли не надрывающийся. Фуллбастер в ту же секунду распахнул веки и, оттолкнувшись от деревянной поверхности, сделал несколько шагов назад, уставившись на слегка потрепанного разбойника, в глазах которого был не меньший ужас, чем у самого принца. Капитан корабля вслепую нашарил ручку дрожащей кистью и, опустив ее, выскользнул в коридор, громко хлопнув дверью; наследник престола услышал только быстрые шаги, удаляющиеся прочь. — Дьявол! Что же я натворил?! — у самого себя спросил Фуллбастер, хватаясь руками за голову, готовый едва ли не рвать на себе волосы. — Что со мной происходит? Медленно дойдя до кровати, брюнет рухнул на ее поверхность, заваливаясь на спину и устремляя взгляд в старый потолок. «Спокойно, — мысленно начал уверять себя молодой человек, закрыв лицо ладонями, глубоко вдыхая и быстро выдыхая, — нет причин паниковать». Да какое там! Еще никогда, черт возьми, никогда не было такого, чтобы Грей просто хоть как-то хотел прикоснуться к мужчине, а тут!.. Неужели он… Нет-нет-нет, быть этого не может! Да чтобы он, будущий король огромной процветающей страны, который должен стать отцом новому поколению наследников, почувствовал тягу к кому-то своего же пола… — Бред… Все это чистой воды бред… — проговорил Грей себе под нос. — Кто угодно, но не я. Только не я… Но почему? Почему он сразу не оттолкнул от себя Левиафана, когда тот поцеловал его? Почему позволил продолжать? Зачем остановил его уход и сам все возобновил? Что его толкнуло на это? — Меня определенно прокляли… — прошептал он, перемещая пальцы на виски и массируя их круговыми движениями. — Иначе быть не может. Принц закрыл глаза, и в его сознании вновь появился образ Левиафана. Эти чуткие прикосновения нежных рук, чувственные поцелуи мягких податливых губ. «Слишком нежные, слишком чувственные… такие, словно…» — Грей устремил ясный взор в потолок, словно на доселе белой, со временем пожелтевшей поверхности вдруг появился четкий и ясный ответ. — …словно у женщины… — закончил он свою мысль, произнеся ее вслух. Вдруг несколько кусочков пазла, целостная картинка которых должна была полностью объяснить Фуллбастеру происходящее в этом новом для него мире, добавились к тому, что уже было собрано за весь промежуток времени, в течение которого принц находился рядом с капитаном пиратского корабля. Наряду с мозаикой в голове стали повторяться фрагменты из воспоминаний, помогающие ее выстраивать. Грей удивился, насколько кожа синеволосого была нежная и мягкая. Такие руки обычно бывают у знатных барышень, что целыми днями только и вертятся у зеркала, беспокоясь о своей внешности. — Я слышал женский голос. Кто была эта девушка? И что за Джувия? — Это уже не Ваше дело, mon prince. Попрошу Вас покинуть мою каюту. «15 ноября, XX78 год. Сегодня Джувия узнала о том, что кроме людей в мире существует еще очень много всяких существ...» Грей в одном движении быстро поднялся на ноги и, преодолев расстояние до комода, в который он для удобства убрал свои вещи еще в первый день пребывания в замке, открыл верхний ящик, глазами сразу же наткнувшись на кожаный переплет, написанный рукой маленькой девочки несколько лет тому назад. Пират рассмеялся над этим. Чистым и звонким смехом, совсем не походящим на его голос, каким-то иным. Потрогав ткань, обведя пальцами границы вещи, принц был весьма удивлен, поняв, что это платье. Платье примерно такое, какие любила носить Эрза — с корсетом, кружевной пышной юбкой из мягкой шелковой ткани. — Ты не захотел рассказывать мне, кто такая Джувия, но дал мне ее дневник. Почему? — Потому что ее больше нет, и я не хочу о ней говорить. — Mon prince, если Вы пообещаете мне, что не приблизитесь к той твари, которая сейчас сидит в одной из камер, то я отдам Вам эту бумагу, чтобы Вы удовлетворили свое любопытство. Следующее, что он выудил из комода — карта, отданная ему Левиафаном в тот день, когда пират и Леон вернулись с Сендрельского острова, привезя на корабль Лами и Мереди. Оба предмета были выложены им на стол, за которым сегодня сидел капитан «Морского дьявола, когда наследник престола проснулся. Грей открыл последнюю страницу дневника, ту, что была до вырванных листов, а затем развернул карту. «Черт бы тебя побрал», — мысленно выругался брюнет, когда, сравнивая почерки на обеих бумагах, обнаружил, что они хоть и несколько отличаются, но все же были очень похожи. Разницу эту можно было запросто объяснить обыкновенным временем, прошедшим между детством и юностью. Теперь у принца не было сомнений, что делающая записи девочка и от руки нарисовавший карту Левиафан — это один и тот же человек. — Alea jacta est, Джувия Локсар. — Я думаю, что… что это моя вина. Я назвал имя Джувии Локсар, думая, что заклинание откроет мне ее личность, но я и не предполагал, что это будет проклятие. Может, Лами решила ужалить еще и Левиафана, потому что он поймал ее? Слова, произнесенные им в тот злополучный день, давали еще одно твердое доказательство его теории. Он назвал имя Джувии Локсар — и сколопендра отправилась именно за ней, а не просто решила напасть на кого-то по дороге. Не будь рядом со столом стула, Грей бы точно сел на пол от осознания выясненной им только что правды, но, благо, предмет мебели удержал его от падения и удара о твердую поверхность. Честное слово, если бы кто-нибудь сказал ему о том, что пират, которого боится большая часть страны, — молодая девушка, еще неделю назад он рассмеялся бы этому человеку в лицо и отправил бы его похмеляться в какую-нибудь ближайшую таверну. А теперь… Теперь Грей и сам бы отправился в то же самое заведение, чтобы освежить свою голову кружкой чего-нибудь крепкого и пробирающего насквозь. Разум Фуллбастера упорно выдавал один и тот же вопрос: «Почему?» Зачем нужно притворяться мужчиной? С чем связано такое решение? Кто еще знает об этом, а кто так и продолжает находиться в неведении? В некоторых случаях шоковое состояние от первого впечатления проходит быстро, а на смену ему в свою силу вступает другая эмоция. В случае принца это был чистой воды гнев. Гнев от того, что его так просто одурачили, что все это время ему морочили голову, да еще и заставили пережить чувство тяги к… Тьфу! А ведь он и сам чуть не поверил, что мужчины стали интересовать его в той же степени, что нормального молодого человека — женщины. — Тебе это так просто с рук не сойдет, Джувия Локсар, — тихо процедил Его Высочество сквозь зубы. — Даже несмотря на то, что ты девушка. Наоборот, именно потому, что ты ею являешься… В этот момент для Фуллбастера определились две совершенно новые, но не менее важные цели: во-первых, узнать, почему на месте Джувии появился Левиафан, во-вторых, как следует проучить синеволосую за то, что она стала причиной его душевных терзаний. И со второй принц решил начать немедленно.