Живучая тварь

Было холодно, а в нос ударял запах гнили, который, наверное, никогда не выветрится из этого полутемного помещения. Но это уже не раздражает так, как тогда, в первые дни. Я уже не помню, сколько времени провела в этом подземелье, сколько раз меня водили в комнату с различными плетьми разной длины и формы и другими орудиями пыток. Хотя, «подземелье» - слишком мягко звучит. Это была тюрьма в прямом смысле этого слова. В скале выдолблена нора, отдаленно напоминающая комнату, а вместо четвертой отсутствующей стены - железная решетка. Я сидела, прислонившись спиной к холодной стене, на такой же холодной земле. Я была единственным узником в этой пещере, поэтому не стеснялась своего вида: порванного серого лохмотья, оставшегося от летнего платья небесного цвета, босых ног, жирных прядей грязных волос и всей грязи, что покрывала мою кожу. Я боялась пошевелиться, ведь давно уже не вставала. Те, кто бросил меня сюда, наверное, забыли обо мне. Они больше не прижигали мне кожу раскаленным железом, не выпытывали тайны какого-то Ордена, о существовании которого я до тех пор не догадывалась. Я боялась сказать слово. Даже самой себе. Просто боялась, что мой голос стал неприятно-хриплым и сыпучим. Вдруг я услышала звук. Настоящий, человеческий голос! Но вместо радости я почувствовала злость. Они ведут еще кого-то сюда, чтобы заключить, как меня! - Пустите! Сволочь, пусти меня! - видно, парень, если я не ошибаюсь, сильно брыкался. До моих ушей донеслись ругательства. Да такие вкусные, что я невольно улыбнулась. Я закрыла глаза, не хотела видеть этого несчастного! Я боялась, что это кто-то из друзей или семьи. Послышался скрежет - дверь открылась. Я пыталась успокоиться, унять свою ярость. Я услышала, как его толкнули и новый заключенный упал. Эх, будь что будет. Пусть меня потом снова бьют, но я этого не вынесу - издевательство над кем-то, кроме меня. Я медленно встала. Звонко захрустели колени, ноги начали болеть, ныть и подкашиваться. От боли я хотела закричать, но нельзя. Нельзя давать этой сволочи повода для наслаждения. Я открыла глаза, но перед этим повернула голову к решетке, чтобы не видеть лица того, кого так безжалостно толкнули в спину. - Смотри, какая живучая тварь! - оба тюремщика захохотали неприятным смехом, который больше напоминал скрип старых дверей. - Два года сидит, и еще не сдохла! - А что, вам приятно, когда другие страдают? - ядовито прошипела я. Как я и боялась, мой голос вовсе не похожий на настоящий. Мужчины засмеялись еще громче. - Еще и говорит! – он едва смог произнести эти слова. - Заткнись, сука! - сорвалась я, ухватившись за решетку обеими руками. - Сволочи, подонки! Да как вы смеете ржать над теми, кто отпора дать не может?! Представьте себя на моем месте! - Да она ненормальная! - крикнул тюремщик, и оба, все еще смеясь, толстые, как бочки, покатились куда-то.