Я не за этим прихожу

POV Молли Молли никогда не думала, что это будет так... обыденно или так скучно. Глядя на Шерлока и вечно крутящегося рядом Джона, она думала, что приключения - это драйв, напряжение, искра, а оказалось, что это грязно, трудно, обыденно до пошлости и невыносимо скучно. Сделай то, потом вот это, мазок здесь, штришок там, и вот уже все готово, и полный ужаса взгляд со стола, как у новорожденного. На самом деле, глядя на Шерлока, она никогда не предполагала, что, однажды, будет абсолютно спокойно срезать с него окровавленную одежду, аккуратно складывая ее поодаль, и осматривать тело на наличие внутренних и внешних повреждений, хотя особо можно и не напрягаться, все, что можно было повредить в процессе удара об асфальт, он повредил. Молли вздрогнула. На смену спокойствию пришло знакомое ощущение, что где-то что-то случилось, и надо спешить. Скальпель слегка дернулся в руке, и линия вышла недостаточно ровной, впрочем, это не важно. Где-то за дверьми бесновался Джон, но впускать его нельзя. Только не сейчас. Она в панике оглянулась на двери лаборатории - створки дрогнули под резким ударом. Еще один быстрый надрез, и становится понятно, что следующий толчок будет последним для хлипкого замка. Она нажала на скальпель сильнее, стараясь сделать движение максимально четким, но тело под ее руками прогнулось, вдыхая воздух со всхлипом, дверь беззвучно отворилась, и Молли проснулась, прежде чем успела повернуться на мягкий шорох шагов. Себастьян за ее спиной что-то глухо проворчал и притянул ее к себе, перекинув теплую, тяжелую руку через талию. Он всегда спал чутко. Малейшего изменения в ритме ее дыхания было достаточно, чтобы он начинал беспокойно ворочаться во сне, и, если она пробовала пошевелиться, придавливал ее к кровати, безошибочно нашаривая в темноте, и снова засыпал. Под его четким контролем она неподвижно застывала на кровати без сна до самого утра, а утром они не разговаривали. Он просыпался, резко перекатывался, одевался и уходил. В самый первый день она пробовала сварить ему кофе, но напоролась на вежливую улыбку и холодное: “Я не за этим прихожу.” Впрочем, она подозревала, что спроси у Себастьяна: зачем он приходит, он не найдется с правильным ответом. POV Морана Смотря на Молли, Себастьян все время ждал. Он ждал вопросов, утверждений, слез, сомнений, истерики, наконец, но Молли просто молчала. Она молчала, в первый раз когда он остался на ночь. Молчала в постели. Молчала, когда ей снились кошмары, и он терзал ее бессонницей до утра, прекрасно зная, что сам отоспится днем. Молчала, когда он, однажды, совершенно случайно разбил ее любимую чашку, потому что Тобби, с каких-то своих собственных кошачьих побуждений, бросился ему под ноги на кухне, и от неожиданности Себастьян разжал пальцы. Ужасно молчаливая была, девушка, Молли Хупер, просто удивительно, чем и как она смогла довести босса, что после нескольких свиданий он пришел и расстрелял весь магазин армейского пистолета в наградные кубки Морана. Иногда Себастьяну казалось, что Молли была тенью. Она умела делать все бесшумно. Особенно подходить со спины. Как это было в первый раз, когда он задержался в прихожей, проверяя карманы, а она подкралась со стороны спальни почему-то, и впереди нее так же вкрадчиво плыл кофейный аромат. Но кофе Тьену было нельзя. Кофе стояло одним из первых пунктов в списке, который собственноручно написал шеф, прежде чем оставить его в снятом второпях номере мотеля и смыться в неизвестном направлении. Какую-то высокопарную чушь он ей тогда сказал. Что-то, что в его глазах уравнивало его сразу с немногословными героями боевиков и жеманными злодеями мелодрам, что-то, от чего внутренности резко скрутило в один холодный комок и, глядя в ее бледное лицо с синими кругами бессонницы под темными глазами, он понял, что приходит сюда действительно не за кофе. Тем более, что кофе она варила отвратительный. Как и готовила. И вообще, она все делала, нехотя, через силу, и Себастьяну все время казалось, что если он хоть на секунду оставит ее одну на кухне, она порежется, или ошпарится, или просто застынет на месте, глядя на выцветшую от пара картинку над электрическим чайником. Что такого сделал с ней Шерлок, что она пребывает в таком состоянии, Моран не знал. Хотя, может это и не Шерлок, может она была такой всегда, и только в морге, стоя над бледно-синими, оцепеневшими от усилий казаться неживыми покойниками, она становилась хладнокровно собранной, и скальпель порхал ее в руках, и голос, мягкий, чуть хрипловатый наговаривал на диктофон, устроенный в нагрудном кармане белоснежного халата, бесконечную вереницу фактов, предположений, вопросов и утверждений, которая затем сведется к сухим строкам отчетности. Сидя на оцинкованном столе, покачивая ногой и наблюдая за ней, Себастьян чувствовал себя единственным зрителем, затянувшегося спектакля, и ему все время казалось, что сейчас дверь за его спиной прогнется от удара, и хлипкий замок не выдержит. Но было тихо. Тишина и хриплый голос сводили его с ума, и ему до дрожи, до судорожной боли в затылке хотелось ее поцеловать. Смять тонкие сухие губы, ловя ее спокойное дыхание, цепляя краем глаза их отражение в стекле перегородки, и ... чертова дверь. Почему ему все время кажется, что вот тогда она точно распахнется, и войдет Джим. Вот кому это точно не понравится - так это Джиму. Джим - это гарантированная головная боль. Еще больший псих, чем был до того как выстрелить себе в глотку прямо на раскаленной от эмоций крыше Бартса. Себастьян поежился. С недавних пор ему все время было холодно. POV Молли Они познакомились случайно. Собственно, ей было все равно. Просто, однажды, он пришел в анатомический театр с группой практикантов: странно-взрослый среди них, с цепким взглядом серых глаз и криво сидящим халатом, и остался, как-то незаметно пристроившись среди строгой геометрии казенной обстановки. Он не стал помогать ей убирать в лаборатории, он ничего не спрашивал и ничего не говорил, впрочем, это было и не нужно. Они оба понимали, что она знает, кто он такой, и зачем он пришел. А потом они вместе вышли за двери Бартса и обнаружили, что идет дождь. Вертикальная стена дождевых капель отсекала улицу от уютного холла, и соваться на улицу не хотелось, поэтому еще целых полчаса они вместе сидели на пластиковых стульчиках в холле и пили такой же пластиковый на вкус кофе из кофейного автомата. А затем он поднялся, кивнул ей и ушел, оставив стаканчик на соседнем сиденье. Он пришел снова через день. Молчаливо пристроился за ее спиной на столе, и Молли вздохнула. Оказывается, когда он был там, ей было спокойней. Впрочем, этот смазанный эффект спокойствия длился недолго, ровно до тех пор, пока он не выскальзывал за дверь, оставив ей пустой стаканчик из-под кофе, как в рекламе с бесконечной прокруткой: вот наш кофе - он самый лучший в мире, у вас никогда не хватит духу выбросить стаканчик, из которого вы его пили. У Молли всегда хватало духу выбрасывать стаканчик, а, однажды, хватило духу потянуть Себастьяна за руку от кофейного автомата и привести домой. Он не возражал, не удивлялся, вообще, казалось, не испытывал никаких эмоций. Прошелся по маленькой квартирке с ленивым любопытством и устроился на кухне. Тобби, ее верный Тобби, который даже Джима, чье обаяние хлестало через край, встретил настороженным шипением, мотался за Мораном, как ревнивый муж. Так они и сидели. Себастьян с неестественно прямой спиной для человека, развалившегося на неудобном стуле, и Тобби на табуретке, напротив. И оба смотрели на Молли. Так тоже было спокойно, до тех пор, пока Моран не перевел взгляд на стенку, где над чайником прилепленная скотчем висела его цветная фотография. А ночью в ее кошмаре дверь впервые за все это время не выдержала... Через месяц Себастьян, качая ногой и наблюдая, за тем как она делает опись вещей, найденных на теле, сказал: - Мне придется тебя убить, - и она с облегчением кивнула. POV Морана Босс, конечно, узнал. Себастьян никогда не задумывался, откуда Джим Мориарти узнает все, но, в его случае, это не представляло никакой загадки. Просто, однажды, где-то около трех часов дня, разбудив его, чтобы отправить знакомым маршрутом: мотель - морг - квартира - бессонница, Джим сказал: - Ты же убьешь ее для меня, Себ? И Моран кивнул. А потом Джим наклонился и поцеловал его, как ребенка, в кончик носа и мурлыкнул в ухо, пристраиваясь рядом на кровати: - Сегодня. И Себастьян, прикрыв глаза, кивнул еще раз. От Джима пахло пеплом. Он все ей сказал. Он думал рассказать дома, но дома был Тобби, и его было жалко. Впрочем, домой они так в тот вечер и не пошли. Они зашли на почту, отправили ключ от ее квартиры соседке, с указанием вызволить и накормить кота, потому что Молли совершенно неожиданно уезжает на родину бабушки, в Австралию. Потом они зачем-то зашли в бюро путешествий и узнали, сколько в действительности стоит билет до Австралии, а, главное, сколько туда лететь, ужаснулись, посмеялись, и агент уговорила их снять летом маленький домик в Исландии, с путешествием в долину гейзеров. Себастьян вспомнил запах пепла и кивнул, доставая кредитку. Потом они отмечали это в каком-то маленьком баре, в полу-подвальчике, и шумная толпа студентов мешала, сгустившейся вокруг них тишине, и Себастьян просто разглядывал ее: глаза, волосы, тонкий шерстяной жакет, скулы, бледные губы, узкие запястья, выглядывавшие из-под стола носки рыжих, как осенние листья, туфель. А потом они вернулись в Бартс и поднялись на крышу. Наверху было холодно и неуютно. Вечернее солнце освещало полустертые меловые линии и впитавшиеся в бороздки между плитами бурые следы. Моран подошел и опустился на корточки над призрачным силуэтом. Ему послышался возбужденный голос шефа, который ходил по комнате мотеля и, жестикулируя, что-то объяснял, доказывал, уговаривал, а Себастьян, вытянувшись на кровати, следил, как перед ним попеременно мелькает веселая улыбка и рваная рана на затылке там, где вышла пуля. - Нет способа выжить, пустив себе пулю в глотку, Себастьян, - сказал наконец шеф, присев рядом с ним, и от него резко пахнуло холодом. - Нет способа выжить, сбросившись с крыши пятиэтажного здания, - сказала Молли, утыкаясь ему в плечо, когда они стояли на поребрике, взявшись за руки. - Вот, что он мне сказал, Себастьян. Просто, нет способа. - Мы проверим, - успокоил он и мягко потянул ее вниз. Земля качнулась им навстречу, а несколькими этажами ниже наконец распахнулась белая с пластиковым окошечком дверь морга