Подарки к Рождеству

- Похоже, снега на Рождество в этом году не будет, - сообщает Дайске, закрывая окно. – Как жаль! - расстроенно отвечает Эмико и подмигивает сыну. - Снег ведь так нравится влюблённым! Они с Товой-чан украшают ёлку к новому году в четыре руки, и в этот раз "Проводник в Вечность" не пытается по рассеянности развесить все игрушки на ветвях единым каскадом, хотя и успевает, манерно обхватив себя за плечики и покачивая бёдрами, расписывать прелести вечерних прогулок со своей возлюбленной под заснеженным новогодним деревом... Мама интересуется, как у Дайске дела с Рику-сан, и он признаётся, что даже не видел её с начала каникул. Эмико-сан тут же называет девушку бедняжкой и начинает метать в сторону сына неодобрительные взгляды, а её помощница разражается целой тирадой о том, какой же Нива-кун тормоз и напрочь лишён всякого романтизма. Дедушка пьёт чай и хитро смеётся, говоря, что такими темпами его внук ещё долго не воссоединится со своей "Святой девой" - он до сих пор продолжает называть Рику именно так, хотя необходимость преуспеть в любви, чтобы избавиться от семейного проклятия, для Дайске давно осталась в прошлом... - Рику-сан готовится к экзаменам, не стоит ей мешать, - возражает Дайске. Он-то знает, что всё у них со старшей Харадой прекрасно и без этих встреч возле ели на городской площади. К тому же, он и так звонит ей каждый день, отвлекая своими разговорами от занятий, а экзамены после каникул в самом деле предстоят нешуточные. В конце концов, у них ведь выпускной класс... Нива-кун тоже занят подготовкой. Настолько, что даже умудрился наотрез отказать Саехаре с помощью в оформлении праздничного выпуска школьной газеты - а тому до сих пор очень трудно в чём-нибудь отказать. Но у Дайске сейчас в самом деле нет ни времени, ни настроения рисовать Санта-Клаусов между расклеенными на листе ватмана заметками детективского сына... Такеши, конечно, потом весь триместр будет припоминать ему это маленькое "предательство", сваливая на него дежурства по классу или заставляя принимать участие в своих сомнительных авантюрах по поиску эксклюзивных кадров и интервью для своих статей. Но к этому Ниве не привыкать, Саехара ведет себя так ещё со средней школы, и от этого не перестал быть славным парнем и хорошим другом. Хотя он, конечно, как всегда понял отказ и слова о занятости на каникулах не так и, притянув приятеля к себе за шею, с хитрой улыбкой пожелал хорошенько повеселиться с Харадой-старшей. Дайске высвободился из захвата легко, а вот объяснять неуёмному репортёру, что он не прав, было заведомо бесполезной затеей, хотя он и пытался... Перед тем, как уйти в свою комнату после завтрака, Нива-кун проверяет почту. Обычно этим занимался отец, но это Рождество их семья вновь встречает без него. Коске-сан прожил дома около двух лет, а потом решил продолжить свои скитания по миру и однажды зимой, облачившись в свой походный плащ и повесив за спину потрёпанный рюкзак, ушёл в утро... Чего он искал в этот раз, трудно сказать. Во всяком случае, точно не работу для Призрачного вора - в этом уже давно нет смысла. Вся семья знает, что рано или поздно Коске вернётся к ним опять, пока же Дайске приходится поделить с дедушкой его обычные занятия, как и было до его возвращения. По правде сказать, за то время, что они были вместе, Нива даже не успел толком отвыкнуть от ощущения, каково жить без отца. Среди счетов и газет Дайске находит рождественскую открытку от Хиватари. Улыбается, прочитывая лаконичное поздравление прямо у почтового ящика. Он не видел представителя генерала почти с тех пор, как закончилась вся эта история с их проклятиями. Тогда для Сатоши настали тяжелые времена. Ведь его отчим погиб тогда, во время битвы в музее, а он всё же оказывал своему приёмному сыну какую-никакую поддержку... Да и дело, которым Хиватари-кун занимался в полиции, после исчезновения Дарка оставалось только закрыть. Эмико-сан всерьёз предлагала бывшему носителю Крада стать ещё одним сыном семьи Нива, но, разумеется, гордый и самостоятельный Хиватари этой заботы не принял. Спасибо ещё, что не посчитал оскорблением... Впрочем, конечно, нетрудно понять, что кто-то вроде Сатоши - с его талантом в искусстве, опытом работы в полиции по одному из сложнейших дел и дипломом университета Лагун - не пропадёт в этой жизни. Похоже, что у него получилось неплохо устроиться в Беппу, куда он уехал через пару месяцев после тех событий. Звонит он редко, и ещё реже пишет, зато никогда не забывает поздравлять своего друга и его семью с праздниками... Газету Нива отдаёт дедушке, счета - Тове-чан, открытку показывает маме, и поднимается к себе. В его комнате непривычно пусто без стоящего рядом со столом мольберта, но в последние месяцы на рисование у него не остаётся времени, а большую часть картин, что он уже закончил, хранит у себя Рику-сан. Самому Дайске остаётся довольствоваться набросками в альбоме - от привычки делать их во время прогулок он не желает отказываться, опасаясь потерять все свои навыки в рисовании. Рядом с альбомом на столе лежит учебник по математике с плетёной закладкой примерно посередине. Этот параграф Нива-кун перечитывает уже раз в пятый, но всё равно не понимает. В такие моменты он жалеет, что не обладает наглостью Саехары, чтобы запросто скатать у кого-нибудь домашнее задание. Но лучше, конечно, мозгами Хиватари-куна, чтобы самому всё понять, не напрягаясь... Он читает параграф в шестой раз, и по-прежнему смысл от него ускользает. Нива откидывается на стуле со вздохом и потягивается. Он представляет, что сказал бы Дарк. "Ты что, до сих пор возишься с этим?" - удивлённо. "Хах, безнадёжный мальчишка. Может, спросишь у Харады?" - насмешливо и снисходительно. "Ладно, бери пример с меня, будь оптимистом!" - так беззаботно, но уверенно и ободряюще... Да, он всё ещё не может разобраться с этими злосчастными задачками. А они наверняка будут в тесте. Так что другого выхода у него нет, кроме как снова и снова пытаться понять, как же они решаются. Да, он, конечно, безнадёжен, раз до сих пор не понял такую простую тему. Милая, заботливая Рику уже пыталась помочь и объяснить, но только ничего не получилось. Он точно безнадёжен! Он, конечно, старается следовать совету и верить в лучшее, потому и берётся в очередной раз за книгу... Но сконцентрироваться никак не получается. "Будь оптимистом", - сказал Дарк четыре года назад. Это было после того случая с Фридерт и "Секундной стрелкой времени", и Нива-кун в самом деле долго переживал из-за неудавшейся попытки помочь им. Хорошо, что Рику-сан была тогда в курсе дела. Она серьёзно поддержала его... Вторым, кто не дал Дайске погрязнуть в депрессии, был его тёмный ангел, его проклятие и второе "я" - Призрачный вор Дарк. И потому меньше всего после этих слов поддержки Нива-кун ожидал услышать первое предупреждение о скором расставании с тем, кто стал ему ближе всех людей. А Рождественская ночь, время чудес, принесла ему лишь боль невосполнимой утраты и чувство щемящей пустоты в душе. Вот как тут быть оптимистом?.. Нет-нет, Нива-кун давно уже в порядке. Все так поддерживали его, делали всё, что в их силах, так что он довольно быстро оправился. Вернее, он в самом деле в какой-то момент думал, что справился с этим. А потом осознал, что невозможно стать прежним, потеряв частичку себя. Его близкие... Они в самом деле очень старались помочь ему. Но, кажется, никому из них так и не удалось до конца понять чувства Дайске. Да и кто бы мог? Отец? Но тогда ему и самому требовалась помощь. Кроме того, как бы заботлив и добр он ни был, и как бы Нива ни уважал его, между ними так и не сложилось особенно близких отношений... Мама, потерявшая своего долгожданного сына? Но она в первую очередь всё же относилась к Дарку как к семейному проклятию. Конечно, она была расстроена, но для неё важнее было то, что город цел и Дайске жив. Дедушка был ближе к пониманию, он ведь и сам в прошлом был напарником Дарка... Но те времена давно прошли. Возможно, то, что чувствовал Нива-кун, могло сравниться с переживаниями Дайки при их первом расставании с Призрачным вором. Но не теперь, не после сорока лет существования порознь. Хиватари-кун с этой точки зрения больше походил на Дайске - он своего ангела потерял в той же битве... Но учитывая их вечно напряжённые отношения с Крадом - вряд ли он хоть на секунду об этом переживал. Он волновался за Нива-куна, но посочувствовать едва ли мог. Даже для Рику-сан, которая всегда понимала его, как никто, на этот раз это оказалось недоступно. Да и Дарк ей никогда не нравился... Но все они так старались ради Нивы, даже те, кто ничего не знал, что он просто не мог подвести их, продолжая слишком долго хандрить. И ради них он с тех пор улыбается и смеётся, как прежде, рисует свои картины, ходит в школу, а по выходным иногда приглашает сестёр Харада на барбекю, или вместе с Саехарой пробирается куда-нибудь к чёрту на рога ради эксклюзивного снимка... И даже не перестаёт любить Рождество, разве что больше не верит в чудеса. Он ведь был очень плохим ребёнком: крал (в качестве Призрачного вора), дрался (с полицией) и обманывал (всех вокруг, скрывая свою вторую личность), да ещё и так часто, что хватит для того, чтобы Санта-Клаус навсегда позабыл дорогу в его дом. Хорошо, что Дайске уже не маленький, чтобы всерьёз ждать подарков от доброго старика в красном с большим мешком за спиной... Но всё равно как-то обидно. Дайске добросовестно сражается с циферками и математическими формулами в своей тетради ещё часа полтора, а потом в комнате появляется мама и, игнорируя сопротивление, тащит его по магазинам. Нива-кун чувствует себя какой-то куклой, когда Эмико на пару с Товой-чан в отделе с одеждой вертят его во все стороны, прикладывая то одно, то другое, громко споря, что с чем сочетается лучше, и снова и снова гоняя его в примерочную переодеваться. Эмико-сан где-то услышала, что обязательно надо встречать Рождество в чём-то новом, вот и загорелась идеей сменить сыну гардероб. Это Дайске узнаёт уже после, когда выходит из магазина, весь обвешанный пакетами с покупками. Рядом идёт загруженная ничуть не меньше "Проводник в вечность" - мама прикупает обновки для всей семьи, и ещё кучу всяких странных вещей, потому что на них была скидка. В последнем отделе, к примеру, они обзаводятся дюжиной магнитиков с Санта-Клаусом, тремя календарями, красным колпаком и шарфом, комплектом цветных чулочков для развешивания на камине, парой наборов красно-белых карамельных палочек и имбирных пряников, воздушными шариками, хлопушками, рулоном обёрточной бумаги с рождественским узором и довольно симпатичным веером в традиционном японском стиле, о котором мама говорит, что это будет её подарок для Рику-сан. Ещё она подмигивает и сообщает, что для всех остальных подготовила подарки заранее, поэтому ни Нива-кун, ни Това-чан не смогут узнать, что она подарит им, и могут готовиться к сюрпризу. Дайске смущённо смеётся - сам он ещё не покупал подарки для семьи. Но не делать же это сейчас, при маме, верно? Зато они с Товой активно помогают выбирать, что подарить Рику. Нива рад их советам: у него прямо глаза разбегаются, когда он входит в отдел женских товаров... В конце концов они выбирают пару милых заколок (правда, Дайске думает, что Ризе они пошли бы больше) и серебристый браслет с узорчатыми сердечками, чем-то напоминающими подвеску Мио Хио. Покидая магазин, Эмико хитро грозит сыну пальцем: мол, теперь у него есть прекрасный повод назначить Хараде-старшей встречу. От того заговорщицкого тона, каким она говорит о предстоящем свидании, Нива-кун краснеет, словно младшеклассник, начинает смущённо махать руками и доказывать смеющимся маме и "Проводнику в вечность", что вовсе не за этим покупал подарок... Потом они обходят ещё с десяток разных продуктовых магазинов и лавочек, и набирают столько всего, что Нива-куну кажется, будто мама собирается готовить рождественский ужин не на четырёх человек, а по меньшей мере на весь его класс. Под весом сумок Дайске едва переставляет ноги, а Тову-чан совсем не видать из-за горы пакетов. Дедушка даже давится чаем, когда, вернувшись домой, они начинают выкладывать все покупки... После того, как всё разложено по местам, женщины затевают уборку, а Нива садится на диван рядом с дедушкой и под монотонное бормотание телевизора начинает оборачивать цветной бумагой подарки для своей девушки. На экране специальный корреспондент Юки-чан, всегда работавшая на месте краж Дарка, рассказывает о рождественских традициях разных стран. Дайске заинтересованно косится на телевизор, когда она говорит, каким разным может быть образ волшебника, приносящего детям подарки. Как занятно: где-то у него бывает помощница-внучка, где-то и полностью его заменяет женщина, где-то Санта-Клаусов может быть двое. У них разные имена, разные одежды и разный возраст... Но если бы существовал персональный Санта-Клаус для Нивы Дайске, он всё равно не был бы похож ни на одного из героев репортажа Юки-чан. Его Санта-Клаус слишком юн и темноволос, вместо оленей у него вислоухий кролик, который любит клубнику, а принимать от него подарки чревато обвинениями от полиции, а то ещё каким-нибудь мудрёным проклятьем. Дайске при всём желании не может представить его с бородой и в красном, зато легче лёгкого - в чёрном и с крыльями за спиной. Этому Санта-Клаусу совершенно наплевать, был ли Нива хорошим мальчиком в течение года, он и сам ведёт себя хуже самого непослушного ребёнка на свете... Но он всё равно не придёт. Дайске отчаянно трясёт головой и идёт умываться, чтобы избавиться от этого болезненного наваждения. Оно появляется у него уже не в первый раз, и это ещё одна причина, по которой он не хочет рисовать рождественские картинки для Саехары. Просто боится, что этот преследующий его образ сам собой появится из-под его кисти. Хотя его одноклассницы, наверное, были бы в восторге - Призрачный вор был кумиром многих... Но Нива-кун не хочет беспокоить отголосками прошлого тех, для кого Дарк по-настоящему имел значение. Не хочет понапрасну тревожить сердце Ризы, не хочет заставлять волноваться о себе Рику-сан и маму. Поэтому он плещет себе в лицо холодной водой, стараясь смыть непрошеные воспоминания, и никому ничего не говорит, а вместо этого возвращается на диван, чтобы закончить с упаковкой подарков, а потом идёт звонить Рику, чтобы узнать, есть ли у неё планы на вечер... Перед свиданием мама одевает его с иголочки, десять раз всё на нём поправляет, заставляет несколько раз повертеться вокруг себя перед дедушкой и Товой-чан, и только после их одобрения отпускает из дома. Всё это занимает немало времени, и в итоге Дайске начинает опаздывать. Приходится пробежаться до фуникулёра, да ещё и на бегу объяснять соседям, куда это он так торопится вечером в канун Рождества... Рику-сан ждёт его у выхода со станции, и, завидев в толпе, смеётся радостно и машет рукой. - Сюда, Нива-кун! Он подходит, целует её в щеку и извиняется за опоздание. Девушка в ответ понимающе улыбается и, разумеется, говорит, что ничего страшного не случилось и она не так уж и долго ждала. А ещё спрашивает: - Нива-кун, твой костюм, это ведь в стиле Дарка? Тебе очень идёт! Дайске чувствует себя крайне неудобно из-за опоздания, и смущён комплиментом. Он отвечает, что над костюмом постаралась мама, ещё раз извиняется за то, что его пришлось ждать, и смеётся немножко нервно. К счастью, ему никогда не приходится слишком долго страдать от неловкости в обществе Рику, такой уж она замечательный человек. Грустить рядом с ней тоже трудно, и даже кажется, что та пустота внутри, оставшаяся после Дарка, постепенно заполняется мягким светом её улыбки... Нива-кун берёт Хараду-старшую за руку, и они не спеша идут к площади. В центральной части города уже украшены все дома: на дверях висят хвойные рождественские венки, в окнах мигают разноцветные гирлянды, в большинстве двориков стоят аккуратно украшенные ёлочки, а кое-где даже рассыпан искусственный снег. На одном из таких крылечек группа детворы пытается слепить снеговика: у них, конечно, ничего не получается, зато все искренне веселятся, швыряются друг в друга пригоршнями белого порошка и звонко смеются. Рику-сан тоже улыбается, глядя на них, и Нива не может не ответить на эту тёплую улыбку. Мимо пробегает, едва не врезавшись в них, мальчуган в красном колпаке с помпоном; его мама кричит вслед, чтобы он внимательней смотрел под ноги. Возле парковой ограды важно расхаживает мужчина в костюме Санта-Клауса и предлагает всем желающим сфотографироваться за умеренную плату. Они с Рику отказываются, но он, похоже, совсем не огорчается, желает счастливого Рождества, и тут же спешит предложить свои услуги идущей следом семейной паре с маленькой улыбчивой девочкой. Харада-сан просит нарисовать её возле небольшой нарядной ёлочки, и Дайске достаёт свой альбом для набросков и карандаш. Рику хорошо позирует, и рисовать её легко и приятно. Она очень красивая. За прошедшие годы она повзрослела, стала более женственной, отрастила волосы и научилась носить юбки не только из школьной формы. Нива-кун гордится, что такая девушка по-прежнему остаётся именно с ним - милым чудаковатым неудачником. Ему это льстит. Рику-сан остаётся очень довольна получившимся наброском, и Дайске прямо тут же вынимает из альбома лист с ним и отдаёт ей. Он обещает, что обязательно нарисует по нему картину после того, как у них пройдут экзамены, девушка радостно смеётся и хлопает в ладоши, а Нива-кун прячет альбом обратно в сумку, и они продолжают путь к главному рождественскому дереву города. Дайске заранее решает отдать свои подарки Хараде именно под ним. На площади очень оживлённо: люди обмениваются поздравлениями и пожеланиями, играют дети, кто-то говорит по телефону, парочки влюблённых, назначивших встречу, пытаются отыскать друг друга, снуют туда-сюда артисты в красно-белых полушубках, и зазывают посмотреть свой товар продавцы рождественских сувениров. Ёлка сверкает огнями и зеркальными шарами, людская речь смешивается в единый радостно-праздничный гам с несущейся из репродукторов музыкой... - Нэ, нэ, Нива-кун, идём скорей! - зовет Рику и тянет Ниву за рукав к огромной ели в центре площади, пробираясь сквозь толпу. Дайске и сам смотрит на дерево с почти детским восхищением и старается не отставать от своей подруги, подходя поближе. Они останавливаются почти у самых ветвей, так, что если протянуть руку, то можно задеть большой красный шар, в котором отражается перевёрнутая вверх ногами площадь со всей её праздничной сутолокой. Слегка отдышавшись, Нива-кун достает из сумки два ярких свёртка и протягивает их девушке. - Это для тебя, Рику-сан! От меня и от мамы, - ласково улыбается он. Харада-сан принимает подарки с благодарной улыбкой и вопросительно смотрит на него: - Нива-кун, можно я открою? Конечно, Нива позволяет, и Рику в полном восторге рассматривает веер и браслет. Дайске помогает ей заколоть волосы, рассказывая услышанное утром от мамы поверье про обязательную обновку на Рождество. Рику-сан, как и он сам, раньше не слышала ничего подобного, но с удовольствием позволяет закрепить заколки на своих волосах и надевает браслет, а потом поднимает руку и любуется переливающимися в свете разноцветных огоньков сердечками. Для веера сейчас всё же несколько прохладная погода, так что ему придётся полежать в сумке... Дайске получает в подарок набор профессиональных кисточек, который давно хотел купить, и новый альбом для рисования в красивой обложке, и в порыве чувств крепко обнимает Хараду, так угадавшую с подарком. А когда отпускает, она счастливо улыбается, и в её глазах отражаются цветные огни... Он нежно целует её, словно в первый раз, и они долго стоят, взявшись за руки и просто наблюдая за площадью. Потом они убегают к фонтану, и Нива-куну в самом деле жаль, что снег так и не выпал, иначе они могли бы тоже покидаться им друг в друга и посмеяться, как встреченные на улице дети, пытавшиеся делать снеговика. - Загадай желание, Нива-кун! - улыбается Харада-старшая, когда начинают бить часы на здании городской ратуши. - Давай вместе загадаем! Если успеть до тех пор, как пробьёт двенадцать раз, желание непременно исполнится! Она говорит эти слова каждый год, и каждый раз Дайске чувствует себя немного виноватым. Рику-сан никогда не говорит, что загадывает. Если её спросить, она хитро прищурится, высунет кончик язычка, и ответит, что если рассказать раньше времени, то желание не сбудется. Но наверняка она хочет, чтобы они загадывали одно и то же, и романтическая атмосфера рождественского вечера сама собой намекает, что же именно... Вот только у Дайске есть более сокровенное желание. Он очень хочет, чтобы ему вернули веру в чудеса. Каждое Рождество Нива Дайске просит себе крылья.