Фрагментация ума

- Есть работа. - Себаст… - Он ничего не сказал. Сделай это. Сделай это или Холмс убьёт тебя. Ах, как же он мог забыть реальную угрозу от Холмса? «Великий детектив» как называли его остальные. Ему было жаль Джона. Мужчина был ослеплён ложной силой дедукции Холмса; настоящая сила заключалась в усмении знать его. Это всё было так просто, чтобы получить информацию о Джоне. Всего несколько визитов как Джим и он у его ног, умоляет и кричит о пощаде. Потому что Джим сильнее, чем Ричард когда-либо станет. Здоровье Ричарда ухудшается слишком быстро для ума, чтобы успеть проконтролировать эти изменения, и слишком медленно на внешний вид, чтобы поймать изменения взглядом. Когда-то он боялся потерять свой рассудок, свою работу детским аниматором, но теперь он был Джимом. Джим всегда был с ним в радости и горе. - Сегодня я в порядке, - прошептал он, приглаживая волосы по всей голове. Зеркало не было его другом; оно лгало и похищало большинство его времени. Он редко мог вынести лицезреть того монстра, который занял его место в зеркале; он больше не был полностью Ричардом. Он был Джимом Мориарти и Ричардом Бруком. Его восприятие, что реальность, а что нет, разрушилось. Это было утомительно. - Ричард, блять, Богом клянусь! Ты должен принимать эти лекарства. Он не может слышать Себастьяна, не сейчас, когда он делает переход к Джиму. Джим был сегодня, Ричард в какой-то другой день. Себастьян будет подыгрывать ему, как только он наденет костюм, он будет его верным убийцей и телохранителем. Себастьян знал его настоящего, но он неохотно позволял ему увидеть это в лучшие времена. Он боялся, что уважающий его снайпер уйдёт от него как только увидит мягкий характер Ричарда. Себастьян продолжал стучаться в дверь; ударять в неё с огромной силой. Бах бабах! Бум Бам! Он ответил с мучением, болью, с сумасшедшим криком. Никто не мог исправить его; никто не мог заставить монстра исчезнуть. Холмс кормил монстра измученными душами, поддерживая тем самым жизнь в чудовище. Это росло внутри него и с каждым днём ухудшалось, и однажды он испугался, что больше не контролирует это. Но боялся ли он? Был ли монстр его настоящим страхом или он боялся перспективы потерять себя и весь контроль полностью? - Ричард! Я пришёл сюда, - БАХ! БАМ! Снайпер снова толкнул дверь, кряхтя и чертыхаясь. Он должен добраться до Ричарда прежде, чем он нанесёт много увечий, прежде, чем разрушит ванную. Ему действительно нужно было убрать те зеркала, если они причиняли Ричарду много боли. - Шоу, - проворчал Моран, делая последний удар в дверь. – Детям нужны их истории. Только ты можешь быть их рассказчиком. Ничего не получалось. Тишина наполняла воздух, внутри был тяжело дышащий Джим, глядящий на отражение в зеркале. - Я выбью эту чёртову дверь. - Шоу, - он помотал головой, сжав кулаки. – Чёртово шоу и чёртовы дети. Холмс нуждается в этой работе, а я единственный, кто справится с ней. Не Ричард, не “Джим из I.T.”. Просто гениальный старина Джим Мориарти. Джим исправит это. Глянув в зеркало ещё раз, он увидел злой блеск в глазах Джима. Этот блеск был всегда там, даже в детстве. Когда он сталкивал их с качелей; воровал их игрушки; ел их булочки и причинял боль словами. Это были мелкие преступления, тем не менее, все признаки сумасшествия, что лежали внутри мальчика. Если бы его мама слушала, если бы только она заботилась о нём… - Если бы только, - рассмеялся он, подняв руку к своей щеке. Кожа была мягкой, нежной. Он задумался, какого это – сорвать кожу, быть без лица, чтобы не быть похожим ни на кого. Он не мог быть больше Ричардом, и быть Джимом тоже не мог. Ох, разве не замечательно – не иметь лица? Никаких эмоций, выдающих тебя; никакого лица, над которым смеются люди; никакого лица, показывающего ваши страх, тоску и боль. Если кожу можно сорвать так же легко и просто, как бумагу, он сделает это. Он сделал бы это давным-давно; возможно, в другой сущности своего безумства он сделает это. Придётся сделать вид, что пока всё в порядке. Он был достаточно хорошим актёром, чтобы заставить их поверить, но не Шерлока. Мужчина видел его страх и пользовался этим. Однажды он заставит Холмса покончить с собой в череде событий так… удивительно, что возможно Джим Мориарти сможет стать настоящим. И теперь мужчина по имени Джим был просто в его голове, принял его голос и действия. Ричард – теперь Джим – смотрелся в зеркало слишком долго. Достаточно долго, чтобы напиться из его усталого лица и остекленевших глаз; достаточно долго, чтобы запустить руку внутрь зеркала и вытащить из него кровавый… - Останови это! - кричит тонким голосом Ричард; иногда он уходит и бросает Джима, но не чаще, чем Джим подавляет его. - Нет… больше, - шепчет он, водя кулаком по зеркалу снова, и снова, и снова. Вскоре его рука окрасилась кровью, превратившись в грязное кровавое месиво. Но, по крайней мере, это было последнее зеркало в доме и последний раз, когда он разрешил себе смотреться в него. Такая фрагментация ума летальна даже в малых дозах.