***
Перед уроком математики я подошел к Гокудере-куну с тетрадкой, в которой не было решено домашнее задание, которое у меня обязательно спросят на уроке, вот уверен я в этом и все тут. — Гокудера-кун, можно я у тебя перепишу домашку? — заныл я, зная, что друг поделится со мной. — Пожалуйста… — Нет, — услышал я в ответ. Я недоуменно посмотрел по сторонам. Перед Гокудерой-куном стоял только я. Это он мне, что ли?.. — Нет? — переспросил я. — Нет, Вы же слышали, я ответил уже. Не хочу повторять как попугай, которым я не являюсь. Сняв с себя очки, он бросил на меня странный взгляд и, убрав тетрадь в парту, вышел из класса. Я ничего не понимал. С чего так изменилось отношение Гокудеры-куна ко мне? В недоумении я подошел к Ямамото. — Ямамото, тебе не кажется, что Гокудера-кун сегодня какой-то странный? — спросил я у друга. Он лишь пожал плечами и ответил в своей обычной манере: — Разве? А по мне такой же, как и обычно. Мне ничего не оставалось, как вернуться на свое место и ожидать своей участи. Прозвенел звонок. На уроке меня спросили. Как я и думал, я получил свои ожидаемые 2 балла. Эх, опять Реборн будет ругаться… Но мне не привыкать. После занятий, собрав сумку, я собирался сходить к Ямамото на тренировку, чтобы еще раз поговорить о странном поведении нашего друга, но был остановлен в дверях класса, схвачен за руку и на буксире утащен в медпункт. Оказавшись в кабинете, Гокудера-кун пообещал медсестре такие кары небесные, что молодая женщина тут же испарилась из помещения. Подойдя к двери, он зачем-то закрыл ее и, остановившись, каким-то чужим голосом спросил: — Десятый, Вы настолько любите Сасагаву Кёко? Я не понимал, к чему он клонит. — Ну, да, но она недосягаема для такого неудачника, как я… — вздохнул я, смотря в потолок. — Сколько бы я не мечтал о ней, этого не будет. После второй неудачной попытки я это точно понял. — Так Вы уже признавались ей? — наконец, обернувшись в мою сторону лицом, задал вопрос Гокудера-кун. — Ну, да… — я нервно почесал голову. — И оба раза она мне отказала. Покусав нижнюю губу, Гокудера-кун в три шага подошел ко мне почти вплотную. — Но Вы все равно хотите быть с ней, сделать своей девушкой, заниматься с ней сексом и в итоге жениться на ней?.. Я обреченно вздохнул. — Да. Ничего не говоря, Гокудера-кун начал расстегивать свой пиджак. Когда последняя пуговица была вынута из петли, он кинул его на пол. За ним последовал галстук. Я недоуменно смотрел за тем, как парень теперь уже расстегивает ремень своих брюк, снимает сами брюки, кидает их к пиджаку и галстуку, стягивает свои боксеры в черепах и уже принимается за рубашку. Оцепенение резко отпускает меня, и я, схватив Гокудеру-куна за плечи, слегка встряхнул его. — Гокудера-кун, ты что делаешь?! — вскричал я. Подрывник ничего не ответил, лишь мрачно разглядывал мое лицо с высоты своих 168 сантиметров. Затем, видимо что-то решив для себя, обхватил мое лицо своими красивыми длинными пальцами и вовлёк меня во французский поцелуй. Сначала я сопротивлялся, а потом меня словно унесло в параллельную вселенную, в существование которой так верил мой друг. Я упустил момент, когда оказался лежащим на кушетке, а тонкие пальцы подрывника-пианиста оказались на моей ширинке, расстегнули ее и стянули брюки вместе с нижним бельем. Когда теплые губы Гокудеры-куна накрыли мой еще не совсем возбужденный член, внутри меня словно что-то взорвалось. Я вцепился руками в его пепельные волосы и задал темп, от которого мне было приятнее. Не продержавшись долго, я излился ему в рот. Вытерев губы и облизнувшись, парень взобрался на кушетку, и… Боже, я никогда не думал, что ЭТО настолько классно. Внутри Гокудеры-куна было так узко, так приятно… А его стоны сводили с ума. В голове быстро пронеслась мысль насчет того, что это, видимо, не первый его опыт такого рода… Как же много я о нем не знаю… Прикусив губу, я больше не смог терпеть, и испытал первый в своей жизни оргазм. Глаза заволокло туманом, дурманящим душу и тело блаженством, и я словно выпал из реальности. Когда я очнулся, я все так же лежал на кушетке, но уже в брюках. Гокудеры-куна не было рядом. О Сасагаве Кёко я больше не думал: меня волновал один блондинистый дурак, который смотался, когда запахло жареным. Я лежал, разглядывая потрескавшуюся кое-где на потолке штукатурку. Дверь открылась, и в помещение несмело заглянула медсестра. — Он ушел? — спросила она, осторожно заходя в свой кабинет. — Да, — ответил я, поднимаясь с кушетки. Делать мне тут больше нечего, нужно искать одного идиота и что-то с ним решать.***
Больше месяца ушло на то, чтобы вразумить Гокудеру-куна насчет того, что я не злюсь за то, что он сделал. Еще неделя ушла на то, чтобы, наконец, добиться от этого влюбленного в меня дурака признания. И только после этого мы стали встречаться. Сейчас я вспоминаю то, каким глупцом был и не замечал чувств Гокудеры-куна, хотя все остальные уже давно догадались. Стали ясны смешки Реборна, улыбки ребят. Сегодня уже почти три месяца, как мы официально (и не очень) встречаемся. Пускай я так и не добился расположения самой популярной девушки нашей школы, зато я начал встречаться с одним из самых популярных парней. Чувства к нему возникли не сразу, я хоть и добивался от него признания, сам до конца не был готов к принятию влюбленной стороны друга. Но мы как-то это преодолели и вроде даже счастливы. Хибари-сан задержал меня в дисциплинарном кабинете. По его словам мы слишком уж палимся, зажимаясь по углам школы или обнимаясь на крыше. Пришлось клятвенно, чуть трясясь от страха, пообещать ему, что мы будем осторожнее. Только за дверью я смог вздохнуть спокойно. Хоть мы и не договаривались сегодня встречаться, я решил зайти к Гокудере-куну и вытащить его на свидание. Разговор с Хибари-саном оставил на душе неприятный осадок. Минут двадцать спустя я уже стоял около двери квартиры Гокудеры-куна, но что-то заставило меня не нажимать на дверной звонок. Я прислушался. В квартире были слышны голоса Ямамото, Гокудеры-куна и старшего брата. То, о чем они говорили, повергло меня в шок. — Жаль, что нам нельзя, ребята, в дом его швырнуть гранату! — недовольно сказал Гокудера. — Разлетится на куски — Бьякуран нам вышибет мозги! На что послышался в ответ смех Ямамото: — Мы себе давали слово не сходить с пути прямого, и пугаться нет причины трусоватого мальчишки. Под их мерзкое: «Взять Десятого Вонголу, в подвальчик заточить! Труса уму разуму надо поучить!» я поспешно направился домой. Они затеяли что-то против меня с Бьякураном? Немыслимо просто, я не понимаю… Особенно не ожидал такого от Гокудеры-куна. Дома никого не было. Реборн с Бьянки отсутствовали, а мать с детьми уехала к сестре в Англию. Я тоже должен был поехать на этой неделе в гости, но, пожалуй, поеду сейчас. А потом уже буду разбираться с тем, что делать дальше. Вызвав такси с мобильного я пошел собирать чемодан в поездку. Быстро покидав самое необходимое, я закрыл его. Заиграла мелодия на мобильном. Таксист оповестил, что подъехал. Я взял деньги, оставленные матерью на билет, и вышел на крыльцо. Закрыв дверь, направился к такси, выключая мобильный. Никого слышать не хотелось.***
За те несколько дней, что я провел у тети, я так и не включал телефон. Сегодня, решившись, я наконец-то нажал на кнопку, включая мобильный. Экран коммуникатора засветился, рекламируя фирму-производителя. Включившись, телефон тут же оповестил о видео-сообщении. Я нерешительно провел по экрану, начиная просмотр. — Глупый ученик, — вместо приветствия сказал бывший Аркобалено, смотрящий на меня с экрана, — а теперь смотри на то, что устроил для тебя Гокудера, а ты так бессовестно уехал к маминой сестре! Договорив, Реборн направил телефон на сцену, на которой стояли Гокудера-кун, Ямамото и Сасагава-сан в расстегнутых черных костюмах с цветами в петлицах. Я, не заметив, отметил про себя, что забыл уже, как классно смотрится мой возлюбленный в костюме-двойке. Заиграла музыка. Под нее ребята начали петь песню, энергично пританцовывая. Когда ребята допели, Реборн вновь направил изображение на себя. — Гокудера для тебя написал целый мюзикл. Скажешь спасибо Девятому — он приказал все снять на видео. Так что ноги в руки, и марш в аэропорт возвращаться в Японию, глупый Цуна! Он тебя ждет, да и вообще чуть ли не предлагает тебе свою руку, сердце, печень и иже с ними. Принимай, — улыбнулся мужчина и отрубился. Я же, счастливый, стал собираться обратно. К ребятам. К нему. К Гокудере Хаято.