Художник

Утро. Раннее утро, но я уже давно не сплю. Сидя на полу в белой до неприличия комнате, я строгаю карандаши. Вокруг меня витает эта стерва, безжалостная Муза, которая заставляет меня не спать по ночам и сходить с ума. В широкие окна проникает дневной свет, и я рад, что пасмурно. Солнце не будет донимать меня своим присутствием, как оно считает, неотъемлемым. В помещении только я, окно с красивыми белыми шторами и маленькое кресло, забившееся в углу от страха. Довольно мало мебели для стандартной квартирной комнаты, по-моему, это раньше была гостиная. Ну да не в этом суть. На полу расстелены ватманы, и раскиданы акварельные краски - мои верные друзья. Подстрогал карандаши. В голове вдруг мигает маячок: кровь, порезы, краски, стены, волосы, брат, глаза... Все запутанно и стремительно. Каждая невыносимая мысль порождает новую, еще более ужасную. Маленьким ножичком провожу по кистям рук, совсем аккуратно, по ладошкам и предплечьям; похож на ангела, которому только что оторвало крылья. Начинаю водить кистями по ранам, а потом опускаю их в краски - они становятся жидкими. Меня приучали пользоваться водой или слюной, но это так заурядно и не интересно. Один минус только в том, что кровь имеет свойство свертываться и засыхать. Какая же прелестная картина, мне очень весело, подпрыгиваю от радости и начинаю мотать головой как сумасшедший, хотя… Почему как? Карандаши уже давно полетели в стену, а за ними и все мои вещи... они меня сковывают. Жаль, я не додумался снять их раньше. Не понимаю, зачем брат их на меня одевает. Ой, кажется, я слышу чьи-то шаги. Том пришел. Опять будет пытаться меня наругать... опять. - Привет, солнышко! Как самочувствие?.. - Том повернул ключ в скважине и вошел в комнату. - Так, ты что опять разделся? Ну-ка одевайся. - Я творческая натура, мне не нужны эти вещи, к чему они? - Так, я сказал быстро! - брат подошел ко мне и начал поднимать меня с пола. Я сидел в зажатом состоянии; не люблю, когда он видит раны. - Аааааа, Билл, маленький, ну что ты опять сделал? Нельзя резать себя. Откуда у тебя нож? Я же его убирал. - Я попросил, чтобы мне принесли, я ел яблоко. - Я убью этих сиделок. - Уже откуда-то взял вату, как знал, и нежно вытирал кровь. - Том, не так надо, - выдернул я свою руку из его цепкой хватки. - Хм... а как? - улыбнулся братик. - А вот так, - я начал слизывать с доступных моему рту мест кровь. - Занятно. Том начал целовать мои раны, почти не щипало. Но я не люблю его нежностей. Резко тяну его за собой на пол и бухаюсь на готовый рисунок... Черт, в шею впивается лежащий подо мной карандаш... свежей заточки. Не обращаю на него внимания, впиваюсь в губы брата, он отвечает взаимностью. Мне не сложно разбудить в нем зверя, а там такой псих сидит, похлеще меня будет. Том со страстью наваливается на меня, а я целую все сильнее и сильнее. Понимаю, ему так меня не хватало. Прошло уже больше года с последнего нашего уединения. Захлебываясь от поцелуев, Том в агонии расцеловал меня всего; дойдя до паха, он нежно прошелся языком по нему, целуя мой член нежными кровавыми губами... Я царапаю его тело, ему больно, но от этого его движения все грубее и резче, такие, какими я их люблю. Снова нежность, ненавижу это. Раздвигает мне ноги так, будто боится малейшего неправильного движения. Недолго думая, я поднял их и раздвинул сам, обхватив брата за спину. Он смущенно улыбнулся. Все еще не привык к моей резкости. Водит членом по дырочке. Дурачок, дразнит меня... Но так нельзя. Чуть приподнимаюсь и кусаю его сосок. Немного больно, но я знаю, что за этим последует. Наклоняется и целует меня в губы... Черт, везде засохшая кровь, но мне нравится. Слюной смазывает свой член, а из соска капают капельки крови на меня. Гармония... Резко вводит, а у меня потемнело в глазах от боли, и я постарался соскочить, но он держит меня. Боже, как больно. Резко вытаскивает член. Опять так же резко вводит, опять боль в висках, а голова кругом. Опять резко вытаскивает, так еще несколько раз... Но я привык, и проход достаточно расширился... Том начал набирать темп, заставляя меня ахать каждую миллисекунду... Вводил все быстрее и быстрее с невероятной скоростью. Я стал дрочить свой член в таком же сумасшедшем темпе. Вдруг он начал медленно выводить член, я протяжно застонал, и рука на члене так же медленно начала водить... слишком медленно, в такой момент до оргазма еще чуть-чуть, но он дразнит. Медленно вводит, и все тот же стон, все тот же темп, руки на члене... Еще пару резких, но не быстрых толчков, и я с сумасшедшим криком кончаю на живот Тома и на его кровавый сосок. Он закрыл глаза, давая понять, что ему тоже остались секунды. Я резко подрываюсь и обхватываю его член губами, заглатывая полностью. Вожу языком по члену, потом играю с головкой и снова заглатываю, опять играю с головкой и подрачиваю член. Наконец Том кричит. Ни чуть не хуже меня, заполняя комнату запахом секса и атмосферой любви и дикости. Кончая при этом мне на лицо и на ватманы, на которых мы занимались сексом. Открывает глаза, и я вижу в них психа, но только нормального психа, не такого как я. Встаем с ним и, хихикая, смотрим на ватман. Ну вот, новая картина готова. Немного красок, крови и спермы... и это самое лучшее произведение искусства, которое будет висеть в очень популярной галерее B.Kaulitz... а этот факт ни капельки не будет волновать меня. Ну, висит и висит, ведь для настоящего художника главное процесс, а не результат. The End