Память

      Мягкий свет закатного августовского солнца проникал сквозь стрельчатые окна и узорными бликами падал на пол. Подивившись игре веселых лучей, Трандуил, бесшумно ступая по старым скрипучим половицам, обошел обеденный зал, разглядывая и чуть касаясь пальцами кухонной утвари, стоящей на грубо сколоченных полках. - Ты все-таки пришел, - низкий голос заставил Трандуила вздрогнуть и замереть, - я ждал тебя так долго.       Лишь одно существо на всем свете могло так незаметно к нему приблизится. И именно оно обитало в огромном тереме у края леса на склоне Мглистых гор, куда Трандуил пришел ранним вечером в самом конце лета. - Прости, я не мог прийти раньше, - чуть слышно проговорил эльф, чувствуя тяжелое дыхание за своей спиной. - Тебе не нужно извиняться, - отозвался тот, кто стоял ним, - мой дом благословенен теперь, когда сюда ступила нога лесного царя.       Огромные руки замерли над плечами Трандуила, желая снять с них серый дорожный плащ, но узкая ладонь легла на широкое запястье охваченное грубым железным браслетом. - Почему ты до сих пор не избавился от него? - выдохнул эльф, закрывая глаза, - в нем столько боли, я чувствую ее. И ты… не можешь не чувствовать. - Я не эльф. Память все чаще подводит меня, - последовал ответ, - но я не должен забывать эту боль. Ведь она не только моя. Это боль моей семьи, моего народа. Горечь и мука исказили лицо короля, когда он еле слышно прошептал: - Но ведь это невыносимо... - Ты ошибаешься, - глухой голос отдавался гулом в груди эльфа, - это память не только о боли. Но и о том дне, когда я впервые за годы мучений увидел солнечный свет. Когда я впервые увидел тебя. Когда ты разрубил мои цепи, мой король. Трандуил резко развернулся и взгляд его аквамариновых глаз встретился со взглядом глаз цвета дикого меда. - Беорн! - Нет, мой король, - покачал головой оборотень, - от этой памяти я не откажусь, даже если мне придется терпеть ту боль весь мой оставшийся век.       Так они стояли друг против друга – бессмертный эльфийский владыка и оборотень, получеловек-полумедведь, которого он спас когда-то из орочьих ям. Наконец эльф прервал молчание и проговорил через силу: - Ты знаешь, я сделал это не ради твоей благодарности, - голос его чистый заметно дрогнул. - Знаю. Но я знаю и то, что будет она вечна как солнце и луна. Я теперь слуга твой… - У меня довольно слуг, - резко прервал его Трандуил и оборотень отступил в смятении, не сводя глаз с короля, во взгляде которого мерцали льдинки. Но лед в глазах эльфа оттаял за мгновение. И не было в его голосе холода, когда он продолжил: - Ты правильно заметил, память моя неизменна. Я живу слишком долго и видел слишком многое. Ты хочешь помнить, Беорн? А я жажду забыть. Хоть на мгновение оставить боль прожитых лет позади. Затем я и пришел к тебе, мэллон. Примешь ли ты меня в своем жилище не как короля, но как друга? - Мэллон, - эхом повторил оборотень, и легкая улыбка тронула его губы, первая за многие годы. И эльф улыбнулся следом за ним, и свет заиграл на их лицах, смешиваясь с последними лучами закатного солнца. - Найдется ли у тебя что-нибудь покрепче козьего молока? - спросил Трандуил и лукавые искорки заиграли в его глазах. - Медовая настойка, - в тон ему ответствовал Беорн, - однако, боюсь, будет она слишком крепка для тебя, мой… друг. - Думаешь испугать лесного эльфа медовухой? – усмехнулся Трандуил, - неси ее сюда поскорей и мы посмотрим кто из нас чего стоит.       И сидели они за широким столом до утра, пили мед, смеялись, говорили. Беорн рассказывал эльфу про птичьи сплетни и лисью болтовню, про лес, ручьи и реки, про своих родичей и легенды своего народа. А эльф рассказывал про былые сражения, далекие страны и чужие небеса. И было обоим легко и светло как уже долго не случалось прежде. А когда забрезжили первые лучи рассвета, оставил эльф своего спящего друга и ушел обратно в свои владения. А оборотень, поутру проснувшись, нашел, висящий на спинке стула, серый эльфийский плащ.