Горе - лучшее оружие Жнецов

      Я представить не могла, что на Земле настолько все плохо. Затянутые черным дымом небеса, падающие горящие обрывки… в лучшем случае это обрывки пепла, поднятые ветром от взрывов, а в худшем… В худшем это капсулы с десантом Жнецов. Они всюду.       Кажется, только теперь я начинаю понимать, каково было Гаррусу на Менае. И то мы встретились на луне, где горящая планета виделась не более чем декорацией: умом понимаешь, что там просто ад, но смотреть на него оттуда или с мостика «Нормандии» — совсем не то же, что находиться в самом его пекле. Понимаю растерянность Джеймса: когда мы улетали из Ванкувера, все только начиналось. За прошедшие недели случилось… очень многое.       Больше всего на свете я боюсь, что мы опоздали. Что все тщетно.       Я слышала переговоры по радио. Группа бойцов присела на ящиках вокруг импровизированного стола из двух других, поставленных друг на друга, и без конца мониторила ситуацию. Один взвод, второй, третий… Потери колоссальны. Люди пропадают без вести, умирают, попадают в клешни Жнецов, откуда никогда не возвращаются прежними. Кто-то пускает пулю себе в рот, лишь бы не становиться переработанным монстром.       Отчаяние и безысходность. Как уцелевшим удается держаться? На чем они стоят? Я вижу, что они держатся из последних сил, ни на что не надеясь.       Нет, надеясь. Пора бы напомнить себе лишний раз то, что твердят хором Хаккетт и Андерсон. Земля надеется на тебя, Шепард. Галактика надеется на тебя. Ты стала — как там Миранда говорила? — чертовой иконой. Символом объединения всех развитых рас.       …Символом, который не может прогнать собственный страх.       Я ведь простой солдат. Женщина-биотик, военная. Героиня Скиллианского блица, спаситель Цитадели, мессия Галактики? Да черта с два. Все это отступает на дальний план, когда видишь, во что превратили родной дом. Земля не была моей родиной в буквальном смысле — тут следует вспоминать половину кораблей Пятого флота, по которым мы с родителями скитались все мое детство, — однако она родина для человечества в целом. Смотреть, как ее бездушно уничтожают… это даже не боль. Боль быстро учишься не воспринимать, особенно когда под рукой есть обезболивающее. Моральная боль… На войне нет места переживаниям. Делаешь то, что должно, и будь что будет. А дел у нас, мягко скажем, невпроворот.       …Бессмысленно. Последняя радиопередача: морпех утешал девушку из гражданских, которая укрылась с раненым солдатом под каким-то мостом. Ему оторвало полноги, и она паниковала, не зная, как сделать перевязку. Морпех ее успокаивал, объясняя инструкцию по шагам. Рану она затянула, а затем сказала то, что у всех на уме, но осмелится сказать не каждый: «Я не думаю, что мы переживем эту ночь».       В этом вся правда. Никто не знает, уцелеет ли к утру и не получится ли спастись только для того, чтоб немногим позже стать добычей Жнецов.       Я тоже не знаю. Ничего. Ни дойдем ли мы до луча, ни сможем ли перенестись на Цитадель, ни положим ли конец чудовищной Жатве. Воздух переполнен отчаянием. Когда понимаешь, что судьба всего живого решается здесь и сейчас на твоих глазах, более того, все кругом уверены, что исход зависит именно от тебя… Осознавать это — невероятно тяжелая ноша. Слишком огромная для одного человека. Одной парой рук невозможно исправить все, что разрушили Жнецы.       Вот такие мысли бродят в голове, скрытые обманчиво-спокойной маской на лице. Пусть все видят, что коммандер Шепард по-прежнему сильна и уверена в победе. Потому что иначе нельзя. Нельзя отнимать веру, показывая собственный страх. Другие смотрят. Они надеются. Они все еще живы благодаря упрямой слепой надежде.       Вся галактика смотрит на тебя, Шепард. Все пошли за тобой. Джокер, Лиара, Вега, Эшли, СУЗИ. Кто не в этом здании, тот южнее, севернее, западнее или восточнее. Или на орбите. Или с Горном. Рекс в двух шагах на куче мусора толкает речь кроганским отрядам. Явик у окна — живое воплощение мести, голос протеан. Гаррус и Тали — эти двое всегда были вместе со мной. Даже Примарх Виктус пожелал лично «вернуть долг», хотя какой уж долг, когда наша судьба решится в ближайшие часа два. Всего два часа… Неужели нам осталось так мало?       Хватит ныть, коммандер Шепард. Как будто раньше бывало полегче. Вокруг Земли и на ней кипит сражение. Над небом азари, саларианцы, кварианцы, геты. Турианцы и кроганы внизу, вместе с людьми. А тебе всего-то надо, что добежать до луча, подняться на Цитадель и раскрыть лепестки. Разок уже делали, ничего сложного. Помнишь Илос? Только повторить. Жаль, не махнешь на «Мако» напрямик — слишком высок риск попасть под смертельный луч засевшего Жнеца. Придется бежать. Ну так пешим укрыться легче, верно? Просто забег. Просто луч. Дальше элементарно.       Так и надо, коммандер. К черту отчаяние. У нас есть Горн, у нас будет Цитадель, и они вместе так жахнут, что от гигантских каракатиц не останется мокрого места. Как говорили чемпионы века этак два назад: «Я посвящаю забег…»       Я посвящаю этот забег вам. Всем, кто верит в свой живой символ. Ради всех, кто стоит рядом, ради погибших душ, смотрящих с нездешних небес. Будьте со мной. Верьте в меня. Станьте стальными крыльями, на которых я влечу в чертов луч. Прошлое, будущее связаны неразрывно в настоящем. Сейчас разомнем плечи, поправим броню, поудобней возьмем пушку…       Пора.