Базилик с кардамоном

Холодно, знаешь. Где-то в Испанском районе Города Смерти, на улице святой Доминики, кажется, да. Я заметил потрескавшуюся от времени каменную табличку. Узкая улица, всего три метра, что я тут забыл? Холодно и темно, зима, кажется. Да, сегодня выпал первый снег. Он что-то запоздал в этом году. Какой по счету новый год я отмечаю один? Наверное, четвертый или пятый. Не помню точно, когда видел тебя в последний раз. Твой образ выветрился из моей головы. Не помню, как звучит твое имя. "Salterio - мексиканская кухня" - гласила табличка, засвеченная тускло-желтым сиянием висячего фонаря в готическом стиле. Тут тепло и пахнет пряностями. Стоит заглянуть. Приветливый старичок покачивает головой при виде меня и провожает за столик. Очень маленькое помещение, и почти никого нет. Слышны только тихие разговоры двух девушек за пару столиков от меня, кстати, они все разные. Все стульчики, столики, приборы, тарелочки и вилочки - все разное. Как будто собрано со всех концов мира, все выполнено в разном стиле. И кухни нет, все готовится чуть ли не на твоих глазах у пахнущей пряностями стойки. Тут почти темно. Очень тусклые висячие над тобой фонари, кажущиеся выполненными собственноручно, создают романтическую обстановку своим желтоватым свечением. И под ними кружат мотыльки. Под потолком висит древняя колонка, издает тихие шипящие звуки - приятные аккорды, ласкающие слух. В мексиканском стиле. Уютно. Я выдохнул и облокотился на каменную стену. Обведя все глазами, я сделал вывод, что кафе частное, и та дверь в углу ведет на второй этаж, где, судя по всему, и живет тот старичок. Кафе под боком, сделанное в собственном доме на первом этаже. Что может быть лучше? Старичок засуетился и зашаркал потрепанными тапочками к моему столику. Он приветливо и печально улыбнулся, разглядывая синяки под моими глазами. Дрожащей рукой он протянул мне меню, написанное от руки. По-испански я ничего не понял и попросил на английском, чтобы тот мне показал, что и где. Старичок стал нервно переминаться с одной ноги на другую и судорожно указывать пальцем в меню, объясняя на еле-английском его содержание. Я улыбнулся ему как можно доброжелательнее и выбрал самое дорогое, за 15 долларов - особенное национальное блюдо с базиликом и другими приправами. В том-то и состоит вся фишка кафе - смешивать приправы, получать неповторимые и разнообразные ароматы и сочетания. Это тоже целая наука для кулинарии. Мой столик пропах кардамоном. Этот запах самый яркий, выделяющийся среди других. Самый характеризующий и почти выцветший, как и это место. Но в нем есть что-то особенное, не похожее на другие. Маняще-прекрасное, атмосферное, абстрактное, хоть и невзрачное, но только на первый взгляд. Я вдыхаю запах кардамона еще раз и закрываю меню, протягивая его старичку, показываю, что это все, что мне нужно. Он кивает и улыбается в ответ, молчаливо пятится назад, шурша рваными тапочками по деревянному разрисованному фресками полу. А мне остается лишь ждать и наблюдать, как дедушка аккуратно берется за готовку моего заказа, там, за стойкой, на своей усовершенствованной кухонке. Много, чего изменилось, после того, как ты ушла туда. Я хотел сходить с тобой в ресторан на твой день рождения. В хороший, уютный, элитный, дорогой. А не в это "чуть-чуть" заведение. Но тут уютней, знаешь, как дома. Шинигами больше нет, вместо него Кид теперь, настали темные времена. Он еще слишком молод, не со всем справляется, его со всех сторон завалили дела, вот так вот. В нашей уютной квартирке теперь не витает аромат сладеньких булочек, которые ты так любила на завтрак. Теперь там запах сухой, чуть-чуть живой, запах еды быстрого приготовления и табака. Над Городом Смерти уже три месяца не расходятся проливные тучи, темно и холодно, сыро. Сегодня выпал первый снег. Все тут как будто замерло, в ожидании тебя. Но тебя уже никто не ждет, знаешь. Жизнь наладилась и без тебя. События и время не будут никого ждать. Все живут чуть-чуть, потихоньку. Вот Блэк, например, с Цубаки. Они теперь женаты, такие дела. Они бросили боевую карьеру и переехали в Японию. Я давно их не видел, но иногда созваниваемся, лучшие друзья же. А Лиз работает в стрип-клубе. Лиз, такая Лиз. Она сама так решила. Надо же как-то зарабатывать. Зато Патти я до сих пор иногда вижу на улице, встречаемся, здороваемся, чуть-чуть улыбаемся. Она больше не ведет себя как ребенок, нет. Патти теперь взрослая и самостоятельная. Теперь на нее нельзя взглянуть, как можно было раньше, с улыбкой умиления. И вроде бы все устраивает, но я не помню, как ты выглядишь, только смутные образы. У меня есть новый мастер, вот так вот. Она моя девушка, кстати. Рыженькая девочка по имени Гретта. Она милая, тебе бы понравилась. Когда я прихожу вечером с холодной улицы, она целует меня в лоб и ведет к столу ужинать. Мы смотрим фильмы, она кладет голову мне на плечо и засыпает, а я глажу ее по волосам и думаю о тебе. Это нормально? И почему бы мне не влюбиться, но нет. И вроде бы меня все устраивает. Мы часто берем задания. Гретта завершила меня, как Косу Смерти. Мы иногда проводим занятия в классе "not". Я помню нас и нашу компанию, поглядывая на этих забавных новичков. Наверное, пора привыкнуть. Я же говорил, время не будет никого ждать. Все не вечно. И вроде бы меня устраивает эта чуть-чуть жизнь. Старичок, пыхтя, подносит горячую тарелку с блюдом, ярко пахнущим базиликом, и чашку чая с кардамоном. Эти ароматы сочетаются превосходно. Мне даже не хочется есть. Как будто я ел тут всю жизнь, но я тут впервые. Жаль, кафе закрывается, старичок исчерпал все свои силы, надо было как-то провести остаток жизни при деньгах, но умирать, похоже, придется в нищете, и кафе не пользуется спросом, нет смысла его держать, и денег тоже нет. Он даже пожертвовал свою мебель ради него, сервиз тоже. А мне жаль, мне тут хорошо. Но придется отпустить это место также, как я отпустил многие из прошлого. Я закончил со всем, что мне дали. Теперь это место внутри меня. Я оставил деньги и поторопился на темную улицу, таинственно сияющую фонарями и снегом. Я слышал шарканье тапочек и звон бьющейся посуды. Руки уже совсем не держат. И то, что я оставил на пару-тройку соток евро больше, наверное не поможет уже. Снег скрипел под ботинками, я удалялся от запавшего в душу места, я не хотел больше вдыхать запах базилика и кардамона. Но... - Извините, пожалуйста, - кто-то вцепился тонкими пальчиками в рукав моей куртки. Я обернулся и передо мной предстала вполне себе симпатичная молодая девушка лет 17-ти с краснеющими на морозе щечками. - Это Вы сидели за тем столиком у стенки? - она робко улыбнулась. - Да, - я не изменился в лице, просто холодно ответил ей, завораживающей девушке из кафе. - Спасибо Вам за те деньги, - она опустила голову. Ее куртка была в дырках в некоторых местах, а сапоги были потрепанными и изношенными. - Не за что, могу дать еще, - я протянул ей еще сотку. - Спасибо огромное,- девушка дрожащей рукой взяла купюру. - А как Вас зовут? - Соул, а ты кто? - я выдохнул пар в темноту и поднял голову кверху. На небе уже начинали зажигаться звезды, а ехидный месяц царствовал на темнеющем небе уже с пяти. - Я Санчо, внучка хозяина нашего кафе, - она своими озябшими ладошками взяла мою руку в кожаной перчатке и выдохнула на нее пар. Я погладил ее по светлым волосам. - Иди, а то еще замерзнешь и заболеешь, - родительским тоном приказал я и выскользнул из ее рук. Мне было искренне жаль девочку. - До свидания, - она поклонилась и убежала в кафе, помогать дедушке. Я продолжил удаляться от улицы, от района, скрипя снегом. Но мою душу что-то терзало. А что толку от этих денег? Вот, кто действительно живет чуть-чуть жизнью. До меня дошло известие, что прошло пару дней с момента моего прихода, как старичок скончался. Такие дела, Мака.