Французская ночь

Ржевский, томно вздыхая, нежился в огромном джакузи на свежем воздухе. Вокруг росла высокая живая изгородь, скрывая трансвестита глобального масштаба от глаз прекраснейших и очень впечатлительных русских особей женского пола, коих здесь было великое множество. Женская купальня, как-никак. Слух поручика услаждали доносящиеся издалека мелодичные звуки флейты, которым вторили звонкие птичьи голоса, красивые мраморные статуи обнаженных древнегреческих богинь не могли не радовать глаз. Нос щекотал приятный запах экзотических цветов, растущих здесь в изобилии, во рту таяла плитка вкуснейшего горького шоколада. "Мда, быть бабой иногда неплохо. Очень даже неплохо. Особенно если страна нуждается в тебе, как нуждается человек во втором черном носке, когда спешит собраться на работу." - философски заметил он, - "И все-таки, как же это утомительно - чулки, панталоны, корсеты, платья, туфли... И эти каблуки, по десять-пятнадцать сантиметров, черт бы их побрал! Хуже пытки и придумать нельзя. А еще и приставания этого коротышки терпеть, страдающего жутким недотрахом... Впрочем, как и я. Тьфу на него!" Вспомнив, что этим вечером ему снова придется видеть опостылевшую харю тирана, мужчина расстроился. Наполеон у него уже в печенках сидел со всеми своими ухаживаниями. Но ради Родины он должен вынести все. И он исполнит свой долг. Все лучше, чем вернуться в тюрьму к ненасытной сударыне Анне, которая творила со своими заключенными все, что только приходило в ее светлую головушку. Под воздействием ненавязчивой успокаивающей атмосферы купальни, поручик совсем разомлел и не заметил, как его мысли сами собой закрутились вокруг французского завоевателя. Он, как истинный русский человек, всем сердцем ненавидел врага России-матушки. Впервые услышав его имя, он содрогнулся от отвращения к извечному французскому пафосу, ему захотелось сплюнуть от негодования от одних только слов о непобедимости противника. А во время их первой встрече на балу, гусар едва сдержался, чтобы не рассмеяться в лицо самоуверенному коротышке и не пристрелить того на месте. В тот момент в нем словно вспыхнула искра, породившая в сердце пламя всепоглощающей злобы. Мужчина воспылал горячей ненавистью к своему оппоненту. За все время, что они провели вместе в его сердце мало что изменилось. Даже нет, совсем ничего. Совсем-совсем. Правда, нельзя сказать, что поручику не нравились ухаживания Бони. В глубине души ему было очень приятно. «Но это пустяки, любому на моем месте было бы точно также хорошо», - уверенно подумал гусар, - «Подарки и комплименты любят все». Вздохнув, Ржевский нехотя вылез из джакузи и, накинув на себя халат, поспешил уйти. Ему еще нужно было подготовиться как морально, так и физически к встрече с Бонапартом. Припудрив носик у зеркала в последний раз, мужчина в полной боевой готовности - в шикарном розовом платье, сплошь ушитом кружевами, бантиками и рюшечками, в белокуром кудрявом парике, в шелковых чулках и миловидных красных туфельках сорок шестого размера, отправился к "любимому". Свидание должно было произойти в ресторане "Голубая Луна". Судя по слухам, это было одно из самых лучших заведений Москвы, здесь подавалось множество блюд, как русских, так и других различных народностей. Борщ, окрошка, панзанелла, омары в белом соусе... Капризный желудок от столь теплых и приятных размышлений сердито и требовательно заурчал. Его оставалось только утихомирить. Хотя бы на время. Не то, чтобы гусар не был там раньше, он даже помышлять ни о чем подобном не мог. Он ехал по узким московским улицам, известных ему как собственные пять пальцев, разглядывал аппетитных горожанок, усмехался, наблюдая за забавами озорных ребят, носившимся по улицам друг от друга, отмечал, что изменилось за время его отсутствия, а что осталось прежним. Таверна "Веселый фингал", судя по количеству заходивших внутрь людей, до сих пор была самой лучшей в городе, ателье одного его знакомого все так же стояло за углом напротив лавки с нежнейшей выпечкой. В принципе, не изменилось практически ничего. Разве что новый фонтан на торговой площади построили. А вот и ресторан! Да, у европейских буржуев определенно есть вкус, с этим не поспоришь. Витиеватые колонны, просторное мраморное крыльцо, от самого здания так и веет богатством. Похоже, слухи не врали. Около парадного входа русского шпиона уже ждал разодетый, надухаренный так, что на километр вокруг глаза резало, с идиотской улыбкой до ушей Наполеон. Увидев свою "возлюбленную", горе-завоеватель кинулся было, чтобы помочь ей выйти из кареты и поцеловать ручку, но этого не потребовалось. Поручик, собрав в охапку подол платья и обнажив накачанные, упитанные, далеко не плавные девичьи ножки, грузно спрыгнул вниз. Приземлился из-за каблуков не очень удачно, напугал лошадей и чуть не перевернул средство передвижения. "Ах, графиня Ржевская такая грациозная! В ней чувствуется какая-то особая сила, которой я раньше не встречал ни у одной женщины," - с восхищением подумал Боня. Внутри ресторана оказалось очень уютно. Всюду царил романтический полумрак, темные дубовые панели с золотой отделкой отражали дрожащие, словно самые сокровенные нежные чувства, огоньки свечей, мраморные колонны были увиты пышным плющом, плачущий голос скрипки взывал к сердцам посетителей. Вдоль стен стояли небольшие круглые столики на двоих, накрытые кружевными белыми скатертями, между ними сновали с блюдами юркие официанты. Присев за дальний столик у окна, поручик, жадно блестя глазами, принялся изучать меню. Почувствовав себя не в состоянии остановиться на чем-то одном, он с милой улыбкой сообщил кавалеру, что заказывает все. Вытянувшееся от изумления личико Бони в этот момент надо было видеть. И Ржевский видел. И невольно умилился. Как только этот коротышка умудрился родится мужиком? Да еще и возомнить себя мировым героем-любовником? С трудом сдерживая рвущийся наружу смех, гусар стал уплетать за обе щеки бутерброды с икрой. А Бонапарт тем временем не мог оторвать глаз от "дамы" своего сердца. Ох, как же она мила, когда ест! На щечках хлебные крошки, но это не убавляет ее красоты, даже наоборот, делают ее еще более неповторимой, и тут пухлые, вымазанные в масле губки едва приоткрываются, разносится не очень понятный низкий бубнеж... Какая экстравагантность! А как смело она берется за свинью! Без всякого страха отдирает ее ногу и начинает поглощать с такой страстью, что завоеватель мира почувствовал, что на этот раз покорили его. Полностью, без остатка. Причем не грозный вояка, а женщина. Но зато какая! Будучи не в силах боле сдерживать себя, Наполеон приобнял спутницу за талию одной рукой, а другой полез под подол пышного платья, стремясь узнать хотя бы часть тех тайн, что хранило оно под своей недосягаемой для других мужчин тканью. Почувствовав, как вздрогнула графиня и услышав ее тихий кашель, он принял это за просьбу о продолжении, улыбнулся, продолжил свои действия. Откуда ему было знать, что от неожиданности Ржевский просто-напросто подавился свиньей? "Так, чулки в сеточку. Моя шалунья... Может это знак?" - с замиранием сердца подумал он. Однако, до самого главного места дойти он не успел. Когда его рука уже ощупала мощную коленку и собралась отправиться выше, ее без особых церемоний вернули на место - на стол. Следующим, что запомнилось Наполеону, была весьма ощутимая пощечина, причем такая, что он свалился с кресла. - Боня! Я же говорила, случайные связи не для меня, поэтому держи свои руки при себе, - скрестив руки на груди, поручик, еле выдавил скромную улыбку и с огромным трудом заставил себя успокоится. Это домогательство было для него неожиданным. Он был так удивлен, что даже не смог сразу пресечь попытку совращения. Все бы ничего. Но он не ожидал такой бурной реакции от своего тела. Да и сердце что-то тоже разволновалось - Но графиня... - Наполеон, обиженно надувшись, поднялся и снова сел на свое место. - Никаких но! И вообще, что за вечер без напитков? Официант! Самогону! - А что это? - спросил француз, потирая бордовую от удара щеку. - Хорошая штука, - усмехнулся шпион. "Выпивка всегда успокаивает. Сейчас пара стаканчиков и все пройдет, это глупое недоразумение сотрется..." - уверенно подумал Ржевский. Официант не заставил себя долго ждать, и вот на столе уже красовалась двухлитровая бутыль с мутновато-белой жидкостью. С довольной улыбкой потерев стекло и, сладким голоском протянув "красавчик" (Боню в этот момент аж передернуло от ревности), поручик откупорил сосуд и налил два полных стакана. Подняв свой стакан вверх и подмигнув Боне, мадам Ржевская осушила его одним махом и сразу закусила соленым огурчиком. Кавалер последовал ее примеру. Сначала Бонапарт позеленел, потом побелел, а затем и покраснел. Ржевский, поняв в чем дело, ухмыльнулся и буквально запихнул ему в рот соленый огурец. Боне заметно полегчало. Неловко рассмеявшись, тиран предложил еще по одной. В конце концов, когда все было съедено, а самогон допит, Боня осмелился позвать графиню на танец. Та, недолго думая, согласилась. К одинокой скрипке присоединились глубокие звуки виолончели, пианино и звонкая флейта. Дрожание струн, нежнейшие тона стука клавиш, подобное птичьему пению чириканье флейты смешались в неповторимый коктейль столь великолепного и чувственного вальса, что оставаться в грешной реальности, особенно под действием ударившего в голову алкоголя, было просто невозможно. А Наполеону, впрочем, не очень-то и хотелось. В порыве страсти он притянул к себе Ржевского и хотел было запечатлеть на его губах символ любви, но получил в ответ отрезвляющую пощечину и укоряющий, слегка помутневших от спиртного взгляд горячо любимых глаз. Однако, погоревать о неразделенной любви он не успел. Просто в следующее мгновение горе-завоеватель обнаружил, что спутница решила взять на себя ведущую роль и теперь кружила его в танце. Их вальс был похож скорее на невинные детские игры, чем на излитие тайных желаний, раскрытие секретов друг друга посредством языка тела, мимолетных горящих взглядов и музыки. Они даже не танцевали, а просто кружились на месте, взявшись за руки. Поручик смеялся, глядя на чуть надутое лицо Бони, обидевшегося из-за того, что он пребывал в роли дамы, а Бонапарт, не смотря на возмущение, не мог не любоваться озорными золотистыми кудряшками спутницы, что так мило обрамляли ее хорошенькое личико, таял под ее лукавым взором, не мог наслушаться проникновенного низкого смеха, который заставлял его улыбаться и смеяться вместе с графиней. Казалось, они могли бы кружиться так вечность, но чудная мелодия подошла к своему концу, как и их мимолетное счастье. С явным сожалением отпустив руки спутницы, Наполеон повел было ее обратно к столику, но музыканты, словно почувствовав его разочарование, завели мазурку. Вот он! Самый что ни на есть подходящий танец для объяснений в любви. Ржевскому было необычайно хорошо и легко. Он не знал, куда вдруг исчезла та его неприязнь к завоевателю, обычная холодность по отношению к нему. Списав все на самогон, он с чистой совестью согласился на его предложение станцевать мазурку и принял руку кавалера. Однако, их снова ждала неудача. Боня хоть и смог проявить инициативу, но алкоголь совсем затмил его разум и ничего, кроме косого хождения вокруг графини он совершить не смог. Поручик и сам уже валился с ног, поэтому не особо возмущался неуклюжести партнера, на его нетрезвый взгляд Бонапарт был весьма грациозен. И тут случилось то, чего он никак не ожидал от пьяного француза. Наполеон резко обхватил его за талию и властно прижал к себе. А дальше произошло непоправимое. Невообразимо приятное, но столь же ужасное. Поцелуй. Француз впился в губы поручика с такой яростью и отчаянием, словно они были необходимы ему как воздух. А Ржевский отвечал. Отвечал на каждое движение, прикусывал губы завоевателя до крови, боролся с его языком, наклоняясь вперед, пытаясь стать еще ближе к тирану, будто от этого зависела его жизнь. Разум просто отказался воспринимать всю неправильность происходящего, верх взяли животные инстинкты. Руки уже вовсю хозяйничали по стройному телу Бонапарта. Тот шумно выдохнул в губы Ржевскому, опалив его губы жарким манящим дыханием. Поручик взглянул в глаза человека, вызывающего в нем столь противоречивые чувства. Сейчас он его ненавидел и в то же время страстно желал. Блестящие глаза Бони, полные любви и некой нежности, возбуждали. Тот провел рукой по щеке гусара и потянулся вновь к его губам, но был остановлен. Прикосновение холодной руки вдруг отрезвило Ржевского. Не говоря ни слова, он вырвался из объятий Француза и побежал к выходу. - Графиня! Подождите... - Ошарашенный Наполеон побежал за дамой сердца, но, выйдя на улицу, он увидел только снующих туда-сюда людей и проезжающие мимо повозки и экипажи. Ржевская словно испарилась... Следующий день поручик встретил на пару с жуткой головной болью у себя в гостиничном номере, на огромной шикарной кровати с золотыми шелковыми простынями и красным бархатным балдахином, который скрывал его распухшее с бодуна лицо и налитые кровью глаза от дневного света. Ржевский потянулся и, скорчившись от острого ощущения в затылке, с трудом встал с кровати и подошел к кофейному столику, на котором его ждала огромная деревянная кружка воды, заготовленная им со вчерашнего вечера. Рядом валялась пустая бутыль из-под водки. Гусар выпил ее ночью уже после встречи с Боней, один, не имея возможности уснуть из-за пытливых и довольно пугающих мыслей, что хаотично крутились в его и без того нетрезвом сознании. Тогда ему очень хотелось выговориться, но рядом не было никого, кому можно было бы доверить сердечную тайну. Да если бы и был, то Ржевский знал, что слушатель просто-напросто не поймет его и в лучшем случае примет все за пьяные бредни, а в худшем... Мужчина решил даже не додумывать мысль до конца. Тогда он просто пил и изливал душу огню, горящему в камине, желая, чтобы он своим золотистым пламенем сжег все это недоразумение, поглотил его противоречивые чувства, испепелил сомнения и скверну предательства. О да, именно жалким предателем ощущал себя Ржевский. Как можно было воспылать к столь низкому и ненавистному для себя человеку? Этого быть не может! Просто сон, мираж и ничего боле. Горечь и стыд железными тисками сжимали его сердце при воспоминаниях о пылких ночных речах, произнесенных в пустоту холодной комнаты о прикосновениях рук хрупкого француза к его плечам, о том, как неуверенно они сжали ткань платья на его спине, словно боялись отпустить, потерять навеки свое единственное счастье, как податливо дрожало и извивалось его маленькое горячее тело... А губы! Такие нежные и сладкие, словно у юной, только расцветшей невинной девушки. Что это за злая шутка жизни, почему она распорядилась их жизнями именно так?! Лучше бы они и вовсе не встречались. В таких мрачных раздумьях Ржевский вышел из гостиницы. Уже полдень, к вечеру ему надо успеть привести себя в порядок, так как встречу с Боней он отменить не мог, как бы ни хотел. Долг перед Родиной, чтоб ее! На улице совсем не под настроение, будто смеясь над ним, ярко светило солнце. Люди безмятежно проходили мимо, никто никуда не торопился. В их мирный гомон иногда вмешивались ритмичное цоканье копыт, скрип деревянных колес и громкие голоса разносчиков газет, уютные деревянные домики по обе стороны от дороги радовали глаз. Ржевскому, однако, было не до красот мирной жизни, за которую сейчас как раз шла ожесточенная война. Он быстрым шагом направлялся в салон красоты. Конечно, можно было запросто потребовать карету - платит-то государство, но ему вдруг захотелось отдохнуть от светской мишуры. К тому же, свежий воздух должен помочь освежиться его воспаленному мозгу. Когда все процедуры были закончены и Ржевский наконец смог вернуться к посвежевшему образу Дамы, времени до вечера оставалось уйма. В голове немного прояснилось. Все удручавшие до этого момента обстоятельства он списал на пьянь и недоразумение, о некоторых нестыковочках предпочел не думать вообще. Да и вообще, эти французы - извращенцы, а он просто несчастная жертва этого жуткого влияния. Так что все вполне логично и эти странные нападки в скором времени пройдут. Развеселившись от собственных умозаключений, поручик отправился в цветочный магазинчик, купил букет из самых прекрасных алых роз и направился к Наташе Ростовой. Она зацепила нашего любвеобильного поручика с первого взгляда. Что тут скажешь, горячая штучка! Когда они шли по зеленому парку через мостик над рекой и вели милую беседу о сексуальных предпочтениях, Наталья вдруг остановилась. - Ржевский, а вам не кажется, что здесь весьма красиво? - Конечно. Но ни один природный пейзаж не сравнится с вашей прелестью, - поручик хитро блеснул глазами и, чуть наклонившись, взял Наташу за руку, с намерением поцеловать ее изящное запястье. Лицо девушки озарила легкая улыбка, щечки покрылись чуть заметным румянцем. "Вот она - красота во плоти," - подумал гусар, с трепетной нежностью прикасаясь горячими губами к бархатистой светлой коже на тыльной стороне руки. "Такая нежная, словно лепесток розы." Его страстный взгляд обжигал Ростову, вызывал дрожь во всем теле. Казалось, эти двое забыли обо всем на свете и готовы были вечность стоять вот так и смотреть друг другу в глаза. Но столь романтический момент разрушил звук невероятно знакомого для уха поручика голоса. - Дорогая, осторожнее! Вы же не хотите, чтобы ваше чудесное платье намокло? Глянув сквозь перила на реку, мужчина увидел весьма занимательную картину. В узкой лодке по глади воды плыла довольно симпатичная дама с худощавым лицом и просто в необычайно пышном платье, юбки которого грозились вот-вот выпрыгнуть в реку. От экстремального поступка их удерживал не кто иной как Боня - он смешно кидался от одной поднявшейся складки ткани к другой и, натружено пыхтя, изо всех сил старался запихать их обратно в средство передвижения, между делом пытаясь успокоить спутницу, ворчащую на французском что-то вроде: "Идиот! Платье помнешь!" Наталья, увидев эту сценку, прикрыла лицо веером и едва удержалась, чтоб не рассмеяться в голос - уж очень нелепый вид был у парочки. А вот Ржевскому было совсем не до смеха. "Какого...? Что это еще за курица?!" - первая мысль, что обожгла его разум после увиденного. А потом его охватила такая эмоциональная буря, что он даже растерялся, не зная, что и думать. Первыми в его сердце закрались боль и обида. Затем их с головой накрыл всепоглощающий гнев. В горле возник странный комок, на душе заскребли кошки. "Что за черт?!" Его обуревало желание спрыгнуть в реку и забрать Боню из этой проклятой лодки, подальше от наглой дамочки, посмевшей позариться на его сокровище. Вполне возможно, что он не смог бы сдержать своего буйного русского нрава и попытался б осуществить свою безумную затею, но его пыл охладил равнодушный взгляд неожиданно повернувшегося в их сторону Бонапарта. Сначала француз как-то удивленно всматривался в лицо поручика, словно пытался рассмотреть там нечто весьма важное для него, но платье борзой дамочки все-таки вывалилось из лодки и она, заверещав, прервала их зрительный контакт мощным подзатыльником в адрес Бони. Тот недовольно сморщился и, ворча себе что-то под нос, принялся вновь за опостылевшее ему платье, а затем они скрылись из виду под мостом. Ржевский, словно громом пораженный, неподвижно смотрел куда-то перед собой. Он не мог поверить в это. Господи, что за жуткое чувство, прожигающее ядом изнутри. Злоба, что пылала в нем все это время, теперь разлилась раскаленной лавой по венам, заставляя бешено колотиться сердце. В области груди отдавало острой болью при каждом его ударе. - Ржевский, вам плохо? – Наталья с обеспокоенным взглядом встряхнула поручика за плечи и тем самым вывела его из оцепенения. Сначала мужчина вздрогнул всем телом и как-то странно посмотрел на нее, но почти сразу же взял себя в руки, ясно и бодро улыбнулся. - Нет, что Вы! – поручик залился фальшивым натянутым смехом, - позвольте, мне пора на службу! - Хорошо. До свидания, - Немного удивленным голосом ответила девушка, отпуская плечи спутника. Она заметила странную перемену в его настроении, причину которой не узнает никогда. Ржевский обессиленно рухнул на кровать. Он не мог выбросить тот полный безразличия взгляд из головы. Почему все так обернулось? Хотя нет, он знал ответ. Боня с самого начала был влюблен не в поручика, а в образ женщины, созданный им. И если французский полководец узнает правду, мужчина рискует не только сорвать план по задержанию тирана в Москве, он также может потерять эту, пусть мнимую, но привязанность этого человека. Гусар продолжал неподвижно лежать на кровати, а горькие мысли разрывали его разум. Какая ирония, его соперником оказался он сам!.. Вдруг он подскочил с кровати и, уверенно вздохнув, отправился в бар. У него появился план, осуществить который в здравом уме ни один нормальный человек не сможет. Чтоб никто, в особенности Толстой, не смог ему помешать осуществить задуманное, он оставил на столе записку, в которой указал, что чувствует себя плохо и отправляется "развеяться" в ближайшую деревеньку. Бонапарт мирно посапывал на своей гигантской кровати, когда его чуткий сон разрушил тихий скрип, исходивший от окна. "И куда только стража смотрит?!" - сонно подумал он. Середину комнаты чуть освещало сияние луны, все остальное было погружено во мрак. Когда глаза чуть попривыкли, он разглядел недалеко от тумбочки ружье. Стараясь не наделать шума, Боня соскочил с кровати и кинулся было за ним, но в этот момент окно распахнулось и оттуда в помещение влетело нечто весьма растрепанное, закутанное в некое подобие платья. От этого "нечта" жутко несло перегаром, а лоскуты, составляющие одежду, грозили свалиться с существа в любую секунду. Присмотревшись, Боня шокировано выдохнул: - Г-графиня? - Нет, блин, конь в пальто тебя проведать решил! С этими словами "дама" накинулась на француза, в буквальном смысле заткнув последнему рот поцелуем. Бонапарт оказался прижат к кровати. Но его это совсем не волновало, он был очень даже не против. Но его поразил до глубины души поступок Ржевской. Странные эти женщины: то дотронуться до себя лишний раз не дают, то сами, как тигрицы, бросаются на тебя... От рассуждений его отвлекли прикосновения графини. Поручик разодрал на французе ночнушку и, отбросив ненужную тряпку в сторону, яростно впился губами своей жертве в шею. Медленно, оставляя на светлой нежной коже темные багровые следы, он спустился к груди завоевателя, с силой укусил напряженный сосок. Гробовую тишину пронзил вскрик мужчины. Его столь желаемое тело вздрогнуло, а руки вцепились в плечи поручика. Усмехнувшись, гусар впился тому в мягкие, податливо приоткрытые губы жадным поцелуем. Наполеон был поражен наглостью русской женщины, что сейчас властно завладела его ртом. Но.. Целовалась она просто изумительно. Их языки ласкали друг друга, сплетались в причудливых движениях... Вдруг француз вцепился "даме" в плечи еще сильнее и что было силы рванулся вперед, завалив ее на пол и подмяв под себя. Одной рукой он закинул на себя ее ногу и потянулся к трусикам, а левой дернул за верх, обнажив... Плоскую мужскую грудь. В этот же момент его правая рука наткнулась на нечто твердое под юбкой. Округлив глаза, Боня вскочил и как громом пораженный уставился на своего возможного любовника. - Т-ты... Это что было?... Там, под юбкой... А.. - Наполеон попятился назад, все мысли в его голове смешались до такой степени, что даже слово вымолвить было в тягость. Поручик же не растерялся. Для него все складывалось пока довольно удачно. Он много чего навыдумывал, пока готовился к сей высадке, и данная реакция Бони была далеко не самой худшей. Мужчина уверенно припер своего врага к стенке и прошептал ему на ухо: - Бонь, а разве не этого ты хотел, француз поганый? Вот теперь и развлечемся... И только попробуй пикнуть, - Ржевский прижал к шее Бонапарта нож. Тот в ответ что-то невнятно прохрипел и круглыми от ужаса глазами смотрел на русского. Усмехнувшись, гусар зажимает рукой своей жертве руки над головой, засовывает ему в рот какую-то тряпку, чтоб не кричал, и медленно проводит лезвием по его нежной шее, по ключицам, груди, оставляя едва заметные, наливающиеся кровью порезы. Вот тонкие алые струйки текут по бледной коже, завораживая поручика своей изящностью. Он втыкает оружие в стену, в сантиметре от головы Бонапарта и вновь припадает к нему сухими жадными губами. Боня вырывается, пытается отстраниться от поручика, но все его попытки оказались тщетными. Ржевский, прожигая глазами прижатого к стене мужчину, начал спускаться ниже, покрывая его тело короткими жалящими укусами. Наполеон часто дышал. Боль, смешанная с диким удовольствием пожирала его тело. Внизу живота невыносимо тянуло, требовало разрядки. Ему уже было не до спасения чести, весь разум подчинился животному желанию, да и к тому же, было банально интересно, к чему же все это приведет. Право, ему было больно и обидно от того, что его так подло обманывали все это время, что он отдал сердце несуществующей женщине, но увы, сейчас он был бессилен. Поэтому французу не оставалось ничего кроме как смириться и наблюдать за происходящим, пытаясь получить свою долю наслаждения. Дойдя до самой чувствительной части тела, Ржевский резко выпрямился и грубо развернул полководца к стенке. Он обхватил рукой его уже стоящий член и начал резкие движения рукой. Бонапарт глухо застонал. Его тело пронзила сладкая истома и он, не удержавшись, начал сам толкаться в руку врага. Тем временем поручик подхватил стоящую рядом на тумбе недопитую бутылку вина и, полив немного ароматной жидкости себе на руку вошел в мужчину двумя пальцами. Резкая боль и дискомфорт немного отрезвили француза, он захрипел и снова попытался вырваться. Но Ржевский, вцепившись в него стальной хваткой, весьма ощутимо приложил его головой о стену и неумолимо принялся двигаться в нем. Начальный дискомфорт перерастал в спазмы болезненного удовольствия. От новых ощущений у Бони подгибались ноги, он даже пропустил момент, когда гусар прекратил движения оставив ему инициативу. Но это было еще не все. Когда русский шпион решил, что француз готов, он убрал руку и заставил последнего опуститься на четвереньки. У Наполеона все плыло перед глазами от возбуждения, когда он почувствовал, как в него входит что-то твердое и холодное. Скорчившись от внезапной боли, он упал на локти и тихо зашипел, выгнувшись дугой. Затем Боня ощутил, как что-то влажное стекает по внутренней стороне бедер, а затем наполняет его самого. Закусив от боли губу, он повернул голову настолько, насколько смог... Лучше бы не поворачивал. Ржевский, с улыбкой маньяка, двигал в нем горлышком той злополучной бутылки, вливая остатки хорошо выдержанного дорогого вина. Вино ожигало внутренности, гладкая прохладная поверхность бутылки и жуткая боль в заднице сводили с ума. На глазах мужчины выступили слезы горечи и унижения. Когда Бонапарт почувствовал себя наполненным и хотел было уже взмолиться о пощаде, над ухом раздался шепот гусара: - Чего, дорогая, молчишь, понравилось вино? Да? Очень хорошо, а теперь приступим к делу. Он взял пылающее лицо француза в свои руки и поцеловал, затем приподнял его отяжелевшее от сладких пыток тело и, оперев спину Бони о стену, закинул его ноги к себе на талию. В растраханную дырочку Наполеона уперлась головка огромного упругого члена Ржевского. - Ну, красавица, это тебе за Россию-матушку! Поручик, вцепившись в зад врага, вошел сразу: резко, грубо, на всю длину. Из глаз полководца полились слезы, он закричал от дикого, раздирающего его на части ощущения, даже не смотря на мешающий кляп. Русский шпион даже не обратил на это внимания, начав делать быстрые глубокие толчки. Каждый такой толчок отзывался ужасной болью во всем теле француза. Его стоны-крики разносились по комнате, сливаясь с пошлым хлюпаньем, от первозданной ночной тишины не осталось и следа. Ему уже даже было плевать на то, что кто-нибудь их может увидеть – его тело билось в агонии, боль, казалось, наполнила все его существование. Он неосознанно вцепился ногтями в плечи поручика и драл его загорелую смуглую кожу, оставляя на ней багровые полосы. Было такое ощущение, словно он падает с небес в огненные объятия Преисподней. И вдруг его, в этом Аду, наполнило блаженство. Это Ржевский уперся членом в простату. Услышав протяжный стон удовольствия, он еще крепче стиснул пальцы на бедрах француза, сжав их до побеления и начал снова и снова биться в эту точку, с каждой секундой ускоряя темп. Обоих переполняли невероятные ощущения. Бонапарт никогда не испытывал такого божественного симбиоза боли и наслаждения и, подстроившись под темп поручика, начал насаживаться на его член сам. Ржевского же сводила с ума теснота внутри мужчины, это добавляло остроты, которую он ранее никогда не испытывал с женщинами. Он чувствовал, что разрядка уже скоро и что было силы вдалбливался в дрожащее тело француза. Не выдержав бешеного ритма, полководец застонал и, выгнувшись изящной дугой, кончил. По его телу тут же разлилась жаркая истома, а потом он потерял сознание от нахлынувших чувств. Поручик, сделав последние несколько толчков, излился в его тело. Выйдя, он увидел, как по бедрам француза стекает сперма, смешанная с вином и кровью... ************** Ржевский стоял на том самом мосту, с которого когда-то увидел Бонапарта в лодке с какой-то дамой. Как оказалось, это была его тетушка, приехавшая проведать своего племяшку и дать пару-тройку советов по плану захвата мира. Поручик усмехнулся. Ох уж эти французы... Одно слово - иностранцы. Надо сказать, что после той зловещей ночи он и Боня поговорили по душам. Оказалось, что у них была парочка общих интересов по поводу женщин... И друг друга. Уже после Бонапарт, отойдя от шока, даже признался, что не смотря на разоблачение Ржевского имеет к нему интерес. Поручик не стал говорить, что взаимный. К тому же повторить ночные события им так и не удалось. Гусар выполнил свою миссию - задержал Наполеона, и буквально через день, французская армия была разбита и изгнана с русских земель. Больше они никогда не виделись. - Дорогой! Ржевский обернулся на зов. К нему бежала его жена Наталья. Они поженились около двух лет назад и теперь собирались уехать отдыхать на недельку-другую в Париж. Впереди еще целая жизнь и поручик был уверен, он выжмет из нее все соки. Но, как бы там ни было, вряд ли ему когда-нибудь удастся забыть события той жаркой французской ночи...