Рождественские чудеса.

- Ацуши, скажи, а ты веришь в чудеса? – Химуро жмурился от снега, попадающего на лицо, всё время вертелся и что-то рисовал озябшими пальцами на свежем снегу. - Верю,- без задней мысли, шурша фантиками, Мурасакибара пытался найти в глубоком кармане последний рождественский леденец. Последний не находился. Парень погрустнел. На этом разговор закончился, исчерпав себя. В этом плане Ацуши был просто невозможен – молчаливый, вечно что-то жующий, он не давал Тацуе такого огромного простора для бесконечных разговоров, потому в потоке эмоций и слов приходилось захлебываться остальным, будь то Кагами или кто-то иной. Но в остальном… В остальном Мурасакибара был самым лучшим во всём мире. Добрый и понимающий, он мог иногда придумать выход из самой безнадежной ситуации. Если говорить с ним о всякой ерунде не представлялось возможным (ибо сам Химуро не мог выдержать беспрерывного чавканья в ответ на его радостные и счастливые вопли и эмоциональную болтовню), то серьезные вещи центровой Йосен воспринимал со всей ответственностью и стремился помочь. Иногда успокаивал, когда на Тацую наплывали волны грусти и ностальгии, целовал так, что парень забывал кто он вообще. Это радовало… Рождество обволакивало город мягкой пеленой снега, красно-белой мишуры, зелени растений и радости. Вокруг веселились все, кому не было лень, и кто не умер. Все, кроме Мурасакибары. Этот человек испытывал невероятную нехватку сладкого, от того прибывал в сильной депрессии: угнетающую ауру можно было почувствовать за несколько метров до самого Ацуши. Причиной этой нехватки стал обычный рост цен – торговцы решили срубить побольше прибыли во время предпраздничной суеты. Тацуя волновался, пытался исправить ситуацию, но так, чтобы получилось исполнить задуманное и не оставить своего любимого в беде. Редкие сюрпризы в виде конфет и леденцов, чипсов и батончиков, конечно, дарили радость, но всё равно их было мало. Мурасакибара привык есть слишком много. В день Рождества Ацуши подумал о том, что чудес не бывает. Вообще не бывает. Их не было, их нет, их не будет. Он не ел сладкого два дня, и от того состояние было не самым лучшим. Ну да, это всё равно, что человека просто взять и оставить в одиночестве – будет паника, ему станет плохо, возможно, что будет истерика. Нет, парень ни в коем случае не истерил. Он просто заперся в комнате и сидел там. Родители, братья, сестра… никто, НИКТО ничего не принес, не угостил. Только радовались, что «Ацуши наконец-то очнулся и понял, как сильно вредит здоровью сладкое!». «Мам, я хочу!» - пропускалось мимо ушей. И так целый день. Комната. Одинокая елка из мишуры на столе. Снегопад за окном. Шум за дверью. Как Мурасакибара уснул, он совершенно не помнил – сказывался день апатии и жутчайшей депрессии. Проснулся только от грохота – в темноте что-то катилось по полу, ойкало и гремело. Он зажмурил глаза. Было холодно и страшно… *** Наверное, Ацуши был счастлив, как никогда: под небольшой покосившейся елочкой утром обнаружил большой мешок, полностью забитый всякой сладостью: чипсы, конфеты, батончики, леденцы, мармелад, печенье… Всё то, что так обожал сладкоежка Йосен. - Муро-чин, что это?- только произносит, когда замечает Химуро, заходящего в комнату. Тычет в него пакетом, сияя, как начищенный до блеска чайник. - Рождественские чудеса? – улыбается парень, натягивая свитер на перевязанную руку. Пожалуй, Ацуши не стоит знать ничего из ночных похождений.