Чужой среди чужих

Смерть Мелитул стала тяжким ударом не только для брата её души, но и для всей гладиаторской школы. Почти целое столетие её прекрасный и в то же время мощный и внушающий страх её противникам облик, освещал песок не только арен Айура, но и самой знаменитой школы для подготовки будущей гордости касты тамплиеров. В отличии от своего возлюбленного, протоссианка не планировала всю жизнь посвящать поединкам на арене, она лишь мечтала принести себе славу и с гордостью вновь сражаться во благо Айура, о чём мечтает и любой адепт Кхалы. Но быть той, кого провожают в последний путь на Дороге Поминовения, Мелитул было суждено судьбой. Все гладиаторы,служащие и сами хозяева прославленной школы Лентуласа пришли на печальную церемонию, выстроившись вдоль подстамента на котором лежала сама падшая гладиатрикс. Впереди шёл сам наставник и возлюбленный могущей воительницы, Эномай. Наставник медленно шёл и смотрел на мёртвое тело любви всей его жизни. Одетая в простые белые одежды, а не броню тамплиера или доспехи гладиатора, в которых провела почти всю свою жизнь, Мелитул выглядела умиротворённо. Одежда скрывала ужасные раны,которые стоили ей жизни. Большие синие глаза были закрыты, и она выглядела почти живой под полем стазиса. Эномай не сводил глаз с тела своей возлюбленной, ведь именно ему предстоит ритуально омыть её тело в храме зел-нага и потом положить в землю на вечный отдых. Однако хуже всех чувствовала себя Саксилис, её днями и ночами мучило чувство вины за смерть сестры-гладиатрикс из школы, откуда и она сама. Однако Эномай не держал зла на свою ученицу, он как никто другой понимал всю суть поединков на арене и риск, который является их неотъемлимой частью. Даже на первой послетраурной тренировке сам наставник школы лишь телепатировал юной Саргас "Ты билась достойно сестра". Сам же хозяин школы вызвал к себе на разговор своего сына лишь спустя несколько часов после траурной церемонии, ему нужно было очень много сказать, включая то, чего сам Батиадун не ожидал услышать. -Твоя Саксилис, будучи новобранцем победила опытного гладиатора, которую я считал одной из лучших.-Старый Фуринакс поднял взгляд с нескольких мнемо-кристаллов и посмотрел своему сыну в глаза,-Похоже я недооценил Саксилис, как и своего сына.-От подобной похвалы протосс лишь склонил голову и произнёс: -Это честь для меня отец. -Ты сам её добился, когда забыл о своей надменности и интригах,-ментально улыбнулся Лентулас. -Я больше не вернусь к подобным мыслям. -Ничто так не радует, как разум берущий вверх над чувствами,-произнёс старый протосс, обнимая своего сына.-Наш дом на верном пути. -Я не сойду с него в твоё отсутствие,-восторженно произнёс юный Фуринакс. -Отсутствие?-удивился старый протосс,но прочитав мысли своего собеседника, отец понял своего сына.-О нет, победа Саксилис пробудила во мне энтузиазм впервые за долгое время. Звуки сражений, кровь и песок гораздо полезнее чем банальная смена климата. Нет, я останусь с тобой и мы вместе увидим как школа Лентуласа вернёт себе былую славу,-восторженно сказал Фуринакс и развернувшись, вышел из комнаты. Его переполнял восторг и гордость за сына, но вот юный хозяин школы чувствовал лишь разочарование от падения собственных замыслов. ------------------ Последующие дни летели довольно быстро, как оказалось, в трудные для обоих время отец и сын всё же могут найти общий язык. Количество поединков, в которых участвуют бойцы потомственного тренера гладиаторов стремительно росло, как и уровень понимания между отцом и сыном. Смотря бой, сидя на обычных зрительский трибунах, молодой Фуринакс наконец-то смог хоть в чём-то доказать свою правоту отцу. -С этим странным копьём вместо мечей Меркатон больше похож какого-то пришельца чем на истинного тамплиера,-проворчал старый протосс, глядя на новое оружие своего воспитанника. -Это стиль "Ритеракс", он привезён с пограничных миров. -Пусть забирают обратно, наших титанам не нужны всякие обычаи дикарей,-вновь проворчал Лентулас, но вдруг увидев, как противник Меркатона падает на спину с приставленным к шее пси-лезвием копья, он замешкался. -Чтож похоже у действительности иное мнение,-позлорадствовал Батиадун.-Скоро ритераксы будут в каждой школе и почти на каждых играх. Я же говорил что их достоинство мы ещё увидим. -Да, поединок был что надо,-впервые за долгое время согласился со своим сыном Лентулас. -С центральной трибуны бы смотрелось ещё лучше,-с досадой произнёс молодой Фуринакс, переводя взгляд на сидящую на ней элиту города. -Вообще-то меня туда сегодня приглашали. -И ты отказался?-удивился молодой протосс. -Трибуна слишком высока, лучше уж смотреть бои здесь среди народа и рядом с сыном, конечно же.-Удивлению Батиадуна не было предела, он всегда считал, что его отец никогда не упустит возможность властно указать на ошибки своего сына, но искреннее желание просто провести время с сыном упрямый старик проявлял крайне редко, особенно после смерти матери своего единственного сына. Вернувшись вечером домой, Батиадун нашёл своего отца в зале славы бывших чемпионов. Зал был довольно просторный, ведь вмещал множество статуй бывших чемпионов, начинавшихся ещё с момента постройки школы дедом Батиадуна. Лентулас стоял и смотрел на статую высокого крепко-сложённого протосса с небольшим шлемом на голове. -Магнецис, один из лучших чемпионов этой школы,-вслух произнёс старый протосс.-До сих пор помню его последний бой на арене с Рэтиндаром Восточным. После своей победы он вернулся в ряды тамплиеров и даже дослужился до должности претора. -Он был настоящим титаном арены,- сказал юный протосс в тон отцу. -Как и все мои чемпионы, благодаря многолетним тренировках и преданности он смог принести себе славу. Но чемпион это не только его победы на арене, любой поступок, любое решение пусть даже не значимое, определяет насколько стойкий его разум и насколько велико его сердце. -Я всё это знаю отец. -Нет сын мой, ты не знаешь. Я всегда пытался донести до тебя истинный смысл существования этой школы и предназначения, которое уготовано её хозяину. И ты и я здесь лишь из-за моего отца и твоего деда, он построил эту школу, он верил что каждый протосс чего-то достоин, что даже самые жалкие и слабые могут добиться славы и чести. Он передал свою веру мне, как его сыну,а я старался передать её тебе. Я старался сделать так, чтобы ты видел в других то, чего они сами не способны видеть. Но ты зачастую забываешь об этом и идёшь в угоду возвышения собственного имени, что для истинного адепта Кхалы неприемлемо. Но именно ты ещё в юности доказал, что просто не способен прислушиваться к чужому мнению. -И когда же я отвергал твои строгие советы?-возмутился юный протосс.-Я хотел сделать политическую карьеру, но ты был против и я отказался.Я управлял школой в твоё отсутствие вопреки собственным мечтаниям, о которых уже забыл. Разве я хоть раз ослушался отца? -Послушай, ты всего лишь....,-но вдруг внезапный приступ боли перебил протосса. Пожилой Фуринакс скорчился от боли и схватился рукой за верхнею часть груди. Но данный приступ оказался сильнее обычных и хозяин школы скорчился от боли на полу. -Отец!-вскрикнул Батиадун и подойдя к отцу ментально вызвал лекаря. Оставив больного отца под присмотром лекаря и своей возлюбленной, Батиадун в сопровождении Эномая отправился искать необходимые травы для лечебных мазей, которые были необходимы его отцу. Лекарь в его школе был отличный и поэтому в его знаниях сомневаться не стоило. Наконец найдя нужные травы, юный Фуринакс вернулся в свой дом, но уловив телепалемы полные горя и печали, он не поверил тому, что чувствует. Даже вид Стацилии, чья кожа была покрыта красными пятнами от сильного горя, его не вразумил. Пробегая по коридорам к своему кабинету, юный Фуринакс не думал ни о чём, он лишь слепо надеялся, сам не зная на что. В своём кабинете он лишь застал нескольких служащих кхалаев и гладиаторов своей школы, но вид его испустившего дух отца привёл его в оцепенение. Тот самый властный и вечно-ворчащий судящий больше никогда не даст волю своим мыслям. Батиадун лишь медленно подошёл и взяв за уже безжизненную руку своего отца, опустил голову и проклинал себя. ------------------ Закат уже завершился и зрелый протосс медленно отвёл взгляд от скрывшейся за горизонтом звёзды. Воспоминания о своём отце всегда вызывали у Фуринакса разные чувства, от глубокой скорби до небольшой радости от вновь ожившего хоть и в его воспоминаниях отца. -Брат души моей, в тот день я сказала тебе тоже самое, что и говорю сейчас,-произнесла Стацилия, обняв своего возлюбленного со спины.-Ты станешь величайшем боевым тренером на Айуре. -И этот титул вознесёт нас высоко, выше Илинтии,-сказал ей в тон протосс.-Быть может, даже до ступеней Конклава.