Крак

      -И прошел он знаменитый путь в одиночку с начала до конца… - Рик оторвал глаза от книги, сонно потер их и, положив книгу на стол, кратким выдохом потушил свечку, что освещала своим тусклым, теплым светом голые стены маленькой комнатушки. Несколько секунд он сидел в полной темноте, потягивая застывшую от долгого сидения спину.       -Завтра нас ждет трудный день, Брейн. - сказал он в пустоту и отправился на ощупь искать кровать.       Над этим маленьким городом красуется белая луна, и это единственный источник света в нем. Ни фонарей, ни огней в окнах. Только в одном старом баре виднеется слабый свет от свечей и слышится множество пьяных возгласов, которые, обычно, не умолкают до утра. Но не только они не спят по ночам… в этой стране все намного хуже, чем может показаться с первого взгляда. Например на соседней улице от того шумного бара убили еще одного человека. Видимо, он мешал какой-то группировке и был убран несколькими людьми, что сейчас шарят по его карманам в поисках денег. И так по всей территории этого небольшого городка, у которого даже нет названия. После вооруженного восстания в стране политический режим так и не был выбран: началась анархия, которая установила на все свои кровавые и жестокие правила. Она словно вирус распространялась по государству, чье существование и так не предвещало ничего хорошего в последнее время. Из страны вывезли всю технику и огнестрельное оружие, что там хранилось, многие уехали в другие страны в поисках мирной жизни, а некоторые остались выживать в этих ужасных условиях. Уже около тридцати лет ничего не меняется… все те же дряхлые дома, чьи крыши не пощадило время, те же бары, где можно залить свое горе алкоголем, который ввозят нам в медицинских целях. Все скопление этих километров просто накрыла кровавая пелена страданий и безысходности. Почти за каждым углом разлагается труп, рассеивая на метры вокруг смердящий запах гнилой плоти. А люди обходят друг друга, боясь нападения со стороны прохожего.       В комнату, где спал Рик, через деревянные вставки вместо стекол тонкими струйками просачивался солнечный свет. Воздух в ней был застоявшимся, спёртым от чего на лбу юноши выступали маленькие капельки пота и впитывались в волосы с секущимися кончиками. Стальная кровать скрипела при каждом его движении и была жутко неудобной. Одеяло, что должно было покрывать его плечи, скомкалось и больше не выполняло свою задачу. Проснувшись от духоты, он чувствовал себя разбитым. Встал с кровати, открыл окно, разрушив застоявшийся полумрак и впустив прохладные дуновения ветра на смену духоте. Так начался очередной одинокий день одинокого человека.       -Доброе утро, Брейн,- произнес юноша, кинув взгляд на стол, где лежал нож ручной работы, доставшийся ему от отца, который увлекался кузнечным делом. Вся поверхность ножа была покрыта черной матовой краской, кроме самого лезвия. А рукоятка его напоминала быка, чьи рога заменяли ножу ограничитель. Глаза этого металлического зверя были сделаны из красного камня и отдавали блеск, что делало его взгляд живым. Рядом, на столе лежали ножны, пришитые к толстому кожаному поясу. Рик легко улыбнулся и принялся искать вещи, что он разбросал в темноте прошлым вечером. Надел засаленную футболку с парой каплей крови у ворота, мешковатого вида штаны заправил в грязные, тяжелые сапоги и, надевая пояс с Брейном в ножнах, отправился на выход. Он спустился с третьего этажа старого дома и вышел из заросшего изумрудной зеленью подъезда. В нос ударил этот смердящий запах… опять.       -Ничего, дружище,- сказал он, вздохнув, - нам не привыкать.       Парень шел посередине широкой дороги и громко вел беседу со своим воображаемым другом, который на все его вопросы и повествования отвечал кротким молчанием.       -Я все же прочел ту странную книгу о герое. И почему моей матери она так нравилась? Может, я чего-то не понимаю, как думаешь?       -…       -В животе урчит. Надо скорее дойти до фермы,- Рик проверил карманы полные мелочи, посмотрел на пояс и продолжил свой монолог.- Надеюсь, этого хватит. Может, выжмем деньжат после закупки?       -…       -Да, надо. Как-никак, а деньги у меня лишними никогда не бывают. Надеюсь, получится пропустить по рюмке сегодня вечером.       Уверенно сворачивая в нужном направлении и провожая пристальным взглядом прохожие группы людей, которые, как и он опасались нападения, парень дошел до края города, где веяло не трупятиной, а ароматом разных трав. Что-то волшебное было в этом запахе как в чем-то родном, но давно забытом. Трава билась о сапоги, оставляя на них еще не высохшие капельки росы. Музыка природы лилась изо всех щелей, заполняя пустоту в душе одинокого спутника, которому иногда так не хватало такого места, где он мог бы забыться обо всем и насладиться моментом. Она успокаивала его, охлаждая снаружи и согревая внутри. Мимолетная птичья трель, значит, лес уже близко, а значит он почти на месте, почти дошел. На горизонте за холмом чуть поодаль густой рощи стоял кирпичный дом, огражденный железной, ржавой сеткой. Крыша, которая когда то была зеленой, совсем потеряла цвет, кирпичи пооткалывались, а в фундаменте появилось большое количество маленьких дырочек и трещин. Рик подошел к калитке, что была ему по плечи, ударил несколько раз в сетку и, подождав некоторое время, уже собирался позвать хозяев как на встречу к калитке вышел маленький, седой старик. Его щеки и подбородок покрывали короткие, жесткие волосы. Он поднял глаза с повисшими веками на Рика, прищурился и, разглядев невнятные очертания его лица, засмеялся, покачивая головой.       -Здравствуйте,- произнес юноша, помахав костлявой рукой.       -Чертов сын кузнеца! Как давно ты к нам не заходил,- старик говорил медленно, с долгими паузами,- я уж и со счету сбился!       Он открыл калитку перед Риком, а тот молча вошел в нее, благодарно посмотрев на старика и направился в дом. Эта сетка огораживала большое количество метров от внешнего мира. На этих землях весьма большая семья фермеров выращивала еду и скот для всего города. К ним часто приходили помощники, которые были готовы работать за еду и если они были адекватными, то оставались там навсегда. В доме все три поколения жили радостно и ярко хоть и работали от зори до заката. Рик открыл перекошенную деревянную дверь со свойственным ей скрипом. Справа от входа располагалась столовая, заглянув в нее его охватила радостная атмосфера типичного семейного обеда. Тут кричат: » подайте, пожалуйста, соль!». Там кричат: »почему никто до сих пор не нарезал хлеб?!». Дети рассказывают про отношения в школе и про то, что они видели в городе настоящий труп, взрослые обсуждают, что посадить на грядке и где найти семена, а старики дают важные советы и задумчиво покачивают головой. Стив, который открыл дверь парню, был старым знакомым его отца. С последней их встречи он сильно посидел и ссутулился, но все также был очень позитивным человеком, который, кажется, никогда не унывал. Но, не смотря на то, что Стив знал Рика с самого рождения, гость молчал и хмурился, оставаясь в своем непреклонном, мрачном стиле.       - Ты же от того владельца бара, да?- спросил старик, пройдя дальше по коридору и свернув налево.       -Да,- скромно ответил парень, переминаясь с одной ноги на другую. Вдруг из той комнаты, где находился старик, раздался его хрип, вся семья сразу замолкла, а Рик недолго думая побежал на помощь. Но когда открыл белоснежную дверь с золотистой ручкой, понял, что беспокоиться не стоит. Стив облокотился о стену, поглаживая себя по седым волосам. У его ног лежал деревянный ящик и тканевый пакет с большой тыквой. В комнату вбежала дочка Стива эта полная блондинка с румяными щеками и изящными кистями. Рик всегда удивлялся красотой ее кистей тонкие кончики пальцев с аккуратными, острыми ногтями, эти кончики, казалось, могли сделать самую сложную мелкую работу ловко и быстро.       -Папа, опять ты тяжести тягать пытаешься?! Ну как так можно?- она эмоционально размахивала руками и была явно озабочена здоровьем отца.- Ох, совсем себя не бережешь.       Стив лишь неоднозначно пожимал плечами и растерянно лопал глазами. Она взяла старика под подмышку и унесла его в другую комнату перед уходом, передав ответственность за продукты Рику. Тот, оставшись наедине в холодной комнате, решительно потер руками и закинул на плечи ящик, который был сделан как рюкзак и гремел бутылками внутри, взял в руки тканевый пакет и направился на выход, оставив в прихожей на полке для обуви договоренную сумму денег. Калитку за ним закрывала девочка лет 13, она улыбалась и явно хотела что-то сказать, но увидев мрачное выражение лица незваного гостя, растерялась и скромно помахала маленькой ручкой, на что Рик ответил снисходительным взглядом и кивком. Он направился в обратном направлении, но зайдя за холм, остановился, чтоб передохнуть. Сбросил с плеч тяжелый груз, открыл его и достал бутылку закрытую пробкой с еще теплым молоком. Лег на мягкую траву он наблюдал за бегущими куда-то облаками, попивая парного молока и напевая какую-то мелодию. Ветер создавал волны из травы, она отсвечивала солнцу и шелестела. Бездонное голубое небо манило к себе как никогда, солнце кривилось, и не исчезало даже тогда, когда Рик закрывал глаза. Как приятно ветер ласкал его кожу, как приятно было оставаться тут, ощущать прелести природы. Даже в такой ужасной стране как эта бывают моменты прекрасного и, мечтая остановить время, заморозить все то, что его окружает и оставаться в вечном прекрасном сне, он пролежал, пока не начал засыпать. Вскоре он уже был в городе. Направлялся к шумному бару, пустующему днем. С каждым шагом гремя бутылками и тяжело дыша. Он чувствовал себя немного лучше и больше не нуждался в пустых разговорах с неодушевленным предметом. Шел тихо, не спеша пока не дошел до бара. Открыл дверь с помятой табличкой «нейтральная зона», вошел в сравнительно приятную комнату, где за деревянной, лаковой барной стойкой стоял человек, притирающий рюмки. Его смолянисто черные волосы были зачесаны назад, а на плечах висело белоснежное полотенце, поверх клетчатой рубашки. За его спиной разновидности спиртного на полках стояли по годам и видам, а над всем этим богатством красовалось написанное от руки меню, чьи копии лежали на каждом из шести стальных столов, покрытых серой глянцевой краской. Рик поставил ношу на один из этих столов и поздоровался с барменом.       -Анна придет немного позже,- сказал гладко причесанный парень,- можешь подождать ее.       -Не хочу ждать. Расплатись со мной, и я пойду,- он снял крышку с деревянного ящика, показав одну пустую бутылку.- Вычтешь из зарплаты.       -А я-то думал, ты еще поможешь ей с готовкой,- говорил бармен, отсчитывая нужное количество денег,- после смерти нашего постоянного помощника ей стало трудно справляться одной,- он кинул деньги на стол.       Рик только отрицательно покачал головой, засунул бумажки в задний карман, и громко хлопнув хлипкой дверью, направился, куда глаза глядят. После двух поворотов в неизвестное направление он наткнулся на группу из двух человек, что сверлили его пристальным взглядом. Один парень обладал весьма внушительной мышечной массой и шрамированным лицом, что делало его образ действительно пугающим. Второй же был худ, сутул и не отличался ничем особенным кроме весьма широкого ирокеза на голове. Он явно был молод и неопытен в подобного родах операций. Видно было, что он чувствовал себя неуверенно по сравнению со вторым. На обоих штаны с камуфляжным рисунком, что говорило об их причастности к одной группировке, о которой Рик пока не слышал. Он остановился, дотронулся до ручки ножа и был крайне удивлен. Эргономичная ручка его стального друга, что обычно была холодной, приобрела температуру схожую с температурой его руки. Он взял его правой рукой лезвием к мизинцу, вытащил из ножен и растерянно осмотрел, не заметив изменений. Но те, кто стоял напротив не собирались ждать, пока этот странный незнакомец насмотрится на свой ножик и буквально за секунды преодолели десять метров, что их разделяли. Рик был напуган такой прыти и агрессивности, что тут же подался в бегство и, сверкая пятками, что было сил, побежал обратно к бару, откуда с таким облегчением ушел. Но преодолев всего пару домов, чья-то рука схватила его за предплечье, на что он резко повернулся и увидел перед собой глаза полные желания крови на лице с большим шрамом. Противник одой рукой держал правую руку Рика, а второй уже наносил удар, как внезапная боль помешала ему попасть острием ножа в шею своей жертвы, благодаря чему Рик отделался легким порезом на груди. Не потеряв удачный момент, парень вырвался из его руки и выбил оружие. Нож упал на каменистый асфальт, а Рик опять попытался убежать и как можно скорее. В его голове был только Брейн. Нападающий удивился такому желанию убежать и, почувствовав свое превосходство, забыв про оружие, вновь кинулся вдогонку. Когда неуверенный в себе молодой человек нанес сильный удар по ноге Рика, которая была в данный момент опорной, и тот с криком ударился о землю в последний момент, подставив ладони под лицо и разодрав их. Он перевернулся на спину, чтоб видеть своих противников, но, не успев придумать очередной план отхода, его схватила широкая рука за щиколотку и резко потащила к себе по камням, что разодрали его спину, оставляя широкий, кровавый след. Рик зажмурил глаза от боли, а когда открыл, то увидел, как здоровяк поставил свои ступни на уровни его талии и уже собирался прижать его правую руку коленом, как в последний момент Рик убрал ее, положив рядом с головой, сменил хватку ножа, взяв его параллельно пальцам, и метнул, попав прямо в глаз противнику, что после с небольшой паузой рухнул тяжким грузом на парня. Рик скинул с себя тело умершего и осмотрелся. Вдалеке бежал напарник покойного, который даже не попытался хоть чуть-чуть помочь другу. И парню стало гадко от такой группировки, в которой новобранцы бросают учителей сражаться в одиночку. Он поднялся, посмотрел на себя: футболка задралась, со спины крупными каплями стекала кровь, а все остальное тело было в серой пыли. Парень повернул покойника на спину, вытащил из его черепной коробки Брейна, на чьем лезвии от высокой температуры испарялась кровь, закрыл оставшийся глаз, который с надеждой глядел в небо и стал обыскивать карманы. Пока он искал деньги, заметил, что на руке здорового парня остался свежий ожег, благодаря которому ему удалось выбить оружие из его рук. С ножом явно творилось что-то непонятное.       Рик был парнем не привыкшим просить помощи извне и поэтому все свои болячки, психологические проблемы закрывал от окружающий под амбарный замок, который не снимал не при каких условиях. Эта привычка появилась у него еще во время обучения в школе, когда окружающие его дети разговаривал про обычные на их взгляд вещи и Рику эти разговоры казались аморальными. На самом деле это проблема всех детей, которые росли в нейтральных зонах, например дети ученых, фермеров и прочих общественных деятелей, которые для всех остальных были неприкасаемыми. Это одно из немногих правил, которое охраняется, наверное, самой здравомыслящей группировкой в этом городе. Все выпускники, которые хотят носить эти заветные красные ленточки на руках сначала должны были пройти тест на темперамент, а потом уже по результату этого теста решается, кто входит в охранников закона, а кто нет. А так как браки заключались только внутри группировок, то большинство детей уже знали, в какую вступить им после окончания школы. Рик же метался из одной области в другую. То он хотел стать правовым защитником, то хотел присоединиться к семье фермеров, то усиленно изучал биологию, мечтая стать ученным, но ни одна специальность не пришлась ему по нраву к окончанию школы. Копаться всю жизнь в земле он не хотел, для ученного считал себя слишком глупым, а для правового защитника слишком замкнутым и холодным. Так и прошел его выпускной: не прижившись нигде, он начал вести отшельнический стиль жизни. Мать его на стену лезла, упрашивала, чтоб тот остался помогать отцу мастерить оружие, но его асоциальная натура и небольшая социофобия взяли свое. Так последние три года он прожил в полном одиночестве, разговаривая лишь в баре, при заказе выпивки или еды и с Брейном. Войдя в свою квартиру, он положил на кухонный стол Брейна, который стал еще горячее, и, зайдя в ванную, принялся промывать свои раны, обложившись зеркалами спереди и сзади. Обильно полил свою спину перекисью водорода, обвязался бинтами и одел поверх чистую рубашку. Затем посмотрелся в зеркало, провел рукой по колючему подбородку и тяжело вздохнув, вернулся на кухню. Скинул подошвой обуви нож со стола на пол, чтоб не прожечь его, уселся рядом, обняв колени, и стал чего-то ждать, изредка поглядывая на него.       -Хэй, что с тобой?- сказал Рик, помолчав некоторое время,- нет, наоборот. Похоже, я уже докатился до того что внушил себе мысль о твоей высокой температуре. Ох, это одиночество.       Повторяя себе одну и ту же фразу: «сталь холодная как всегда» парень дотронулся до ручки своего ножа кончиками пальцев, но продержавшись не больше 3-х секунд, резко одернул руку, посмотрел на свои обожженные пальцы, которые стали ныть и гореть. Это уже не могло быть самовнушением, так как вскоре на месте ожога появились волдыри. Рик замолчал и не двигался долгое время. Обычно в эти моменты он вспоминает все, что было в его жизни, все то, что он сделал не так как хотел. Он проигрывал в голове эти ситуации много раз убиваясь собственной глупостью. Самобичевание – заразная штука. И этой болезнью Рик был поражен до самых костей. Ни одной позитивной мысли в его голове не было, и лишь надежда заблудилась в этом лабиринте воспоминаний, которые давили на последнюю тонкую ниточку здравомыслия и человечности. Пережитые страдания, одиночество и глубокая грусть жили в нем как в дереве черви, разъедая и убивая душу, которая имела исключительную прозрачность, не смотря на чопорную оболочку. И все, кто видел его до заражения этой болезнью понимали, что эти яркие, светлые глаза скорее померкнут, чем будут ненавидеть что то. Так оно и случилось: душа заросла твердым камнем, а глаза потухли, посерели как у мертвеца. И эта болезнь, от которой никогда не найдут лекарства. Он умирал, с каждой секундой приближался все ближе к этой темной черте глухой, бесконечной пустоты без эмоций и желаний.       -Ты такой эгоист,- послышался чей-то низкий, хриплый голос, который раздавался совсем близко. Рик поднял глаза.