Крак

И снова эта душная комната с почти сгоревшей свечей на столе, что уже не могла давать достаточный свет для чтения. Брейн за столом бездумно играл с огнем проводя по нему кончиками пальцев. Пламя обнимало их, и вновь возвращалась в обратное состояние. Вскоре ему надоела эта игра, и он запрокинул увесистую голову, оперев ее о стену, посмотрел некоторое время в потолок, безвольно кинул оголенную руку себе на колено. Громко выдохнул, сократив грудную клетку до минимальных размеров. Его алые от света глаза стали бегать из угла в угол в поисках нового занятия этой тихой ночью. Напротив все так же мирно спал Рик разбросав свои конечности. На деревянном полу с многолетней пылью виднелись отчетливые порезы, а в шкафу, что находился справа от Брейна, пылились книги, которые он не мог прочитать из за плохого освящения. Не найдя достойного себе занятия парень задул свечу и отправился на улицу. Так, нарушая тишину стуком подошвы своих туфель с подобием огромных шпор на них, Брейн вышел из дома. Прохладный ветер разносил пыль города, замешивая ее как разные краски и превращая в однородную грязь, а деревья, враставшие в фундамент разваленных зданий, шепотом отвечали ему. Брейн всерьез задумался о своем происхождении, так как то, что происходило сейчас с Риком, было ему знакомо до боли. Лишь размытые чувства как стая белых птиц отдаленно летящих по черному небу украшало его память. Парень даже не понимал он ли это на самом деле, и какая злая шутка с ним произошла, превратись он в человека. Но и это определение тут не подходило. Несмотря на внешний вид, он не ел, не спал и был как призрак, которого мучают непонятные мысли о мутном прошлом после долгого сна. Само его существование ставилось под вопрос, и происходящее вокруг казалось страшным сном без прихода солнца, что должно было оборвать его мученья. Брейн прошел несколько домов, и с трудом открыв заржавевшую дверь очередного жилого помещения, вошел внутрь. Кромешная тьма заключила все в свои объятья. Парень пытался нащупать лестницу, медленно переставляя подошвы ног и почти не отрывая их от земли, но в итоге не выдержал и стал продвигаться более большими подступами, что окончилось его почти полным падением. Поднявшись, он начал медленно поднимать по лестнице держась одной рукой о перила, а второй пытаясь нащупать стену, легонько прикасался до нее, вызывая обвал засохшей краски. Он то и дело спотыкался и бился этими неудобными большими рогами об основание лестницы идущей возле перил, но скоро преодолел испытания и наконец, оказался на крыше. Тут где все как на ладони из-за равнинной местности он поднял руку, чуть прикрыв окружность луны. Внезапная картина всплыла у него перед глазами. Как горы своими белыми макушками щекотали белый лунный лик, и как в тот день было звено. Казалось, что они как судьбы людей исключительно индивидуальны. Бывают яркие, бывают тусклые, и чем-то все они похожи. А небу все ровно. Его ничто не заботит, будто настал момент полной гармонии во всем мире. Прошла неделя с того момента как Брейн отошел ото сна. И эта неделя была, наверное, самое трудной в его безликой жизни. И так каждый день, гоняя себя вопросами, он беспомощно наблюдал за человеком, который в нем очень сильно нуждался и сам не понимал этого. Так проходил каждый вечер. Рик, что весь день занимался ерундой, слушая рассказы мужиков в баре, приходил домой чуть-ли не ползком и с трудом залезал на свое лежбище. Он ничего не говорил, даже не подавал вида, что замечает Брейна, но тот явственно намекал на свое присутствие и деваться уже было некуда. Не зная с чего начать разговор, парень просто спрашивал Рика о книгах. О том какую книгу ему лучше прочитать или просил рассказать о произведении вкратце. Конечно, каждый такой разговор затягивался на часы. Рик слишком долго молчал и сдерживал себя, чтобы не разболтать все то, что он пережил во время прочтения, какие эмоции испытал человеку, что молчаливо впитывал каждое сказанное им слово. Так от книги их разговор заходил о прошлом, о настоящем и этого момента Брейн ждал с нетерпением. Ему нравились все эти рассказы о переживаниях, о людях, о семье и друзьях, когда-то сопровождавших этого казалось неугомонного паренька с поблескивающими глазами. Но сегодня вечером Рик замолчал: его глаза стали смотреть в пол неся с собой непонятную и скорбную грусть, о которой он в разгаре разговора на минуту забывал. Одурманенный алкоголем и косяками парень стал нервно смеяться и качать головой, а после встал и завалился спать, так и не ответив на заданный Брейном вопрос. - Помню, была у меня подруга с хорошей фантазией… ну, как подруга не то чтобы мы много общались, скорее знакомая. И она всегда разговаривала с неодушевленными предметами. То смеялась, не пойми с чего, то плакать начинала, крича, что некий предмет ее обидел. Он же был причиной ее странного поведения. А один раз она пришла в школу такой радостной, аж на себя не была похожа. И знаешь, это был последний день, когда я ее видел. Она ведь еще была так молода,его речь лилась медленно, размеренно подобно старикам, что пережив многое в своей жизни повествовали о тех чувствах, которые тревожили их душу в молодости. Рик умолк, и было ясно, о чем его молчание. Это концентрированный страх перед смертью, страх потерять нити, связывающие его с этим чопорным, грубым реальным миром. Казалось бы эта связь должна доставлять ему только разочарование, но он слишком любил жизнь для того чтобы отказаться от реальности. Рожденный с пониманием недосказанного Брейн растерялся, он не знал, что сказать в такую минуту и просто спросил: - Ты боишься меня?- его карие глаза налились тревогой. Одиночество творит страшные вещи. Зачем ты ушел из родительского дома, почему не заходишь к родным? Таким ты хотел быть? Ничтожным, одиноким, никому не нужным. Ты сам загнал себя в эти рамки, а сейчас боишься, причиняешь ему боль отсутствием веры. Ведь он такой же как и ты. Одинокий. Без прошлого и будущего. За его спиной пустота настолько черная, что даже самая яркая звезда не сможет пробить своим светом из прошлого эту завесу. То, что было никогда не достигнет его головы, он никогда не увидит родные лица из неизвестного ему прошлого, никогда не вспомнит себя ребенком. Да, он похож на призрака, что существует лишь одним чувством. И что это за чувство? Быть может ненависть? Страх? … жалость? - Тебе покажется это глупым, я знаю, но выслушай.Когда я прогуливался ночью по городу, то был замечен каким-то человеком. Это не выдумка, как ты думаешь, это факт. Ты должен мне поверить. - У меня нет оснований. - Пожалуйста, давай выйдем вместе на улицу, я докажу тебе! - Ты прекрасно знаешь как это может закончится для меня. После долгого молчания Брейн продолжил: - Как давно ты не навещал семью? - Решил надавить на больное? Умно… только вот у тебя ничего не выйдет. - Ну же, Рик, прекрати упрямиться, говорю тебе, я существую! - Как же ты меня достал,- парень кинул старенький журнальчик на стол с явным недовольством и скрестив руки уставился на собеседника. - Прошу, давай сходим к твоему отцу, ты ведь все равно собирался туда сходить, я же знаю! - Если тебя увидят другие, будет не очень хорошо… не каждый день видишь рогатого парня в странной одежде. Рик встал со стула и направился в сторону шкафа. Выкинул из него пару скомканных тряпок на кровать и вышел из комнаты. Он ждал Брейна у живописного подъезда его дома, раскуривая что-то отдаленно похожее на табак. Солнце пекло как не нормальное, даже легкого ветра нет чтобы развеять застоявшуюся духоту. Вздувшийся местами асфальт, чьи трещины атаковали зеленые растения обычно сильно нагревался к вечеру так, что от земли веяло жаром. Рик часто сравнивал это явление с адом. Брейн вышел и они направились в сторону кузнечной. В дом, где прошло детство Рика, где прошли его самые прекрасные моменты. Тишину прерывало лишь пение птиц и цоканье шпор. Рик, докурив сигарету потушил ее о рог Брейна и выкинул, довольно улыбаясь. - Это не смешно,- послышался ответ на действие. И опять тишина… новая одежда Брейну казалась неудобной и слишком открытой. Кожей голых рук он чувствовал выжигающие солнечные лучи и поэтому старался держаться теневой стороны улицы. Они прошли по некогда ухоженному скверу, где вдоль извилистой разрушенной тропинки из камня стояли лавочки, точнее то, что от них осталось и вышли на улицу частных домов. Там, в одном из домов и была кузнеца. И вот они уже у ее ворот. Побледневшая от времени зеленая краска покрывала железные ворота с ржавыми петлями,что уже почти не держали. Двери косили и упирались друг о друга. чуть правее деревянная калитка, готовая рассыпаться в любой момент и на ней вывеска «кузнеца нейтральная зона». Рик тихонько отварил дряхлую, скрипучую старушку и вошел в такое старое, но родное место, его дыхание сперло, а сердце заколотилось в предвкушении услышать ласкающий уши голос родных людей. Странное чувство тревоги проникло в его сердце и заставило ускорить шаг по направлению к дому. Оно схватило его за руку и судорожно тащило за собой. Ничего не слыша, ничего не чувствуя он побежал вдоль коридора в дальнюю комнату. Раздвинул занавески и стал кричать как одержимый, прижатый двумя громилами к стене, как ребенок раскидывал ноги, как змея извивался, как зверь рычал. Его пораженный безмыслием разум не понимал случившегося, ведь на белом полу, в алом закате, устремив свои серые глаза в бездонную черноту, лежала его мать.