Секрет короля

      Сквозь густую сочно-зеленую крону многовековых деревьев яркими лучами проникал солнечный свет, обозначая на устланной прошлогодней листвой земле золотые островки. Но этого света было все же недостаточно, чтобы осветить чертоги лихолесского короля, а потому во владениях лесных эльфов всегда царил торжественный полумрак, и каждый листок дышал умиротворением и незыблемым спокойствием.       В тех местах, где столб солнечного света касался земли, можно было наблюдать совершенно очаровательное зрелище: золотой танец невесомых пылинок и изумрудный отблеск раньше времени сорвавшегося молодого листа придавали царящей атмосфере природной гармонии почти материальную ценность.       В такие моменты трудно было поверить в справедливость названия этого волшебного уголка земли. Обычно юркие и легкие на подъем эльфы сейчас шагали неспешно и размеренно. Казалось, их невесомые шаги едва приминают опавшую листву и редкую невысокую траву. Орков в этих землях уже давно не видели, а гнусные потомки Унголианты ушли вглубь леса, в самую чащу, куда не забредал даже мелкий зверь. Все же, несмотря на довольно мирную обстановку, каждый лесной эльф был начеку. Никто не верил обманчивому затишью – оно всегда являлось молчаливым вестником грядущего ужаса.       Леголас в одиночестве бродил по этому лесному великолепию, не прельщаясь обманчивым чувством безмятежности. Такое затишье нагоняло на него необъяснимую тревогу. Он не мог наслаждаться спокойствием, пока враг не был повержен. Он втягивал носом свежий лесной воздух, и даже в нем ему мерещился еле уловимый запах страшных перемен недалекого будущего. Слишком часто его предчувствия били в цель. Возможно, эту легкую способность предвидению он унаследовал от своей матери, о которой он ничего не знал. Ее как будто и не было вовсе. О ней не было ничего известно даже самым приближенным эльфам самого Трандуила. Отец не любил говорить с сыном на эту тему, а Леголас, став старше, перестал спрашивать об этом.       За тягостными размышлениями он ушел в лес дальше, чем обычно. Здесь редко гуляли эльфы, помня опасность этих мест. Леголас уже хотел повернуть назад ко дворцу, когда его зоркий глаз приметил вдалеке какое-то движение. Он слегка прищурился, вглядываясь в зелень лесной чащи: среди деревьев плавно передвигался чей-то изящный силуэт в серебристых одеждах.       - Adar*? – шепнул сам себе Леголас, удивленно вскинув брови.       Он сразу признал в загадочной фигуре своего отца. Он сделал шаг вперед; под легкой эльфийской поступью слишком громко хрустнула сухая ветка. Трандуил быстро обернулся, и от этого резкого движения его белоснежные волосы всколыхнулись и снова опустились на плечи, струясь по ним подобно серебристому водопаду. Сам не зная зачем, эльф притаился за толстым стволом исполинского ясеня. Когда же он выглянул из-за своего случайного укрытия, его отец снова уверенно шел вперед, более не оборачиваясь. Леголас неслышно отправился следом, цепко ухватившись взглядом за стройный стан лихолесского короля, боясь потерять его из виду. Трандуил прошел еще немного и остановился. Он оглянулся по сторонам, словно ждал кого-то, но никого поблизости не было. Леголас не торопился обнаруживать свое присутствие, и пару минут спустя его терпение было вознаграждено. Небо над Трандуилом на мгновение потемнело, где-то высоко, где под самыми небесами смыкались кроны высоких деревьев, раздался громкий шелест листьев, затем послышались два взмаха огромных крыльев и из появившегося на секунду просвета в густой листве камнем вниз упал большой орел. В последний момент он вновь расправил крылья и осторожно опустился на низкую ветку возле короля.       Внезапно Леголасу стало как-то неловко от мысли, что он следит за собственным отцом, но он ничего не мог с собой поделать. Идя на поводу у собственного любопытства, он наблюдал за происходящим, затаив дыхание, словно оно могло его выдать.       Трандуил отвязал от когтистой орлиной лапы маленький свиток, и его обычно спокойное лицо озарила самая искренняя из его улыбок. Преисполненный благодарности, он кивнул орлу. Легкий ветерок вновь всколыхнул его волосы. Орел кивнул в ответ и в несколько взмахов могучих крыльев взмыл вверх и исчез, прорвав изумрудную завесу листвы над головой короля.       Несколько зеленых листьев кружились в воздухе, потревоженные неожиданным визитом гордой птицы. Они плавно опускались к земле, и, чем ближе был конец их короткого путешествия, тем сильнее их кружило. Один из них упал на плечо Трандуила, но он будто не заметил этого. Со странным благоговейным восторгом смотрел он завороженно на маленький сверток, покоящийся на белой ладони. Губ его не покидала легкая улыбка, Леголас заметил ее даже издалека. Наконец, король осторожно развернул послание и быстро пробежал взглядом его содержание. Он впивался взглядом в каждую строчку, каждое слово, будто каждая буква этого таинственного письма хранила в себе нечто крайне ценное. Он прижал записку к груди и облегченно склонил голову. Его губы дрогнули и что-то прошептали. Леголас не умел читать по губам, но отчего-то был уверен, что его отец произнес чье-то имя. Трандуил снова прочел послание, на этот раз медленно, как будто стараясь сохранить в памяти каждое слово. Лицо его было все таким же светлым и лучилось почти осязаемым вдохновением. Однако глаза его теперь казались немного грустными. Грусть эта не была сродни скорби или отчаянию, она скорее напоминала благородную светлую печаль с легким оттенком тоски. Той тоски, к которой привык – она уже не вызывает прежних страданий, только болезненный отклик смирившейся души. Было странно видеть отца таким. Никогда еще не доводилось Леголасу наблюдать нечто подобное.       - Мне кажется, ты достаточно увидел, - послышалось за спиной. Увлеченный своим наблюдением, юный эльф совсем потерял бдительность и не заметил, как к нему подошел Садрон**, советник Трандуила и его близкий друг. Он был тем, кому о короле было известно больше, чем кому-либо еще. Возможно, он знал о Трандуиле больше, чем его родной сын.       - Я никогда не видел его таким, - тихо проговорил Леголас. К его великому удивлению, Садрон притаился рядом и тоже взглянул на короля из укрытия. Он еле заметно улыбнулся и так же тихо ответил:       - Я знаю это выражение его лица. Оно может быть адресовано только одному из эльдар.       Леголас вопросительно посмотрел на своего внезапного собеседника. Он нахмурил брови, отчего лицо его приняло немного суровый вид, хотя выглядело это скорее как попытка скрыть возрастающее с каждым новым вздохом любопытство. Это любопытство не ускользнуло от проницательного взгляда Садрона. Он приложил указательный палец к губам и жестом пригласил Леголаса проследовать за ним. Когда они отошли на достаточное расстояние, он проговорил:       - Что ж, ты его сын. Полагаю, ты имеешь право знать.       Леголас и Садрон медленно шли в направлении дворца. Под ногами тихо шуршали листья. Небо было по-прежнему ясным, хотя ни одному лихолесскому эльфу не было видно его ослепительной голубизны. Только солнце все так же смело и настойчиво светило с небес сквозь густую крону деревьев, тщетно стараясь принести в это несколько мрачное царство чуть больше света. Хотя острое эльфийское ухо способно иной раз уловить трепет крыльев бабочки, сейчас все внимание Леголаса было приковано к собеседнику. Он жадно внимал каждому произнесенному слову и, казалось, не замечал более вокруг ничего. Он слишком мало знал о собственном отце, чтобы упустить даже малейшую деталь из рассказа Садрона.       - Вероятно, тебе известно имя Глорфиндель? – помолчав, начал тот.       - Каждому известно его имя, - ответил Леголас, - об этом воине слагают легенды.       - Тогда пора узнать тебе еще одну.       - Легенду?       - Судить о ее правдивости тебе. Я расскажу тебе историю, а ты делай с ней что хочешь, - Садрон поднял ясные голубые глаза вверх, и на секунду в них отразилась изумрудная зелень высоких сводов лесного чертога. – Случается так, что легенды встречают больше веры, чем сама истина.       Мимо прошли несколько эльфов. Поравнявшись с сыном короля и его советником, они склонили головы в знак глубокого почтения. Леголас и его спутник кивнули в ответ и продолжили свою неспешную прогулку. Они прошли мимо дворца и направились ручью. И когда до их слуха донеслось мелодичное журчание кристально чистого потока прохладной воды, Садрон начал свой рассказ.       - Мало кому известно что-либо о судьбе твоего отца в первую эпоху. Эта часть его жизни покрыта сумраком, как само его происхождение. Хотя имя твое и значит «зеленая листва»***, ты и Трандуил не принадлежите к племени лесных эльфов. Вы – эльфы сумеречные. В те далекие времена враг бушевал, сама земля дышала страхом. Драконы и балроги наводили ужас на самые могучие державы Арды.       Но даже в самые суровые времена есть место светлым, чистым, самым прекрасным и вечным проявлениям чувств детей Илуватара. Когда Трандуил впервые увидел Глорфинделя, он был еще совсем юн по меркам эльдар. Глорфиндель же в то время был уже могучим витязем, командовал отрядом Дома Золотого Цветка и был весьма почитаем в Гондолине. Они познакомились у ручья, когда твой отец сидел, прислушиваясь к пению птиц. Он мало изменился с тех пор, только мудрость, пришедшая с жизненным опытом, да горечь созерцания тягот того времени навсегда запечатлелись в его глазах. Тогда же Трандуил излучал тот яркий свет бурлящей жизни, что рука об руку идет с юностью, пока не уступает место тяжелым воспоминаниям и благородной степенности уважаемого возраста. Глорфиндель был одним из прекраснейших эльфов, его золотые волосы вызвали бы зависть даже у владык гномов, а руки его были сильны и разили мечом приспешников тьмы в первых рядах могучего войска.       В тот день Трандуил и Глорфиндель долго разговаривали, не пресыщаясь беседой многие часы. Они бродили в лесной чаще, потеряв счет времени. Возможно, именно в тот день твой отец так полюбил лес, что навеки решил назвать его своим домом. На исходе дня ни один из них уже не мог представить своей жизни без другого. Их связала невидимая нить судьбы, и с каждой их встречей украдкой под покровом ночи эта нить связывала их все прочнее.       Несколько весен подряд они продолжали свои тайные встречи. Первое время их не заботило будущее, все их мысли были заняты друг другом. Никто не знал, но каждую свою победу Глорфиндель мысленно посвящал белоснежным локонам возлюбленного. Когда юный Трандуил встречал из очередного успешного похода златовласого героя, он был так счастлив, что, забыв о всякой осторожности, бросался к нему, обвивал руками его шею и жадно вдыхал аромат золота его беспорядочно спадавших на плечи волос. Все вокруг восхищались их крепкой дружбой и бесконечной преданностью друг другу, не догадываясь о том, что этих двоих уже давно связывает нечто большее. Однажды, когда первая одержимость друг другом уступила место трепетной взаимной любви и благоразумию, Трандуил спросил: «Что же с нами будет?», но Глорфиндель только улыбнулся в ответ и, легко коснувшись мягкими губами белого лба Трандуила, ответил: «Важнее то, что происходит сейчас. И в наших силах придать этому волшебному мгновению ослепительный блеск вечности. Только не своди с меня своего взгляда. Это придает мне сил». И Трандуил не сводил. В его глазах был только он. Образ Глорфинделя не покидал даже его снов.       Увы, времена были слишком жестоки, чтобы пощадить их прекрасное чувство. Гондолин пал. Горю эльфов не было предела. Глорфиндель сражался так яростно, что меч пылал в его руке. Но всех его усилий оказалось недостаточно, чтобы спасти город. В неравном бою сошелся он со свирепым балрогом. Их бой продолжался долго и увенчался блистательной победой златовласого витязя. Об этой победе по сей день с восхищением вспоминают все эльфы. Но далась она дорогой ценой – падая в пропасть, балрог ухватился за длинные волосы Глорфинделя и увлек его за собой в бездну.       Тело павшего героя подняли позже и со всеми почестями предали земле. Когда весть о смерти Глорфинделя дошла до Трандуила, он лишился чувств и пришел в себя только спустя два дня. Когда он открыл глаза, страданию его не было предела. Прежде лучезарный и сияющий взор юного эльфа словно покрыла пеплом мучительная скорбь. Никогда с тех пор более не видели, чтобы Трандуил плакал. Говорят, с той поры в нем не осталось больше слез. Едва ли способен кто-то представить, как больно мне было видеть его таким. Клянусь, в тот момент я готов был отдать жизнь, чтобы еще раз увидеть его прекрасную улыбку…       Увлеченный своим рассказом, эльф внезапно осекся и рассеянно огляделся по сторонам. Внимательно слушавший Леголас впервые решился вставить слово в это удивительное повествование о жизни своего отца.       - Так ты был там? Ты все это видел? Садрон вздохнул, но делать было нечего. Он сам начал рассказ, а его опрометчивость была только на его совести.       - Я всегда был рядом. И всегда буду. До последнего вздоха… - на секунду-другую в его глазах отразилась глубокая печаль и усталость, граничащая с бессилием.       - Потом, - продолжил свой рассказ Садрон, - Трандуил исчез, и долгое время его никто не видел. Говорят, он так и не нашел утешения и добрая, сочувствующая его горю Вала Ниэнна смилостивилась над ним и, обратив его в девушку на год, даровала ему сына от Глорфинделя, чтобы у Трандуила сохранилась память, живое воплощение их чистой и такой короткой любви. А спустя какое-то время Трандуил пришел в Лихолесье, где стал править. Но пришел он не один, с ним был его юный сын, чье имя означает «зеленая листва». Вероятно, такая же зеленая, как в день их первой встречи…       - Постой, - перебил Леголас, в голове которого просто не укладывалась эта информация, - ты хочешь сказать, что мой отец на самом деле моя мать, а легендарный Глорфиндель – мой отец?!       - Я ничего не хочу сказать, - мягко отозвался Садрон, - я упомянул лишь, что это легенда. Верить ей или нет – дело твое.       - Но та записка… - робко проговорил Леголас, и к нему снова вернулось то чувство стыда, с которым он тайно следил за отцом.       - Та записка… - повторил Садрон и горько усмехнулся, - как ты сам думаешь, от кого она?       - Неужели… Глорфиндель?! – Леголас широко распахнул обрамленные пушистыми ресницами глаза от удивления.       - В середине Второй Эпохи, когда Сауроном было выковано Кольцо Всевластья и воздвигнут Барад-Дур, Глорфиндель вернулся из чертогов Мандоса по воле самих Валар. Подобных ему нет, никто больше не возвращался в наш мир после смерти. Несомненно, Трандуил не ошибся в нем – Глорфиндель особенный. Сейчас он обосновался в Ривенделе и несет службу у короля Элронда. Ходят слухи, что первыми его словами после возвращения были: «Трандуил… жив ли он?»       Узнав о том, что твой отец сейчас король Лихолесья, он немедленно отправил весточку с орлом. Я помню тот день. Я впервые с тех пор увидел слезы на его щеках. Он прикрыл рот ладонью и немедленно выбежал из дворца. Когда он вернулся, я увидел на его лице улыбку. Ту самую, за которую готов был жизнь отдать когда-то. Только ему не нужна была моя жизнь. Ему нужен был он. С тех пор они шлют друг другу весточки с орлами. Возможно, когда ты станешь королем и займешь его место, они обретут, наконец, свое заслуженное и такое долгожданное счастье.       С этими словами Садрон удалился. Леголас смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду. Было странно и вместе с тем немного грустно осознавать, с какой безответной нежностью этот эльф пронес сквозь целые тысячелетия свое чистое чувство и глубокую привязанность к его отцу.       - Это был странный день, - проговорил сам себе Леголас и зажмурился, взглянув вверх. Сквозь просвет в молодой листве солнце опустило на его лицо золотой луч и коснулось светлых волос, будто присыпав их золотой пылью. Он все еще не решил для себя, верить ли этой удивительной истории, но его не покидало стойкое ощущение, будто он только что прикоснулся к чему-то поистине вечному и прекрасному. _______________ *Adar – «отец» (синдар.) **Садрон – Sadron «верный человек» (синдар.) ***Леголас – от laeg «зеленый» и golas «листва» (синдар.)