Волшебная, неприкасаемого никого, кровавая ночь. Мой не так любимый отец лежит на моих бездонных руках. Весь в алой крови, много-много звездных лет мы с ним не виделись, а сейчас мой клинок в его мужественной шее.
Я всегда мечтал о нем, когда был мальчишкой, представлял, как мы с ним играем, веселимся и, конечно, улыбаемся, но сейчас бесконечная борьба в наших глазах.
Я Коннор Кенуэй, ассасин, борящийся за эту сладкую свободу, готов умереть за неё, а мой отец Хэйтем Кенуэй жестокий, высокомерный тамплиер, готов убить любого стоящего на его безжалостном пути, даже меня, собственного сына. Мы с ним живем далеко в разных мирах. Да, я могу его ненавидеть, но не могу поверить, что я смог убить своего ненавистного отца.
Его кожа бледнеет на моих глазах, его рука холодеет. Нет-нет, не может быть, мои глаза смотрели на его труп, вспоминая то, что между нами было, но это неправильно. Все слишком запуталось в нитях судьбы.
Тогда в тюрьме отец пришел навестить меня, своего блудного потерявшегося сына. Его голубые, прозрачные очи взглянули грозно на меня, отец схватил мое лицо, и, глядя на него, он произнес:
— Тебе, правда, нравится сидеть в тюрьме? — вздохнул Хэйтем. — Ты мой сын, один из тех грязных тварей, как тебе не стыдно, — Хэйтем пробубнил что-то себе под нос и дал пощечину этому грязному щенку, но, до сих пор, смотрел в его карие глаза.
Рубашка вся в крови, пара царапин на губах, под глазом светится фингал, который украшает его сына, шоколадно-молочный оттенок кожи, тёмно-каштановые волосы. Коннор был копией матери, но чем-то внутри похож на своего мерзавца отца. Этот маленький засранец смог ответить ему, великому мастеру.
— Отец, ты не хуже меня, — набрал воздуха Коннор. — Хочешь подчинить себе весь мир, жить по правилам, но… люди хотят свободы, независимости. Как ты не понимаешь, отец, вся разница в нас, ты тамплиер — убийца невинных жертв, — Коннор фыркнул перед носом Хэйтема, карие глаза самоуверенно смотрели на него.
Он знал, что отец может сейчас легко воткнуть в его шею скрытный клинок, но Коннору уже терять нечего.
— Щенок, ты хоть знаешь, что такое свобода? Это беспорядок, хаос и конечно же бесполезный шум, — проговаривал в губы сына. — Сынок, ты глуп, веришь всем, кто окружает тебя, но помогут ли они, когда ты будешь дохнуть на этой земле? Подумай, Коннор, впервые в своей жалкой жизни, послушай меня, — поправил свою треуголку и вытер с щеки кровь сына.
Хэйтему нравились этот самоуверенный блеск глаз, его голос, когда он молит про свою свободу. Да ему нравится его глупость, напоминая когда-то себя в детстве. Этот мальчишка его заводит, но как можно заводиться от собственного сына?
Когда в один день он сорвал его все надвигающиеся планы, убил несколько его товарищей. Тогда Хэйтем не по-детски разозлился, хотел выпороть этого мальчишку при всех.
Коннор, убрав руку своего «любящего» отца, ответил, снова самоуверенностью глаз:
— Я никогда не буду слушать такого, как ты. Я буду стоять на своем, бороться за свободу, можешь лишить меня жизни прямо сейчас, но многие будут бороться за неё! — сжал руку Хэйтема.
— Получается так? — прижал Коннора к каменной стене. — Ты слушаешь сброд людей, но не своего отца? Мне жаль тебя, сын, — снова его жалкий крик о свободе, и снова он его заводит.
Его нетерпимый характер подходит к его жестокой внешности. Этот щенок может превратиться в свободного могучего волка, но Хэйтем этого не даст, его ребёнок будет подчиняться только ему.
Отец, рыча, положил на шею сына клинок. Его терпение уже закончилось. Хэйтем притронулся к губам Коннора, но сам он был поражен, что этот мальчишка ответил ему. Немного странновато, но почему-то приятно. Хэйтем дотронулся до царапины, которая была покрыта алой кровью, но один вопрос: Что сейчас происходит?
Отец страстно впивается в губы собственного сына, а он отвечает взаимностью, тем же рывком. Необычно. Хэйтем всасывает губы Коннора, негромкое шипение происходит между ними, приятное чувство оцепенения, онемения и опустошения медленно распространяется по всему их нему телу. Тела прижаты друг другу намертво, все алые мысли разделились в пыль, что дальше будет?
Много вопросов окружают их в настоящем, в будущем, даже прошлом. Хэйтем резко отвернулся и быстрым шагом пошел к выходу, но напоследок своему верному щенку произнес:
— Мне пора по своим делам, а я тебе дам время обдумать мое предложение, — снова поправил свою любимую треуголку и вышел из клетки, как орел на свободу.
Коннор тем временем зарычал, как дикий, непонимающий медведь. Мальчишка упал на холодный пол, вслушиваясь в эту окружающую его тишину. Он и стал тем глупым щенком, как его отец называл.
Кенуэй-младший не знал, какие сейчас у него отношение с отцом? Ему надо было сбежать отсюда и спасти Вашингтона от них, а с отцом… разобраться позднее. Он хотел сбежать этой алой ночью, но отец помешал ему.
***
А то другое время Хэйтем решил немного выпить в «Зелёном драконе». Действительно необходимо обдумать, что происходило между ним и его сыном. Страсть? Хм... Взяв немного вина, Хэйтем уселся рядом с Томасом. Он налил вино, снял свой головной убор, и с ним заговорил Хики.
— Нехороший день, мастер Хэйтем? — икнул товарищ.
— Можно и так сказать, — немного выпил виноградного напитка.
— Дайте угадаю, любовь новая или кто-то хотел вам испортить жизнь? - допивал свое пиво Томас.
— Хм… любовь наверно, — синие глаза грустно посмотрели на алый напиток. Он в своей кружке увидел отражение улыбающейся любимой Дзио, и Хэйтем понял, что уже слишком опьянел, но а Хики в ответ икнул своему сэру.
— Любовь вообще странная штука, ты больше пьянеешь от нее, чем от вина, — продолжал икать он.
— Хорошее описание любви, давай выпьем за это! — поднял кружку за это магистр тамплиеров.
***
Вот и пришла следующая темная ночь, ни единой звезды не было, только полная луна светилась на этом прекрасном небе. Маленький щенок начал действие своего плана побега, как открыл эту клетку, он вырубил стражника, но сзади стоял не вовремя магистр тамплиеров. Хэйтем взял парня за шкирку и потащил обратно.
— Сбежать пытаешься, сынок? — усмехнулся Кенуэй-старший, смотрел, как орел на свою жертву.
— Отпусти меня, мне нужно спасти Вашингтона, — пытался отвернуться от его «любимого» отца.
— Коннор, ты знаешь, кого ты защищаешь? — хмыкнул мужчина. — Этот человек сжег твою деревню.
— Ты лжец, я не собираюсь верить тебе, — Коннор не мог поверить своему отцу, тогда в тот день он видел, как горела в красном огне его мать, тогда рядом никого не было, ему не хватала родственной любви, но его племя поддерживало его.
— Когда ты этого человека защитишь, ты все поймешь, сын мой, — Коннор был готов зарычать на собственного отца, но на этот раз он сам коснулся уголка губ. Хэйтем пощипывал губами губы своего сына. Он нежно пощипывал как будто на них сладкий мёд.
— Уходи, — вздохнул Хэйтем. — При следующей встрече, я убью тебя, - усмехнулся отец.
Коннор ничего не сказал, просто побежал. Отец так и не сдержал обещание, он не убил меня, хоть и пытался.
Снова боль, эти алые воспоминания греют душу, но боль пожирает все на своем пути. Я до сих пор рядом с мертвецом, не могу уйти от него, его сердце уже не бьется, но меня спасают алые воспоминания о нем.
Я больше никогда не узнаю о нем ничего, и он до сих пор остается для меня человеком-загадкой. Сейчас его уже там нет, но алые воспоминание в моем сердце. Я люблю тебя отец.
