О золотых рыбках и бумажных корабликах

Наблюдаю, как дыхание превращается в маленькие белые облачка. Вокруг шелестит бамбук, мерно покачиваясь в такт морозному ветру. Волосы слегка растрепались, и несколько прядей упало на лицо. Некоторые из них уже посветлели. Вдруг вспомнился тот день, когда я впервые выкрасил их. Розовые подтёки на белом кафеле завораживали. Тогда я уже был с Кайросю, тогда Раймей уже ненавидела меня. Я заперся в ванной штаб-квартиры, помню, как долго не решался смотреть на своё отражение. А когда всё же поднял глаза, двойник грустно улыбнулся мне, потому что он – по-прежнему я. Больше нет причин их красить. И я нисколько не расстроен. Завязывая хвост, слышу, как Гау, причитая, продирается сквозь заросли бамбука, пытаясь поймать всё ускользающую от него утку. Он рядом, и от этого тепло в груди. Когда мы вместе, кажется, будто я с семьёй. Прохладный ветер принёс c собой запахи и звуки. Если закрыть глаза, воображение сразу рисует спокойную реку и берег с уже пожелтевшей травой, земля ещё непромерзлая, влажная. А ведь в детстве мы часто играли у воды, Раймей всегда просила меня сделать ей бумажные кораблики, правда они быстро тонули, тогда она просто улыбалась и говорила: – Ничего, мы ещё сделаем! Но был один кораблик, который я просто не мог запустить, кораблик, который она сделала специально для меня, из нежно-голубой бумаги с моим именем белыми буквами сверху, получилось белое на голубом, прямо как небо, что я сейчас вижу. Желание увидеться с ней стало невыносимым. Я верю, что мы встретимся, я чувствую это, будто нас связывает нить, один конец у меня, а другой крепко держит она. В последнее время я много думаю о связях. Впервые я задумался об этом, когда встретился с Михару, нынешним. Закутанный в чёрный плащ, взгляд устремлён вдаль, мне он показался потерянным, будто в руке у него тоже нить, но не целая, а лишь её обрубок. Я всё думаю о той чёрной дыре, которую он создал в моей памяти. При встрече я обязательно скажу ему, что не держу за это зла. – Райко-сан. Когда я слышу его голос, мне представляется воздушный змей, он так же полон ярких красок и так же свободно парит в небеса, как и мы теперь, не обременённые ничем, начавшие новую жизнь. Что же до старой… Образ матери мелькнул перед глазами, но я прогнал его, резко встав и направившись к палатке. Сколько же часов мы её собирали, не помню, когда в последний раз я так смеялся; порой кажется, что я так и не вырос до сих пор. Я нашел его сидящим на земле, волосы в полном беспорядке, плащ почти съехал с плеч. Я улыбнулся и присел рядом. – Ну, так ты поймал её? – Разве похоже, что я поймал это злобное животное, а, Райко-сан? Его щёки покрылись милым румянцем, и он до сих пор добавляет это формальное «–сан» к имени. Но на самом деле всё это мелочи, я и думать не смел, что у меня могут быть друзья… Раймей знает. Я всегда был сам по себе, только я и мой меч. – Не переживай. Найдём ещё что-нибудь. – Райко-сан, я заметил, ты много думаешь в последнее время, да? Смотрю на него, он как маленький ребёнок, который боится наговорить лишнего. Хочется его обнять. Но вместо этого ласково провожу рукой по волосам. – Да, ты прав. Думаю, дело в этом месте. С преувеличенным интересом он принялся рассматривать свои ботинки. – И в том, что мы начали всё с чистого листа, вместе. Он резко поднял взгляд, шумно сглотнул и опять уставился себе под ноги. Я снова нежно провожу по волосам, но на сей раз позволяю руке соскользнуть на тёплую щёку. – Р-райко-сан. Я улыбнулся. Ветер стих, но бамбук продолжает шелестеть; я напрягся и положил руку на меч, Гау посмотрел сначала на меня, затем на бамбук вокруг нас. А потом я услышал. Услышал её голос. Когда ещё мы жили вместе, когда ещё были мама и папа, её голос эхом разносился повсюду, залетал в каждую комнату, подобно песне маленькой певчей птички. Моя маленькая птичка, моя младшая сестрёнка. Она носилась по всему дому со своим деревянным мечом, хохоча и упрашивая нас её потренировать. Первой из бамбука показалась её светлая макушка, я всё ещё сомневаюсь, могу ли я вернуть себе тот цвет. Того золота, что носила моя мать, я просто не достоин. –Райко… Так странно смотреть на неё сейчас, она повзрослела и до боли стала похожа на мать, но кое-что совсем не изменилось, те самые искорки в глазах, словно маленькие рыбки в кристально-чистой воде. Я поднялся. – Рад, что ты нашла меня. Она набросилась на меня с криками вроде “Совсембольной?Яжетакпереживала!Идиот!”. А я стоял и улыбался как дурак. Лицо покрасневшее, слёзы бегут по щекам, и в то же время она улыбается. Не думаю больше ни о чём, в этот раз нет никаких сомнений, просто крепко обнимаю её, когда она легонько бьёт меня в грудь. Так мы и стоим, не произнося ни слова, я слышу, как Гау подвигается к костру и ставит чайник греться, надо поблагодарить его за это потом. Медленно Раймей обняла меня в ответ. Это уже второй раз, когда она кричит на меня при встрече. А первый, когда мы снова стали братом и сестрой, тогда моё сердце было готово взорваться от радости, как фейерверк на фестивале. Тогда мы каждое лето ходили на фестиваль и смотрели, как запускают фейерверки. Как же хочется снова показать ей их. Хочется снова увидеть, как они отражаются в её больших глазах, и думать, что мы всегда будем вместе, несмотря ни на что. – Давайте садиться что ли. Гау застенчиво смотрит на меня, и я просто не могу не улыбнуться. Вижу, как в ответ на его лице расцветает нежная улыбка – самое милое, что есть на свете. Я знаю, что это никак не вписывается в образ самурая, но не могу заставить себя разлюбить разные милые вещи. Они делают меня чуточку счастливее, может, я создал эту привычку, когда был далеко от Раймей, чтобы чувствовать себя ближе к ней, хотя, точнее будет сказать, к моему представлению о ней, ведь я совершенно не знал, какой она растёт за много километров от меня. А теперь мы сидим здесь, все вместе, и просто пьём чай. Маленьких облачков вокруг меня стало теперь больше. Нет смысла думать, кем я стал, или наоборот кем я не смог стать, важно лишь ощущение тепла на языке, дыхание Раймей рядом и рука Гау, соприкасающаяся с моей. Если подумать, сколько же битв мы прошли, сколько раз чуть не умирали. И в конце этот тернистый путь привёл нас сюда, чтобы вместе сидеть и пить горячий чай у костра. Совсем близко раздалось кряканье, Гау моментально скривился, наверняка вспоминая того неуловимого зверя, и это было настолько забавно, что я не мог не засмеяться. Раймей улыбалась, губами касаясь краешка кружки. На самом деле как же я скучал по её улыбке. Горячий напиток разливается теплом внутри, щёки слегка порозовели, я чувствую, как внутри рушится последний барьер. – Раймей, что будешь делать дальше? Слова подобны патоке на языке. Будто и не было тех долгих лет разлуки, виной которых было моё глупое упрямство, мы, будто как и тогда, можем говорить обо всём на свете. Мы возвращаемся в те времена, когда, приходя из школы, она бежала сразу ко мне, чтобы рассказать, как прошел день, такая же маленькая как золотая рыбка. Я всё смотрю на неё, пока она рассказывает про наших друзей, про свои тренировки, и не могу не думать о том, что мы как рыбы, наконец выпущенные в большое море, всё же мы всегда играли у воды, вместе – что тогда, что и теперь.