Чужая маска

Улучив момент, когда диван с витыми ножками освободился, я пробралась в этот уютный уголок возле камина и с наслаждением плюхнулась, на обитое лиловым бархатом сиденье. Уф! Здесь, конечно, очень здорово и весело, но столько смеяться и танцевать так утомительно! Особенно если ты в сапогах на шпильке. Хорошо еще, что в костюме пиратки удобней, чем в платье. Я откинулась на подушки. Место это привлекло меня ещё и потому что отсюда можно было видеть всех, кто входит в бальный зал, а самой оставаться в тени. Я же на этот новогодний бал не танцевать пришла! У меня здесь, встреча, деловая, если можно так сказать. Вот только тот, кого я с нетерпеньем ожидаю, едва ли будет нашей встрече рад, ведь моя задача этого типа арестовать. Многие пытались, да не вышло. Он же все время ходит в синтетической оболочке. Чаще всего изображает из себя маленького, худенького человечка. И многим невдомёк, что за этой безобидной внешностью скрывается холодный, беспринципный негодяй, грабитель и убийца. А вдобавок ещё и коллекционер. Чего бы вы думали? Пыток! А ещё он деньги делает фальшивые, правда недолговечные, он на пять шагов отойдёт и они тают. Но выглядят как настоящие. А самое опасное в этом преступнике то, что он способен превратиться в кого хочешь. Человек и моргнуть не успеет, а он уже морду лица сменил. Я тоже так могу, и чувствую других таких же метаморфов. Только свои способности на благо общества использую, в полиции служу, точнее в спецподразделении. Когда начальство изложило мне план операции, я чуть не взорвалась от возмущения. Как можно столь опасного субъекта приглашать на многолюдный праздник?! А если он кого-нибудь ограбит или покалечит не дай Бог… Я даже мурашками покрылась с головы до ног, когда это представила. Но начальство… Оно тоже не лыком шито, и предусмотрело меры безопасности. Во все шампанское добавили одно средство, не помню, как оно научно называется, у нас в конторе его обленином прозвали. Для простых людей эта прозрачная жидкость безвредна, а вот у метаморфов вызывает сильный приступ лени. Ну я-то с ней бороться слава Богу, научилась, а вот мой приглашенный нет. Он, наверно, и ворует потому, что лень работать, а «красиво жить не запретишь». Однажды его с помощью аналогичного аэрозоля поймали. И к психиатру на консультацию возили. Врач три месяца его обследовал, ночей не спал и даже похудел, бедняга. Но диагноз всё-таки поставил. Как же он там формулировался? Мудрёное такое слово… «Атрофия совести», вот как! Редчайшее заболевание. Ну, а пока консилиум раздумывал, искал лекарства и пути лечения, пациент охрану оглушил и сделал ноги. Он же в кого угодно превратиться может, даже в таракана, и сбежать. Ну да после обленина даже пальцем пошевелить будет сложно. Внезапно я почувствовала, как все нервы внутри натянулись, как струны, заставив меня резко выпрямиться. Ага, явился, не запылился! Я вытянула шею, высматривая: кто там только что вошел? Увы, вошедших было сразу трое. И все остановились прямо под абажуром. Усатый толстяк в медицинском халате и почему-то двух правых ботинках. Маленькая, горбатая старушка с букетом тюльпанов. И Наполеон Бонапарт в треуголке. В принципе он мог обернуться любым из них. Но кем именно с такого расстояния не разобрать. Я решительно направилась навстречу новоприбывшим гостям. И в это время оркестр заиграл какой-то смутно знакомый вальс. «Метель» Свиридова, если не ошибаюсь. А что вполне уместная мелодия на зимнем празднике. – Вы танцуете? – перехватил меня мягкий, вкрадчивый голос. А я не то, что ответить, я даже вдохнуть не могла, так натянулись струны. Но через мгновенье все прошло, дыхание восстановилось, и я подняла глаза на говорящего. Ну конечно. Наполеон! И как же я сразу не догадалась? Это же его любимый образ! Именно в нём он одно время снимался в кино. Ну и вот оставался бы актером, применял бы свой талант на радость людям. Так нет же, сошел обратно на преступную дорожку. Ну и пусть пеняет на себя! – Так вы танцуете? – повторил он вопрос. – Боюсь, что я в таком наряде на роль Жозефины не гожусь, – я попыталась отвертеться, так как вовсе не была уверена, что во время танца струны не порвутся. Они и сейчас дребезжали, но это была скорее приятная дрожь. Хотя кто его знает, как там дальше обернётся. – Да ладно, не прикидывайтесь! Вам наряд сменить, что мне моргнуть. И лицо тоже. Вот это номер! Он меня разоблачил. Или кто-то из наших сдал? – С чего вы взяли? – прохрипела я внезапно севшим голосом. – Чувствую. Вглядевшись в лицо собеседника, я заметила, что хотя губы его улыбались, слегка приподнятые брови и прищуренные глаза выдавали тщательно скрываемое напряжение. Значит, он и впрямь меня почувствовал. Тогда он может и не знать, где я работаю. Ладно, была ни была! В конце концов, кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Миг – и блузку с брюками сменило розовое платье в стиле девятнадцатого века. И, судя по всему, никто за исключеньем нас двоих этого не заметил. Ну, или не счёл нужным заметить. И мы присоединились к танцующим парам. Музыка звучала достаточно тихо, чтобы мы могли продолжить нашу странную беседу, и в то же время достаточно громко, чтобы нас никто не мог подслушать. Решив притвориться болтливой дурочкой и помня о том, что лучшая ложь недосказанная правда, я рассказала о себе довольно много, умолчав только о роде своего занятия. Из-за своих редких способностей, я всю жизнь ощущала себя белой вороной. И вот теперь с изумлением обнаружила, как легко и приятно поговорить с кем-то обладающим такими же способностями. Он же в отличие от меня своей деятельности не скрывал, но я делала вид, что принимаю всё за шутку. – Так значит, вы тоже можете мгновенно менять внешность, – прикинулась я неосведомленной – И где же вы этому научились? – Это у меня от папы. Большой был негодяй. – А что с ним случилось? – Он как-то решил подшутить над моей мамашей, превратился в цыпленка. Моя мамаша, женщина серьезная, открутила ему головку. – А что же мамаша? – Она сказала: цыпленку - цыплячья смерть. И пошла на кухню готовить глинтвейн крепостью в сто тридцать градусов. Моя мамаша выпить любит. Повисла неловкая пауза. К таким откровениям я была не готова. Даже кольнуло нечто похожее на жалость. Вот уж не повезло человеку с родителями. Тут музыка оборвалась, и он подвёл меня к столу с напитками. – А может, и нам пора что-нибудь выпить? – спросила я, вспомнив о том, зачем вообще сюда пришла. – Шампанское? – Не откажусь, – он взял протянутый мною бокал. Я потянулась за другим и первой сделала глоток. По венам разлилось тепло. Из рук и ног как будто вынули все кости, а голову, наоборот, словно свинцом набили. Хотелось только одного – вернуться к уже полюбившемуся диванчику и поспать хотя бы пару часиков. Но не было сил даже сдвинуться с места. Мысли и те еле шевелились. А мой визави как ни в чем ни бывало любовался игрой пузырьков в хрустале. Нас разделяло всего несколько шагов, мне же это расстояние казалось огромным, как оркестровая яма. Но я преодолела его, пусть на чужих, негнущихся ногах, но всё-таки преодолела этот приступ лени. – А может, на брудершафт? – с улыбкой предложила я и лениво подумала, что никогда ещё улыбка не давалась мне с таким трудом. Наши руки переплелись, а все струны в моей душе задрожали от предвкушения. Еще чуть-чуть и все узнают, наконец-то, какого его истинное лицо.