Испорченные

Этим утром Тсуна подумал несколько раз, прежде чем сползти с кровати и направиться на кухню. Его бессознательное неугомонно приводило ему довод за доводом в пользу того, чтобы прикинуться предметом постельного комплекта. Этим омерзительнейшим утром начинался отсчет 410 дней исправительных работ на благо общественности. Два дня назад его скрутили бравые служители закона при попытке угробить 16 человек таким способом, о котором не каждый маньяк догадается, и вежливо – пинками – попросили проехать в отделение. А в отделении его уже ждала растерянная Нана. Ей в красках доложили о том, какой у нее несносный отпрыск, номерами статей из уголовного кодекса отметив каждое из злодеяний. Но, как бы ни распинался участковый, распыляя в воздухе заученные фразочки из учебника обществознания для шестых классов, а посадить Саваду за решетку права не имел, ведь нет тела – нет дела. Но сейчас Тсуна точно не мог ответить на вопрос, что для него лучше: просидеть пятнадцать суток за решеткой, или горбатиться на отработках год с лишним. Тяжело вздыхая, он прошел на кухню: - Доброе утро, мам. - Доброе, Тсу-кун! – пытаясь перекричать телевизор, приветливо улыбнулась Нана. Во главе обеденного стола восседал Ламбо, с открытым ртом глядя в экран. Он был так увлечен, что пятно прибывающей слюны на рубашке его коровьей пижаме все разрасталось. - Ламбо! - зажимая уши проорал Тсуна, - Хоть раз в жизни побудь человеком и убавь громкость! Заслышав голос старшего брата, мальчик осторожно повернулся, выпученными глазами глядя на него. Тсуна чертыхнулся, выхватывая пульт из его рук и до упора убирая звук на телевизоре. Кидая взгляд на экран, Тсуна ожидал узреть там очередную серию мультика, раскрашенного в психоделические цвета – детище прихода наркоманов-мультипликаторов. Складывалось ощущение, что только заядлый нарик способен понять тонкую психологию детей дошкольного возраста. Но Савада был неожиданно удивлен, увидев сменяющие друг друга блеклые кадры с изображениями реальных людей. Девушка с волосами, похожими на стог кое-как перетянутого бечевкой сена, оживленно что-то рассказывала, чуть ли не срываясь на активную жестикуляцию. Заприметив за ее спиной панораму городского Луна-парка, Тсуна прибавил громкость. « - ... очевидцы наперебой сообщают о неприметном мальчике резко преобразившемся, как только его взгляд упал на пульт управления «Американскими горками». О подробностях этого происшествия нам расскажет ответственный за управление аттракционом, мистер Х. - Я помню, как он оттолкнул меня, - сдавленно изрекал мужчина с круглым красным лицом, которого Тсуна никак не мог припомнить. – Потом кинулся к пульту. Я пытался остановить его, но он ударил меня. Помню, у него изо рта шла пена. Он злобно смеялся, разнося все вокруг себя железной трубой!..» Савада обреченно улыбнулся. Абсурдность речи подставного ответственного не оставила ни следа от неприятных раздумий о том, как сегодня на него будет коситься каждый второй дворовый пес. Но дальше он снова помрачнел, поняв, что телевизионщики пошли на хитрый ход. « - Нам удалось взять интервью у заведующего психиатрическим отделением в местной городской больнице и вот, что он думает по этому поводу. - Ну, я считаю, - пузатый мужичек с умным видом восседал в кресле за столом в больничном кабинете, перебирая пальцами, - что в этом нет вины столь юного мальчика. Во всем вина родителей, так наплевательски относящихся к здоровью своих отпрысков...» На этих словах Тсуна заметно напрягся. Эти любители роликов о летающих тарелках и о «смертельном воздействии аниме» временами излишне сильно перегибали палку. Того гляди разломится пополам. «... из активных расстройств у мальчика явно выражены шизофрения и расстройство личности на фоне неуравновешенных акцентуаций. По его неровным и срывающимся движениям можно судить о развитии моторной апраксии. Так же у него присутствует выраженный тремор и тики...» До кучи у него расстройства на почве детский переживаний и страхов по поводу парящих за окном розовых слонов, склеенных обслюнявленными леденцами со вкусом боли и скверности осознания существования Бразильских мегабобров. После такой тирады Савада сидел неподвижно еще пару минут, пока на экране вновь не возникли кадры парка. Финальным аккордом стали кадры любительской съемки задержания опасного преступника в роли Тсуны. «- Так же вчера посреди парка была зафиксирована массовая драка боксеров подпольного клуба и неизвестного юноши в школьной форме примечательно с красной повязкой на рукаве. Трое были доставлены в местный госпиталь, четверо отделались легкими ранениями. Зачинщик скрылся с места преступления. На этом утренний выпуск новостей завершен...» - Страсти-то какие! – воскликнула Нана. – Оказывается, вчера посреди парка была массовая драка. Надеюсь, преступника скоро поймают, а то так страшно будет на улицу выйти! – причитала она. Тсуна усмехнулся. Всем было откровенно плевать на избиение группы боксеров прямо посреди парка. Ведь совсем неподалеку шестнадцать человек чуть было не расстались с жизнями по вине мальчика-психопата. В кухне повисло молчание. И только масло потрескивало на сковороде. В следующую минуту не было слышно даже надрывного лая соседской собаки. Потому что: - Эй, Тсуна! Так ты теперь гангстер! – Ламбо, наконец, отошел от шока. - Какой еще к черту гангстер?! Это произошло случайно! – а парень уже было подумал, что запал оправданий со вчерашнего дня иссяк пожизненно. - Я всем в садике расскажу, что мой брат уголовник! Все будут бояться Ламбо-сана! – видеть во всем выгоду для своей пятнистой задницы – это было типично для Ламбо. Его детская жадность могла конкурировать с холодным просчетом взрослых. Постараться извлечь выгоду из шумихи, устроенной СМИ было заманчивой перспективой. Правда, воспользоваться этой перспективой Тсунаеши не мог по определению своей никчемности. Как бы он не силился, а представить себя свихнувшимся злодеем, готовым на глазах сотни человек оправить прямиком в Ад пассажиров кабины карусели, у него никак не выходило. Решив, что с Ламбо спорить бесполезно, он взял с пола рюкзак. Приняв от мамы пару тостов с яйцом, парень почти что покинул дом, но со спины его настигло что-то тяжелое. Потеряв равновесие, он стукнулся виском о дверь. Зато не обронил тосты. - Я пойду с тобой, никчемный братец! – Ламбо повис у него на шее, кольцом рук передавливая гортань. - Нет! Я сказал «нет» и точка! Савада мучительно пытался припомнить, в какой момент он стал так неизмеримо жалок, что все его доводы и запреты потеряли силу даже в глазах пятилетнего мальчика. Ламбо вышагивал рябом, завывая песенку о своем совершенстве. Такие хиты выходили примерно раз в три часа и занудно повторялись с частотою одного трека в десять минут, постоянно сменяя друг друга. Памяти малыша хватало только на 24 часа, потому каждое утро начиналось с создания плейлиста на день грядущий. Обычно Ламбо в детсад отводила Нана, а Тсуна сваливал в школу как можно раньше, пытаясь избежать нового живого концерта всеми силами. Но сегодня просто плохой день. Уже сидя на одном из стульев, полукругом выставленных в главном холле общественного центра, Тсунаеши стал остро осознавать свою недоразвитость как страшнейшего злодея, по мнению телевизионщиков. Помимо него на стульях развалились еще три человека. Ламбо в счет не шел, так как даже врачи сомневались в его причастности к роду человеческому. Троица малолетних преступников выглядела достаточно разношерстно. Один точно походил на отъявленного хулигана, да и вел себя соответствующе этому статусу. Второй наверняка просто ошибся дверью, идя на внеурочную практику. Последний сидел сгорбленно, смотрел исключительно в пол и постоянно вздыхал. Он тоже мало походил на нарушителя закона. Скорее всего, оказался не в то время не в том месте. Сидели парни как можно дальше друг от друга, кидали друг на друга косые взгляды, пока среди них не умостился Тсуна. Сам Савада ожидал, что его примут за лишнего в этом криминальном полукруге. Но реакция присутствующих была неоднозначной. То, что все они разом перекинули взгляды на него – он почувствовал кожей. Дальше действие разворачивалось где-то в параллельной вселенной, потому как Тсуна ощущал себя пассивным участником процесса. - О, - первым подал голос парень в кепке с эмблемой «Колорадо Рокиз», - ты тот самый псих из новостей. - Нет, - сквозь зубы цедил Савада. – Вы, верно, ошиблись. - Ничего ты не понимаешь! – тут же взвыл, казалось, хоть на минуту притихший Ламбо. – Мой братан истинный гангстер. - Да нас не ебет кто он. Мы тут все неплохо накосячили, - выдохнул блондин, при малейшем движении гремящий цепью на штанах. - А ты, видимо, газет не читаешь, - наконец оживился последний из присутствующих, - и телевизор не смотришь, и с миром не контактируешь. Этот парень теперь живая легенда. Нам таких отчаянных в клубе... – на последнем слове он резко помрачнел, вновь опуская голову. - Да. Живу в незавидных условиях, - прыснул первый, затихая. Тсуне почудилось, что воздух стал гуще. Что ни говори, а каждый из этих троих попал сюда не просто так. Может, с их дел и не раздули особой шумихи, но сами эти дела могли быть в разы опасней его прегрешения. - Хаос, малышня, - присутствующие обернулись на голос. Неторопливо, со стороны рабочих отделов к ним приближался высокий человек в строгом костюме. Настолько неторопливо, что это даже раздражало, перебивая вестернскую эффектность. Встав перед пацанами, мужчина опустил шляпу ниже, так что его глаза еле как удавалось разглядеть под ее полами. - Вы находитесь в центре общественном помощи всем нуждающимся. В течении 410 дней вы будете каждое утро притаскивать в эту обитель добрых дел свои задницы, жертвуя праздниками и выходными... - А ты сам кем нам будешь? – до того Тсуна сидел сжавшись, пытаясь слиться со стулом, но нахальный голос блондина справа прервал его акт врастания в пластмассу. Казалось, что затих мужик неспроста. Так оно и было. В следующую секунду яйцам нетерпеливого парня грозило полное уничтожение под подошвой ботинка. - Я вам отныне и отец, и мать родная, и хозяин, и милостивый господин. Я - Дьявол в вашем персональном Аду! Это я повелеваю на какой сковороде вам сегодня жарить свой филей! – несильным толчком он перевернул стул вместе с сидящим на нем парнем. – А по бумагам я правитель отдела клерков, рабов бумаг. Буду назначать вам надзирателей, – поднял шляпу, с секунду изучая восхищенного Тсуну. – Я сделаю из вас – геморроя на заднице общественности – нормальных людей. Звать меня можете дядька Реборн. На сегодня это все, - он уже было направился в сторону отделов, как вдруг заприметил трясущегося малыша коровьего окраса под одним из стульев. – Это что еще такое? - Это мой брат, - забыв о страхе, Савада кинулся к ребенку, вытягивая его из-под мебели. - Убрать, – коротко кинул Реборн, как бы к слову добавляя: - Сейчас направлю к вам человека. Он отведет вас к кабинкам с униформой – пойдете отскребать жвачку с плитки перед главным входом. Ваш постоянный надзиратель прибудет только завтра. Сказав это, он ушел так, словно уходил в закат. После дядьки Реборна у Тсуны в голове мешались совершенно противоречивые мысли о крутости начальника. Но главной из них оставалась – как можно скорее переправить Ламбо домой. - Я не пойду домой! Чертов Реборн! Ненавижу его! – ныл мальчик. - Тише, Ламбо, кто-нибудь может услышать. Возможно... – от воспоминаний о близком знакомстве достоинства блондина с ботинком Реборона, Саваду всего передернуло. – Короче, иди домой! Уговорить младшего вернуться домой было не сложно. Всего-то пришлось пообещать купить коробку леденцов, которую все равно в итоге никто покупать не будет. Тсуну и раньше волновало такое нездоровое рвение Ламбо сосать леденцы. Даже больше, чем ковыряние в носу. Взяв в шкафчике оранжевый комбинезон, Тсуна угнетенно поплелся к главному входу, где остальные уже вовсю переговаривались между собой на достаточно громких тонах. Как оказалось, Гокудере, как позже распознал его фамилию Тсуна, поведали историю о маленьком храбром психе, который чуть было не угробил шестнадцать человек на «Американских горках». Как ни странно, а отношение парня к Саваде изменилось на корню. После рассказа, Гокудера был готов отдать всего себя на служение герою СМИ. - Ну, мою историю все знают, а вы как сюда попали? - Мне даже стыдно рассказывать, - первый решился Ямамото. – Один мальчик попросил кинуть ему йо-йо. Ну, я немного не рассчитал с силой. - Насколько «немного»? - На два передних зуба и перелом носа, - угрюмо огласил Такеши. - Долбоящер, конечно, - усмехнулся Гокудера. - А сам-то как в этой общественной жопе затесался? – не удержался Сасагава. - Официально за нарушение статьи «о курении в общественном месте». Просто прокурор никак не мог решить, как занести в протокол «неумышленный поджог громадного фиолетового зайца оброненным бычком от сигареты». Засмотрелся на драку в парке и обронил хренов окурок. Твоя очередь. - Я... – Рёхей замер, - участвовал в соревнованиях подпольного бойцовского клуба. Не от балды – мне деньги нужны. Я сестру фактически содержу. Если чего-то хочет – всегда ей покупаю. - А вы, батенька, подкаблучник выходит? - Хаято с отвращением поглядел на жвачку на шпателе. - А вы, стало быть, подботиночник? - Захлопнись! Сасагава мастерски уклонился от комка из эмульгаторов: - Я тебя сейчас под этим дерьмом похороню, во имя экстрима! - А может не надо? – попробовал вмешаться Тсуна, но, как оказалось, тщетно.