Чёрный Лебедь

Это был один из тех многих случаев в её бессмертной жизни, когда Идаманте имела честь присутствовать на погребальной церемонии. Она стояла рядом с Боромиром и Эомером, и вполуха слушала грустные запевания Эовин, одетую в тёмную одежду и с волосами убранными под витой позолоченный венец. Король Теоден облачился в тёмно-бордовую одежду расшитую богатыми узорами, а на Арагорне находившемся по его правую руку красовались новые штаны. Чёрный Лебедь отметила про себя, что в отличие от неё, он так и не помыл волос. Боромир едва сдерживался, чтобы не чихнуть, а Эомер глубже кутался в шерстяной плащ. Гимли тяжело опирался на секиру и думал лишь о возможности предстоящего обеда. И лишь Леголас не сводил искаженного ужасом лица с тела юного царевича Теодреда, лежавшего на носилках перед входом в покрытый невзрачными белыми цветками курган. Под его ясными глазами залегли тени, холодный ветер лениво ворошил потускневшие белокурые волосы. Лихолесский принц не присутствовал на погребении леди Келебриан, не хоронил своих соратников и подданных. Он видел кровь и смерть в бою, но это была другая смерть. Это был азарт, протест и вызов сражению. Но то, что он видел сейчас было ничем иным, как простое человеческое смирение, такое незнакомое бессмертным эльфам. Идаманте подавила тяжелой вздох. Она научилась не замечать этого смирения, не ощущать его и быть выше его. Она давно уже наплевала смерти в лицо, стирая свои собственные границы. Вместе с Боромиром они часто присутствовали на похоронах своих солдат, знакомых, их друзей и семей. За годы своей жизни в Гондоре, она пыталась спрятаться от неизбежности людского бытия, спрятаться за спиной Наместника и его четы. Но каждый раз ей приходилось официально присутствовать то на одной, то на другой церемонии, находить скупые слова утешения и следить за тем, как с головой исчезает то одно, то другое тело. Она поспешно отвела взгляд в сторону, ощутив на себе пронзающий душу взгляд светловолосого эльфа. Так больше не могло продолжаться. Она должна была положить этому конец. Она знала, что ей уже конец. Что надежда добьет её. Надежда на возвращение былого и утоление всепоглощающей страсти. Жалобное пение прекратилось, и Теодред скрылся под насыпью. Роханцы начали расходиться по домам, и Гимли почти в припрыжку побежал вслед за остальными в Золотой Чертог. Леголас медленно поплелся за ним, опустив голову, Арагорн пошел вперед вместе с Эовин, что-то негромко обсуждая. - Ваш приход свершился как раз вовремя, - пробасил рядом с Боромиром Эомер. - Я уже было совсем зачах в темнице, измученный постоянными посещениями Гримы. Почему королю не дали прикончить его? - зло сплюнул себе под ноги он. - Арагорн знает, что делает, - ответил ему Боромир. - Он во всех и во всем умудряется разглядеть справедливость. - Все знают, что теперь этот предатель побежит и все расскажет Саруману! - сквозь зубы сердито процедил Эомер. - А что это меняет? - осведомился Боромир. - Если Саруман решил напасть на Рохан, то он и так сделает это. И никакие Гримы ему для этого не нужны, - уверенно заявил он. - Пусть только попробует! - яростно раздувая ноздри, прошипел роханец. - Наша страна никогда не станет его! Рохиррим не сдаются! Идаманте с усмешкой посмотрела на распаляющегося Эомера. Она понимала его, хотя и сама никогда не чувствовала подобной гордости и переживания за свой народ. У неё слишком долго не было дома, а заняться своим королевством она так и не успела. Но она до конца понимала, что её Лориену ничего не угрожало. Лориену, каким его помнила она. - У вас уже выпадал снег? - задала вопрос она, направляя разговор в другое русло. - Выпадал, а как-же, - ответил ей Эомер, успокаиваясь. - Немного правда, но все-же. Говорят, что в Гондоре его еще только ждут. - Это да, - согласился с ним Боромир. - Но у нас его обычно ожидают в феврале. - Значит сейчас у вас уже лежит. - с уверенностью молвил светловолосый витязь. - Ах, как хорошо! - вдруг счастливо воскликнул он, снимая плащ. За разговором они успели зайти в Золотой Чертог. В открытом очаге в полу весело плясал огонь, а на столах стояли скромные, но сытные яства. Не долго думая, Идаманте поспешила занять свое место на длинной скамье. Боромир скинул свой лориенский плащ с широких плеч и уселся рядом с ней. Вошедший в зал вместе с Гэндальфом Теоден произнес тост в честь Теодреда и все молча принялись за еду. Обед прошел в полном молчании. И хотя тишина более не была угнетающей, никто не хотел её нарушать. И даже возвращение роханского короля из мира теней не могло развеять её. Доев слишком жирный суп, Боромир поморщившись отставил глубокую тарелку в сторону. Отстегнув зелёную фибулу от своего лориенского плаща, гондорец неуклюже встал из-за стола. - Пойду проветрюсь, - бросил он Идаманте, с отсутствующим видом жующую всё еще тёплый ржаной хлеб. Она лишь отстранено кивнула в ответ, пытаясь оценить страдальческий вид лихолесского принца напротив него. Леголас словно проглотил язык после погребальной церемонии царевича Теодреда, и Боромир начал чувствовать нарастающее напряжение между ним и Идаманте. Гондорцу оставалось лишь положиться на удачу. Когда Боромир ушел, гости тоже постепенно начали покидать зал. Теоден остался сидеть на своем троне, и к нему присоединились Эомер и Гэндальф. Завязался серьезный разговор о данном положении Рохана. Идаманте перебралась во главу стола и оказалась зажатой между двумя скамьями. Используя одну из них как спинку, она откинулась на неё спиной к королю, который иногда с интересом поглядывал в её сторону. Он считал её поведение странным, да и вообще не мог понять, что за странное существо внезапно появилось в его стране вместе с гномом, эльфом, волшебником и двумя людьми, один из которых показался ему смутно знакомым. Арагорн и он когда-то встречались в давней молодости наследника Исилдура, но повелитель Ристании не помнил точно, когда. Пепельно-серые, лишенные всякого золотого оттенка и казавшиеся почти всем рохиррим сущей диковиной волосы Чёрного Лебедя почти высохли и теперь слабо вились, неровными прядями скрывая острые кончики ушей. Король вновь посмотрел на это чудо сидевшее к нему спиной, и обратил свой взор на вновь вбежавшую в зал Эовин с двумя заморенными детьми. Пришли последние новости из Вестфолда... Золотой Чертог существенно отличался от Белой Крепости Минас Тирита, но Боромир всё-таки догадывался где в этой пахнущем деревом, сеном и лошадьми обители могла находится добрая деревенская кухня. Старший сын наместника любил Рохан и чувствовал себя здесь свободно и непринужденно. Вертя в руках брошь с мифриловыми прожилками, он наконец вошел под украшенные незатейливой резьбой вкусно пахнущие едой и снадобьями своды. Дородная хозяйка с волнистыми светлыми волосами вопросительно посмотрела на него. Боромир откашлялся и хотел было протянуть ей лориенский лист, но замер с раскрытым ртом. Прямо перед ним на простом деревянном блюде лежали покрытые белой творожной глазурью тёмные пирожные. - Всю тарелку, - мрачно буркнул мужчина, протягивая женщине драгоценную вещь. Голубые глаза хозяйки кухни испуганно округлились. - Это предназначается для короля. Это морковный пирог*, - возразила было она, но гондорец уже торжественно вручал ей свою эльфийскую награду. - Еще испечешь, - с невозмутимым видом молвил он, и ловко схватив блюдо одной рукой, бодрым шагом направился обратно в главный зал. Это была его личная победа. В зале царило оживление. Эовин сидела рядом с двумя изможденными детьми и кормила их супом, Теоден сидел на своем законном месте уронив голову в руки. - И это еще немногое из тех дел, что успел натворить Саруман, - говорил королю волшебник. - Мы должны дать ему отпор пока не поздно, - горячо поддерживал мага Эомер. - Хорошо, - наконец соизволил молвить король. - Мы выезжаем в Хельмову Падь. Она и раньше выдерживала осады и нападения врага, выдержит и сейчас. - Тогда я поеду собирать эоред! - переполненный воинским духом, громко воскликнул Эомер. - Нет, ты нужен мне в защите Пади, племянник мой. Со мной так же поедет Хама и вся Королевская Стража, - остановил его Теоден. - Позвольте мне помочь вам с этим, - предложил свои услуги Гэндальф. - Кажется, у меня есть союзники, которые могут нам помочь. А тебе Теоден, я советую вновь воссоединится с Эркенбрандом, лордом Вестфолда, которого ты изгнал из своих земель по лживым указаниям Гримы, - наставительно заметил он. - Он как раз должен сейчас находится у Пади вместе со своими людьми и остатками войск. - Да будет так! - согласился Теоден. - Любая помощь нужна нам сейчас. Главное опередить Сарумана, - убежденно молвил он. - А кто же останется на защиту Эдораса? - озвучил всеобщий вопрос Арагорн. Теоден в упор посмотрел на покрасневшую Эовин. - Племянница моя, - позвал девушку он. - Дожидайся нас с войны и охраняй своих, - величественно молвил он, протягивая ей меч, поднесенный ему Хамой. Это был её меч, который когда-то отнял у неё Грима и вручил капитану на хранение. Эовин с трепетом приняла оружие из рук своего дяди. - Береги себя, сестра, - негромко обратился к ней Эомер. - Ты настоящая леди своего народа. - с гордостью молвил он, и девушка выпрямилась, уверенно взмахнув клинком. Чистое лезвие со свистом рассекло воздух, напевая гостям свою собственную мелодию. Король встал со своего места и посмотрел на Арагорна с Боромиром. Гондорец поставил тарелку с пирожными перед ошеломленной Идаманте и с уверенностью посмотрел на короля в ответ. - А что с Гондором? - спросил король. - Примет ли сын его наместника и будущий король участие в этой войне? - не сводя с мужчин пытливого взгляда спросил их он. - Я пойду с тобой, милорд, - покорно склонив голову, заявил свое желание Арагорн. - И Гондор тоже, - без замедления добавил Боромир. - Мы с тобою, милорд. Облегченная улыбка посетила сухие губы роханского короля, и он согласно кивнул. А Идаманте вовсю уже поедала сладкие пирожные, едва сдерживаясь чтобы не застонать. И даже дети, с которыми она поделилась своим лакомством и смотревшие на неё во все глаза, не испытывали того наслаждения, которого испытывала она. Её щеки нещадно горели, в тёмных глазах застыл лихорадочный блеск. Криво усмехнувшись, Леголас двумя пальцами взял с тарелки одно пирожное, и откланявшись, поспешил покинуть зал. От Идаманте не скрылось его тягостное выражение лица. На Боромира она не хотела смотреть. Отныне и навеки он завоевал перед всеми титул законного победителя. Эльфийка быстро спускалась по склону в конюшни, на ходу доедая остатки пирожных. На её новой рубашке красовались белые пятна. Встречающиеся ей по дороге вновь ожившие жители с недоумением провожали её глазами. Прикрыв рукой безволосый подбородок, Чёрный Лебедь зимним мартовским ветром ворвалась в пахнущие свежим сеном и сушеными фруктами просторные обиталища ристанийских лошадей. Она заметила Леголаса далеко в углу по-эльфисйки беседовавшего со своим новым конем. Арод внимательно слушал лихолесского принца, шевеля мягкими ушами и казалось все понимал. О чем беседовали они? И что можно было понять по гладкой белой лошадиной морде? Где-то рядом довольно фыркали другие кони, были слышны громкие голоса роханцев и стук подков. Все это вместе сливалось в одну единую идиллию. Идиллию, которую Идаманте так трепетно должна была разрушить. - Леголас, - её голос показался ей жестким и холодным. Он не выражал и доли того огня и мучения, что хозяйничали внутри неё. - Я должна тебе кое-что сказать, - обратилась к нему она, шаг за шагом сокращая расстояние между ними. Он выжидающе посмотрел на неё, оторвался от созерцания Арода и отбросил в сторону все известные им обоим эльфийские тонкости разговора. - Говори, - безразличным голосом молвил он. Она не смогла сказать ему все, что творилось в её сердце. Она уже прочитала то, что творилось в душе его. - Ты видел похороны Теодреда. Это еще не все, что нам предстоит увидеть. Ты не знаком со смертью, а я уже целовала её и видела её в лицо. Ты писал своему отцу еще там в Ривенделе. Тогда давай вернемся вместе. Вернемся домой, - на одном дыхании выпалила она. Он безучастно посмотрел на неё. На его лице читалось равнодушие. И это равнодушие ранило хуже моргулского клинка. - Нет, - был его ответ. - Я не оставлю Братство в беде. Она затаила дыхание. - Ты не хотел возвращаться без меня. - Это правда. Но ведь и ты не вернешься. Я знаю о твоих чувствах, но я не питаю к тебе ответных. Не таких, каких ты хочешь узреть во мне. - У меня нет надежды? - Что ты хочешь, чтобы я сказал? - Да или нет. - Нет. - Никогда? - Никогда. - Я переживу... - медленно, словно нехотя отходя ото сна, под конец молвила она. Все обрушилось, рухнуло разом. Зачем эти намеки? Зачем эти знаки внимания? Что они значили, и за что? - Поверь, я знаю, что ты чувствуешь, - вдруг быстро и с жаром заговорил он. - Я тоже испытывал это раньше и... - К Тауриэль, - оборвала его она. - Не надо, я знаю. Но не вы были созданы друг для друга. - Были, - возразил эльф. - Поверь, у нас с тобой ничего бы не получилось. - Я согласна с тобой. Давай останемся друзьями. - Нет, будет только хуже. Я знаю. - Ты не сможешь избегать меня на войне. - Смогу. Как раз таки и смогу, - с уверенностью молвил он. - Ифренниэль, оставь, - мягко, но требовательно попросил её он. - Я не самый плохой выбор, - наконец пересилив себя, выговорила она, заглянув в его тёмно-синие глаза. - Я вижу, ты веришь в свои силы, - с лёгким укором в голосе молвил он. - Если я не верю в себя, то кто тогда поверит в меня? - вызывающе вздернула острый подбородок она. Он хотел былo ей что-то ответить, намекнуть на нечто большее. Ему было нелегко, но она закрылась от него, раз и навсегда. Он должен был быть честен с ней, но разговор давался с трудом. И с каждым новым словом он верил всё больше и больше своим собственным словам. Нет... Им не суждено было быть вместе. Такие разные и такие одинаковые, дети эльфийских владык... - Рохиррим, выезжаем! - крикнул за их спинами кто-то, и Идаманте отступила назад. - Прощай, Леголас, - с грустной улыбкой сказала она, легко коснувшись его плеча в самый последний раз. Больше она никогда не прикасалась к нему. - До свидания! - ободряющей улыбкой улыбнулся ей он. Он знал, что она никуда не убежит. Он знал, что она останется до конца. Идаманте до боли в лёгких вдохнула морозный воздух. Какой был месяц на дворе? Март? Слишком много холода. Слишком много льда... Для неё зима больше никогда не закончится. Подавив рваный вздох, серовласая эльфийка отправилась на поиски Кельпиона. Боромир держал за узду Хазуфеля, пока Арагорн запрыгивал на Брего, одичавшего коня покойного Теодреда. - Я влюбленный идиот, - мрачно сообщил наследнику Исилдура он. - И веду себя как сумасшедший мальчишкa! - Все мы ведем себя подобным образом, когда встречаем тех, кто трогает наши сердца. Это спасает нас от того, чтобы окончательно не зачерстветь, - мудро заметил Арагорн. Боромир хмыкнул и хотел было возразить, но осекся увидев Идаманте верхом на Кельпионе. - Ба, да что случилось? - встревоженно воскликнул он. - На тебе лица нет! - пытаясь скрыть беспокойство, с раздражением добавил он. Действительно, Чёрный Лебедь был белее снега. - Все в порядке, - ничего не выражающим голосом сказал он. - Ну что, едем? - Едем, - бодро ответил за всех Арагорн и осторожно коснулся пятками Брего. - Едем... - вновь повторил он. *http://i023.radikal.ru/1312/e2/c66a05749dd2.jpg