Охотничий сезон

- Оно того не стоило, - Драйзер качнул головой, поджав губы, разглядывая повреждённую кожу и аккуратно касаясь её пальцами. Лежащий на потёртом диванчике мужчина несогласно фыркнул, недовольно нахмурившись. - Ну так жив же, ничего со мной не случилось! Служитель правопорядка посмотрел на Жукова, "зафиксировав" укоризненным взглядом его местонахождение в пространстве. Потом вернулся к ногам с задранными до колен штанинами, ещё раз коротко пробежался пальцами по коже, удостоверяясь в отсутствии чувствительности. Отошёл к шкафчику рядом с электрическим камином за аптечкой, снова присел на диван, начиная разматывать бинт. - Вторая степень, - наконец произнёс Теодор, складывая повязку, обматывая ею ступню и голеностоп, фиксируя сверху ещё одним слоем бинта. Он вложил в эти сдержанные короткие слова всё волнение, что испытал, увидев ноги генерала. Всё-таки его спутник был чересчур беспечен, с такими вещами шутить нельзя. – До ближайшей местной больницы километров тридцать, мы бы ехали не меньше трёх часов, господин охотник, - Драйзер занялся второй ногой. Жуков тяжко вздохнул. Ну да, да, он облажался, провалившись под этот чёртов лёд, когда ломанулся за треклятой птицей! Но не критично же, в самом деле - никто не умер, обошлось без смертельных ран, и даже ампутация ему не грозит. Ну, подумаешь, слегка промёрз... Генерал перевёл взгляд на мешки у двери, где лежала парочка отличных куропаток, и гордо улыбнулся. Зато вон какую добычу подрезал! Полицейский перехватил его взгляд, посмотрел в сторону куропаток и снова качнул головой. - Хорошо, Георгий, что мы оказались недалеко от этого охотничьего домика, - уже мягче произнёс Драйзер, словно почувствовав, что забота заботой, а дальше на тему всё же лучше не давить – терпение Жукова было штукой весьма непрочной. Но от замечания он всё-таки не удержался: - Да и птицу нечего зря убивать... - Тео, только не говори, что тебе не нравятся жареные куропатки, - хмыкнул в ответ повеселевший генерал, пошевелившись, чтобы устроиться удобнее. - И будь другом, принеси уже что-нибудь выпить, чёрт подери! - Чаю принесу, - в ультимативной форме оборвал его чаяния Драйзер, собирая медицинские принадлежности и поднимаясь с колен. Жуков от таких новостей резко погрустнел, мрачно поглядев на ни в чём не виноватый чайник в другом конце комнаты. Теодор, заметив это, усмехнулся: генерал оставался таким непосредственным и жизнелюбивым, что бы ни случалось, несмотря на все свои года. И огорчать своего друга больше необходимого Драйзер не считал себя в праве. - Глинтвейн будет позже, к ужину, - добавил он и улыбнулся в ответ на тут же расцветшую ухмылу генерала. * Когда Драйзер, наконец, поставил тарелки с горячим, дымящимся блюдом на стол, генерал блаженно вдохнул этот божественный запах жареного мяса. И тут же зашевелился под пледом, которым его заботливо накрыл Теодор, норовя сесть на диване по-турецки. - Ноги лучше сейчас не тревожить, - мгновенно среагировал Драйзер, раскладывая вилки и разливая горячий глинтвейн. - А... ладно! - согласился Жуков и заявил бескомпромиссно: - Но в таком случае ты сядешь рядом. Теодор поглядел на него прямо и слегка улыбнулся, кивнув, не находя нужным спорить с другом, если для него важно, чтобы он, Драйзер, был в максимальной близости. В конце концов, он привык, что Жуков выражает свою симпатию всеми возможными методами - в том числе, сокращением расстояния. А симпатию к себе Теодор ценил. Поэтому Драйзер примостился на край дивана рядом с полулежащим генералом, стараясь не задеть его ноги и вообще соблюсти маломальскую дистанцию. Вот чего ему не хотелось точно, так это случайно испачкать диван или стол в снятом номере охотничьего домика. * Некоторое время спустя, Жуков, расправившийся со своей порцией буквально за пять минут, уже посёрбывал глинтвейн и наблюдал с высоты подлокотника за полицейским. Драйзер взгляд ощущал - то, что у генерала почиталось "ненавязчивым вниманием", весьма трудно было не заметить окружающим, а уж тем более объектам этого самого внимания, - но выглядел безучастным. По крайней мере, до тех пор, пока не покончил с ужином. Однако, стоило ему отставить тарелку и взяться за кружку горячего вина, как генерал вдруг оказывался рядом, совсем близко. - Твоё здоровье, Тео! - Жуков стукнулся кружкой о кружку, обнимая полицейского за плечо, и, пока Драйзер успел только сморгнуть от неожиданности и кивнуть, выпил залпом глинтвейн. Теодору осталось разве что улыбнуться и качнуть головой на такую ретивость, добавляя уже постфактум: - И твоё, Георг, - и только потом, сглотнув вино, нахмурился, сообразив: - Тебе же нельзя двигаться - постельный режим! Но генералу уже было море по колено: слишком близко был Теодор, слишком ярко пылал огонь в камине, и слишком хорошо было в этом зимнем охотничьем домике сидеть вдвоём... - Забей, Тео. Я и от ран посильнее не дох. Жуков притянул к себе Драйзера ближе, мягко, но непреклонно, и по коже наклонившего голову - так, что чёрные пряди упали на лоб, - Теодора пробежала лёгкая дрожь. Он мало до кого дотрагивался сам и уж тем более меньшему числу людей позволял касаться себя - но генерал входил в это число. Точнее сказать, генерал вошёл в ближний круг Драйзера вот так же, как касался: мягко, но решительно, давая понять, что ему нужен этот вот сумрачный, несколько замкнутый парень из полиции. Причём, нужен не как ставленник или "своя рука" - Теодор ощущал такие вещи безошибочно, чётко, изо всех своих сил борясь не только с преступностью вокруг, но и с преступностью внутри, среди полиции, оставаясь честным, принципиально и кристально честным. Нет, он оказался нужен генералу как друг, даже несмотря на разницу в звании - очень немногие представители старшего офицерского состава оказывались способны относиться к тем, кто был ниже их более, чем на чин-другой, как к равным по правам людям. И Драйзер в ответ быстро проникся искренним, не любящим хитрости человеком, для которого слово "честь" не было пустым звуком. Он, не очень-то легко сходящийся с людьми, поверил Жукову сразу, уже после первой встречи ощущая, что у него появился друг. Правда, Георгий сразу же дал понять, что понимает дружескую связь весьма широко... Тео невольно слегка покраснел даже при воспоминании, но со своей ориентацией Драйзер смирился давно, а потому не видел смысла ломаться перед генералом – ни тогда, ни потом. Вот и сейчас он в первую очередь волновался, что активная близость может генералу повредить, но знал, что спорить будет бесполезно - Жуков был бы не Жуковым, если б каждый раз всё равно не поступал по-своему. Драйзер тихо усмехнулся этой мысли и повернул лицо к генералу, глядя в его улыбающиеся карие глаза. И поцеловал сам, не нагло, но уверенно, сосредоточенно, вызвав у генерала хмыканье и - следом - жаркий, сильный ответ. Жукову и вообще не нужно было особое приглашение со стороны партнёра, чтобы загореться - а уж столь конкретного действия со стороны Теодора и вовсе хватило с лихвой. Руки генерала крепко погладили прямую спину, сначала через свитер, сминая плотную шерстяную вязку, будто её там и в помине не было, а потом уже проникая вплотную к телу, к коже. Драйзер чувствовал в себе всё разгорающийся огонь, крепко целуя генерала в шею. Он уже забыл о каких бы то ни было препятствиях - они отошли на задний план и стали неважными. И да - это его руки расстёгивали Жукову пояс, это он сам садился поверх и двигался - раз уж они сейчас были ограничены в позах. И это он, Теодор, тяжело и звучно дышал, опускаясь на генерала, поддерживаемый и направляемый его широкими ладонями. И он, а не кто-то ещё резко выгибался со стоном под размашисто двигающейся рукой Жукова, а потом, когда всё закончилось, лежал без сил, уткнувшись лбом в седой ёжик коротких генеральских волос... Лёжа вот так, Драйзер уже знал, каким запомнится ему весь этот день, проскакавший таким бешеным галопом, несмотря на ощущение лёгкого привкуса вины, что он всё-таки подался соблазну. Он ощущал, что для него это будет одно из тех воспоминаний, что, невзирая на все пережитые тревоги, дарят щемящее чувство тепла, и был благодарен за него. Ну а Жуков, меж тем, обнимая примостившегося сбоку Теодора, уже строил грандиозные планы о том, чтобы выбраться с Драйзером ещё разок на охоту. Причём, лучше на кого-нибудь крупнее, чем куропатки, – на кабана, например. Ну, раз уж этот их поход так однозначно удался...