Ен Джэ устало вздохнул, беря в руки письмо, которое он достал из почтового ящика еще утром. Он уже полдня возился со всевозможными бумажками, различными квитанциями и счетами, так что неудивительно, что вначале ему показалось, будто в руках он держит очередной квиток, запечатанный в конверт.
«Письмо? – парень недоуменно покрутил его в поисках имени отправителя. – От кого же?»
С несвойственной ему нетерпеливостью Ю разорвал конверт, спешно разворачивая лежащее внутри письмо. Он даже сам не заметил, как затаил дыхание, пробегая глазами первые строчки.
«Привет. Давно не виделись, правда? Честно говоря, я понятия не имею, о чем писать. Вернее, мне так много нужно сказать тебе, что я не могу определиться, с чего же начать. Скажи, как тебе живется? Что нового и интересного происходит в твоей жизни? Вспоминаешь обо мне хоть иногда?.. А, впрочем, это все пустое.
Наверняка ты, читая это письмо, еще не раз назовешь меня эгоистом: мол, даже сейчас я думаю лишь о себе. Что ж, ты прав, но я всегда был таким, и ты достаточно хорошо осведомлен об этом. В любом случае, я пишу тебе не для того, чтобы поразглагольствовать о собственном эгоизме.
Помнишь тот шрам, что у тебя на руке, где-то на левом запястье? Мы как-то с тобой решили поэкспериментировать и попробовать перерезать вены – естественно, все праздного интереса ради. Слава богу, отделались мы тогда легким испугом да рубцами, навечно оставшимися на наших руках.
Я знаю, почему ты в тот раз согласился принять участие в столь рискованном начинании; ты, к слову, тоже знаешь причину этого.
Мы тогда с тобой только познакомились. Ты смотрел на меня восторженными глазами, благоговейно ловя каждое вскользь брошенное мной слово. Как же, хен ведь старше на целых четыре года, он такой умный и взрослый, такой исключительный и необыкновенный! Ты думал, тебе просто несказанно повезло познакомиться с таким замечательным человеком, и продолжал так думать даже тогда, когда доказательства обратного становились все более очевидными. Я откровенно забивал на тебя: не брал трубку, игнорировал твои сообщения и просьбы о встрече. Твои немногочисленные друзья, те немногие, что остались рядом, смеялись над тобой, но ты твердил лишь одно: «Хим Чан-хен просто очень занят, вот и все. Как только у него появится время, он обязательно ответит мне!»
Ты даже подрался со своим лучшим другом Дэ Хеном, попытавшимся одной резкой фразой развеять все твои заблуждения касательно меня. Все были в шоке: никто не ожидал подобного от обычно мирного тебя. Честно сказать, меня это тоже довольно-таки сильно поразило, только причина была несколько иная: ты смог отказаться от своего лучшего (!) друга ради меня. После этого я впервые позвонил тебе сам, помнишь? В нашу первую за такое долгое время встречу ты крепко вцепился в полы моего пальто, уткнувшись носом мне в грудь, повторяя это свое «Хим Чан-хен» и не желая отпускать меня.
Раньше я страстно желал забыть об этом, но впоследствии подобные воспоминания стали единственным, что давало мне силы жить.
Прошлого не изменишь. Его нельзя забыть, нельзя переписать или уничтожить; можно только извлечь из него некий жизненный опыт и продолжить жить дальше. Вроде бы, моя формула успеха была идеальна, но все никак не получалось правильно ее использовать. Вопреки всем предписаниям я старался забыть, а не принять. Я снова и снова возвращался к исходной точке, не в силах что-либо с этим поделать. В результате все это приносило еще большую боль. Формула оказалась непригодной для использования.
「Я хотел причинить тебе боль, но единственным, кому было больно в конечном счете оказался я сам.」
Я прекрасно осознаю, что не нужен тебе больше. Я понимаю: сам во всем виноват. Это Я отказался от тебя, это Я все разрушил, и это Я захотел так. Но знаешь, теперь я почти готов признать свою ошибку.
Но что толку? Это ничего не даст. Ты не простишь меня. Что бы я ни делал, теперь это бесполезно. И я понимаю тебя: я бы, наверное, тоже не простил. В твоей жизни теперь нет места мне – предателю. Ты сам по себе, я сам по себе.
И я решился.
Когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет более. Потому я скажу: целью всего этого бесполезного набора слов была лишь необходимость сказать «прости». Прости меня, если сможешь.
Это все, что я могу сказать.
Ким Хим Чан.
30.12.13.»
Письмо выпало из рук Ен Джэ и он медленно осел на пол, неверяще хлопая глазами. Крупные капли вдруг градом покатились по щекам: он беззвучно заплакал, прикрывая рот рукой. Не мог же Хим Чан в самом деле?.. А что, если и это письмо – очередная замысловатая проверка на прочность, устроенная Кимом? Что, если это не более чем эгоистичное желание исполнить свою прихоть и посмеяться над ним?
Ю не знал. Но он однозначно понимал лишь одно: даже от единственной мысли о том, что с этим человеком могло случиться что-то по-настоящему плохое, ему было невыносимо больно где-то в груди. Он это чувствовал, а чувствам Джэ привык доверять.
За окном смеркалось, снег тихо падал, укрывая пуховым одеялом землю. Казалось, весь мир замер в немом ожидании новогоднего чуда.
Чья-то красная нить безвозвратно оборвалась.
