Рядом с тобой я всегда знал чего стою

— Фантастика. — Вы произносите это вслух. — Все, молчу. — Да нет, я не против. Шерлок спрятал так невовремя наметившуюся улыбку. Он был рад и польщен. Совсем немного тщеславия, но все же каждый человек рождается с желанием быть признанным и оцененным по достоинству. И этот отставной военный врач был именно тем, кто оценил его. Легко и искренне. Никакого ехидства или раздражения. Детектив отметил, что намного легче будет жить рядом с тем человеком, который не будет реагировать столь же раздраженно, как прочие. Так спокойно и легко в его жизни появился кто-то, с кем можно разделить свои дела. Не делать все самому, как это было всегда, а положиться на другого. И он всегда полагался на Джона. Это даже получалось так естественно, словно они всегда и работали вместе. Даже ссоры, когда терпение и привычка к порядку у Джона достигали своего предела, казались правильными, эмоциональными, но не злыми. Всего один раз они крепко поругались, видимо, его логичный, на взгляд Шерлока, эксперимент сыграл роль критической массы. Джон был обижен и зол. Шерлок, глядя ему в спину, почувствовал себя… брошенным котом, или как-то очень похоже, он, конечно же, не знал, как чувствует себя кот в такой ситуации, но ощущение было отвратительным. Шерлок вернул Джона, все исправил. Все же Джон был мягким человеком, во всяком случае, в отношении детектива, и даже в этот раз не смог действительно смертельно разозлиться на Шерлока. Да, у младшего Холмса никогда не было друзей, но теперь у него был один важный для него человек, а большего ему и не нужно было. Забавным образом все принимали их за пару, Джона это сердило, Шерлок игнорировал. По его личному убеждению в его жизни была только одна любовь — его работа. А разговоры все равно всегда были бы. Такие мелочи его не волновали. Достаточно сделать сноску на то, что это присуще людям, и перестать обращать внимание. Все просто. И все сложно. Шерлок не привык к тому, чтобы у него был кто-то, с кем можно обсудить дела и не чувствовать, что ведет монолог. Череп не в счет, при всем желании это тоже монолог. Все было просто замечательно, даже скука становилась чем-то занятным. Потому, что Джон всегда… Джон. Неожиданно Джон стал тем, на ком неизменно заканчивались его мысли. Шерлок привык думать за одного себя, а теперь так же легко привык думать за них двоих. Что сделать ему, а что сделает Ватсон, что ему можно поручить, какой будет реакция. А когда врач приходит слишком сильно уставшим или расстроенным, как правило, это связано с Сарой, лучше не играть на скрипке, чтобы дать выспаться, или наоборот сыграть что-то успокаивающее. Неожиданно он стал о ком-то думать. Испытывать что-то вроде заботы. — Я выжгу тебе сердце. — Из проверенных источников известно, что его у меня нет. — Мы-то оба знаем, что это не так. Всегда считалось, что он человек без сердца. Сердечные муки — это слишком большая роскошь для него, как и любая привязанность вообще. Череп не в счет. Это слишком мешает мыслить рационально, подмечать детали. И вот теперь все совершенно иначе. Нет, Шерлок остался самим собой, но жизнь стала светлее. Проблема в том, что где-то на подсознательном уровне Шерлок понимал, что это не будет продолжаться вечно. Раньше у него не было эмоциональных привязанностей. Может, это и делало его холоднее, но зато это не делало его слабее перед лицом противника. Особенно, если противник захочет ударить в самое больное для детектива место — тех, кто ему дорог. Это было еще одной причиной, почему он и не стремился никогда завести друзей или кого-то еще ближе. Только теперь у него появилось это самое слабое место, и удар не заставил себя ждать. Шерлок отступился от своей привычки всегда быть одному, и за это пришлось платить. Стоя на крыше и сжимая в пальцах телефон, ему хотелось наконец это сказать, но Шерлок так и не смог произнести вслух все то, что он сейчас так четко осознавал. «Рядом с тобой я всегда знал, чего стою».