Кошмары незабытых снов

Сколько звёзд на погоны Добыли в боях, На пустых полигонах, В неведомых снах. Дайте небо под крылья Подстреленных птиц, Журавлиному клину Скорую помощь. Отпустите синицу На верную смерть, Пусть её приласкает свобода. И корабль плывёт, И сквозь колотый лёд Я смотрю в эту чёрную воду. Сухой жар накрывает ударной волной откуда-то справа. Мелкие белёсые песчинки скрипят на зубах. Автоматные очереди не успевают утихать, бесконечно повторяясь. Сколько дней прошло вот так: в пыли и шуме войны, в агонии человеческих душ и жизней? Уже и не упомнить. Капитан пятого Нортумберлендского полка Джон Хэмиш Уотсон, так же как и сотни и тысячи других солдат, глотал раскалённый воздух провинции Гильменд и отстреливался от талибов. А, кроме того, по мере возможности, ставил на ноги молодых парнишек и матёрых бойцов, попавших под вражеские пули – будни военного хирурга были такими же одинаковыми, как песчинки, покрывавшие лагерь тонким слоем. Но всё изменилось в тот день, когда очередная пуля прошила не какого-нибудь капрала или рядового, а самого Джона. И он погрузился в пучину чёрного огня, пожирающего его изнутри. Никого не зову, Не жалею, не плачу. У вас на яву, У меня на удачу. Луна, как стекло, Не любила, не грела, Никого не ждала, Ничего не хотела. Отпустите синицу На верную смерть, Пусть её приласкает свобода. И корабль плывёт, И сквозь колотый лёд Я смотрю в эту чёрную воду. Месяц в госпитале стал самым длинным за всю его жизнь. Джон столько не спал с детского сада, сколько сейчас под действием обезболивающих опиатов. И странные сны приходили в его сознание, пробирались кровавыми тропами по истерзанным нервам. В мешанине знакомых лиц всегда появлялось одно: человека, которого, Джон был уверен в этом, он не знал. И знал одновременно лучше всех на свете. Молодой кудрявый брюнет с пронзительным ястребиным взором призрачно-серых глаз был неизменным героем его наркотических снов. Словно большая чёрная птица он кружил по городу, в котором Джон с трудом узнавал свой родной Лондон. Движения незнакомца были резкими, немного дёргаными, но такими завораживающими, что в своём сознании Джон стремился к этому мужчине. Он бездумно изгонял из своего воображения и своей жизни всех, кто мешал ему наслаждаться обществом этого человека. В своих фантазиях он вытворял с ним поразительные вещи: носился по новому забытому городу, не церемонясь убивал людей, бывших опасными для него, отдавался ему с упоением и страстью… К моменту выписки из госпиталя капитан Уотсон уже крепко сидел на сильнодействующих препаратах. Когда в расположении части поняли, что после ранения весельчак капитан Уотсон превратился в издёрганного наркомана, его не церемонясь списали из армии под предлогом ПТСР. Вновь у судьбы меняются планы, С неба вернулся брошенный камень, Было одним – стало другим. Долгой цепи замыкаются звенья, Каждый звонок, как состав преступленья Держит меня Иерусалим. Ровно дыши, Капитан моей распущенной души, В этом городе так странно звучит Безвоздушная тревога. Жить не спеши, Не сдавайся, не меняй на гроши. Разгорится и погаснет в ночи Безвоздушная тревога. Вернувшись в Лондон, первым человеком, которого Джон встретил на улице, оказался его бывший однокурсник, а ныне преподаватель в Бартсе – Майк Стемфорд. За стаканчиком кофе, то и дело перескакивая с одного на другое, Джон рассказал ему о своих злоключениях, умолчав лишь о незнакомце из снов и абсолютно бедственном из-за пристрастия к наркотикам финансовом положении. Выход из сложной ситуации, как ни странно, нашёл Майк, предложив снимать жильё с кем-нибудь в доле и даже найдя потенциального соседа. Каково же было удивление Джона, когда в одной из лабораторий Бартса Стемфорд представил ему героя снов и фантазий – того самого темноволосого незнакомца, смахивающего на ястреба-переростка. Он был таким же резким и угловатым, как и во сне, а его взгляд был действительно пронзительным, словно незнакомец мог смотреть вглубь любого человека и видеть его насквозь со всеми страхами и тайными желаниями. Чего не мог вообразить Джон Хэмиш Уотсон, так это того, что много лет назад, когда Шерлок Холмс (так представил незнакомца Майк) сидел на тяжёлых наркотиках, сам Джон оказался героем его грёз и дьяволом его кошмаров. В этой картине сгущаются краски, Искренне любят, но терпят фиаско, Что-то опять случилось в раю. Стойку обнял оловянный солдатик, Он окружён, а точней – оквадрачен, Время платить и закончить войну. Ровно дыши, Капитан моей распущенной души, В этом городе так странно звучит Безвоздушная тревога. Жить не спеши, Не сдавайся, не меняй на гроши. Разгорится и погаснет в ночи Безвоздушная тревога. Съехавшись буквально на следующий день, тем же вечером детектив-консультант и отставной военврач вместе расследовали серию самоубийств, которые на деле оказались убийствами. В головокружительной круговерти повернулся весь их мир, когда Шерлок был готов проглотить пилюлю с ядом (или не с ядом, сложно сказать), а Джон застрелил преступника. Всплеск адреналина ударной волной разрушил все стены, тщательно воздвигаемые ими вокруг самих себя, и уже в тесной кабинке туалета маленького китайского ресторанчика, куда они зашли отпраздновать первую совместную победу, они с упоением целовались. Еле слышный шелест снимаемых тонких брюк детектива заглушали звуки тяжёлого дыхания. Джон не умел отсасывать, но бешеное кипение крови подсказывало самый кратчайший путь к взаимному наслаждению. Шерлок перебирал пальцами короткие светлые с проседью волосы и вспоминал свою бурную молодость, когда Джон лишил его сны покоя. Наркотические галлюцинации – в один голос повторяли лучшие врачи самых дорогих клиник. А он продолжал ждать. Прошло шесть лет, как он соскочил, но он не забыл ни одного своего сна с участием Уотсона, бережно сохранив их все в Чертогах разума. И Джон даже не подозревал, что в эту самую минуту они воплощают в жизнь воспоминание номер 172. Как не подозревал Шерлок, что с упоением заглатывающий его член Джон мечтал проделать это уже больше месяца. И теперь ему не были для этого нужны никакие обезболивающие…